Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво. Выпуск 118
"Звезда" #1, "Новый мир" #2.

Дата публикации:  25 Февраля 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Сегодня будет "Звезда" январская и "Новый мир" февральский, а для маломальского разнообразия (ведь рутина же - 118-й по счету выпуск, все та же "Звезда" и все тот же "Новый мир"), нарушим привычную композицию. Пусть будут начала и концы, а потом все остальное.

В начале обычно стихи: в "Новом мире" это Евгений Рейн, а в "Звезде", соответственно, - Александр Кушнер. Цикл Рейна называется "На пути караванном", и там стихи за последние... тридцать лет. Цикл Кушнера не называется никак, и дат под стихами нету. Однако время и место совпадают, причем дело не только в биографии. Оба цикла - про историю с географией. Замечательно, что Кушнера не устраивает ни то, ни другое:

Я как тот Рабинович, что глобус земной,
Покрутив его несколько раз
(Вот Нью-Йорк, вот Париж, Мелитополь, Джанкой)
И со вздохом вернув (вот Кавказ,
Вот Житомир), просил, чтобы дали другой:
Нет случайно другого у вас?

А история - это то, что пишут и неизбежно врут. Собственно, об этом стихи:

Я об истории дурного
Быть мненья вынужден: зачем
Она спешит морочить снова
Учеников... итд.

А также о том, что все врут мемуаристы:

Начнешь рассказывать о тех, кого застал
В туманной юности, о той, кто величавей
Всех и умней была, - и в голосе металл
Времен почудится...
...
Нет, я к таким рассказам
Не склонен, прошлое - прилив сплошной тоски,
И приступ слабости, и призвук лжи - все разом.

Можно понимать, как реплику на очередные "мемуары в стихах" Рейна: там время всегда обращено назад, а все дороги ведут в комаровскую "будку".

А можно понимать иначе, как две разные модели времени: одна "элегическая" - вспять, другая, скажем так, - "историческая" (пусть даже "антиисторическая", все равно это будет историческая рефлексия). Одна ведет отсчет от Золотого века, который совпал с началом жизни, другая исходно не принимает его в расчет: там "что ни век - то век железный". В модели "элегической" все, что было лучшего, было в начале. Поэтому старые стихи. И лучшие стихи этой новомирской подборки Евгения Рейна датируются... 1972-м годом:

Два дуэлянта, три самоубийцы
и остальные.
Нет, не выходит. Ну и что? И ладно.
А в подставные,
слегка загримированные лица
я не гожусь.
Такого нет таланта.
Не дуэлянт и не самоубийца,
я откажусь
от соучастья. Ладно.
Я был среди наследников,
и все же
мне ломаной копейки не досталось,
но только об одном прошу я,
Боже,
когда-нибудь через года, под старость,
когда развалиной я стану жирной,
коснеющей над мелким преферансом,
найди меня в моей стране обширной,
не обойди моим последним шансом.
Позволь припомнить ясно все, что было.
И, ничего уже не обещая,
без веры, без сомнения, без пыла
взглянуть назад, вовеки не прощая.

Добавим, что кроме начального кушнеровского цикла в "Звезде" древнеиндийская антология от Дениса Шереметева и духовные опыты от Светланы Кековой. А заканчивается январская "Звезда" очередным репортажем из Лондона Ларисы Залесовой-Докторовой: в Британском музее вручают английского Букера, лауреат - канадец Ян Мартел, роман называется "История Пи". История банальная и, кажется, в последнее время многократно разыгранная в кино: путешествие маленького человека и большого зверя. Но здесь, кроме индийского мальчика Пи, мы имеем не слона, как это часто бывало на экране, а остатки маленького зоопарка: гиена, орангутанг, тигр и зебра. Лондонская корреспондентка "Звезды" зачем-то уподобляет роман "Робинзону Крузо", хотя речь, очевидно, о Ноевом ковчеге и прочих библейских сюжетах. При том, что звери ведут себя по Дарвину и по ходу съедают друг друга, побеждает сильнейший. В конечном счете остаются мальчик и тигр, потом им случается на пути необитаемый остров, где снова все по Дарвину, но на этот раз деревья и реки поедают всех кругом. Мальчик с тигром опять пускаются в плавание и добираются до Мексики. Там дружественный тигр убегает в джунгли, чем окончательно подрывает веру ребенка в христианские ценности. И, похоже, утверждает его в мысли, что Библия и Коран - не более чем увлекательные романы, fiction. А дальше "хэппи-энд", замечательный в своей непредсказуемости. Хотя в логике той же fiction:

"Мальчика разыскала комиссия японских инспекторов, приехавших расследовать причины гибели парохода. Они выслушали рассказ Пи. В реальность тигра они не поверили. Существование острова было признано полным абсурдом. Тогда мальчик задал им вопрос: "Какую историю вы хотели бы услышать, со зверями или без зверей?" И он рассказал другой вариант. Спаслись всего четверо: он, его мать, повар и матрос. Повар убил и съел матроса, потом он убил мать, потом мальчик проткнул его ножом. Скорее всего, так все и случилось. Но страшная правда оказалась не по силам японцам. Они закричали: "Нет, лучше с тигром".

Лондонские репортажи - постоянная рубрика "Звезды", но на этот раз в библиографическом отделе своего рода премьера: кудряво написанное книжное обозрение, начинающееся со слов: "В кои-то веки в Петербурге появился настоящий эссеист"... Эссеиста звать Фигль-Мигль, он "фразу мастерит как бумеранг", а стилистические упражнения книжного обозревателя выглядят так: "конечно, ваш покорный слуга не надеется для себя ничего другого" итд.

В библиографическом отделе "Нового мира" на этот раз "Книжная полка Дмитрия Быкова", где главный герой - Виктор Шендерович. Он лучше Вуди Аллена, но хуже Джозефа Хеллера. В свою очередь, Дмитрий Быков - один из главных цитируемых персонажей "Периодики" Андрея Василевского. Другой главный - Константин Крылов. А к списку регулярно просматриваемых главным редактором "НМ" сетевых ЖЖ добавился "George Holmogorov's LiveJournal".

Это было то, что "по краям": начала и концы. Если идти от конца к началу - у "Звезды" здесь два отличных текста: "Афронтенбург" Омри Ронена и "Америка на уме" Сергея Гандлевского. "Афронтенбург", если аннотировать академически, - о рецепции Гейне в России в ХХ веке, продолжение статьи о Блоке и Гейне из 11-го номера:

"На петербургской конференции лучший знаток творчества Иванова сказал мне в кулуарах: "Гейне не повезло в ХХ веке в России. Может быть, ХХI век окажется для него счастливее". В самом деле, Гейне не повезло в русской критике и в русском литературоведении. С некоторых пор, точнее - с девятисотых годов, любить его стало признаком дурного вкуса и дурного тона в высших кругах литературного света".

Ронен раскрывает т.н. "безымянное присутствие" Гейне в русской литературе ХХ века ("Ведь это из Гейне что-то, / А Гейне я не люблю" - Кузмин). Но в гораздо большей степени там речь о логике обиды и о "поэзии обиды":

"Всякая творческая жизнь в той или иной мере Афронтенбург, замок обид. Однако модернизм уже стеснялся своих унижений, отождествляя дух обиды с мстительной озлобленностью парий, которую Ницше, как правило, обозначал французским словом Ressentiment, но в применении к своему любимому Гейне назвал "божественной злобой, без которой немыслимо совершенство". Гейне черпал вдохновение в обидах. Поэтому в новой русской поэзии ближе всего к Гейне поэты обиды: Анненский и Блок".

"Америка..." Сергея Гандлевского - короткий мемуар из новейшей истории: проамериканских 80-х. (В "Мемуарах ХХ века", кстати говоря, "Нью-йоркские встречи" Татьяны Золотницкой".) В февральском "НМ" мы "крутим пленку" на несколько месяцев назад и попадаем в разгар "Норд-Оста". Фактически, "Норд-Осту" посвящена новомирская "Периодика", а прежде Алла Латынина оппоннирует Анне Политковской, выпустившей в канун "Норд-Оста" свою "Вторую Чеченскую". Алла Латынина убедительна, однако, похоже, обе стороны слушают себя только. Здесь показательно другое: и Анна Политковская со своей стороны, и Александр Проханов со своей - одинаково НЕ читали "Хаджи Мурата". И какой простор для интерпретаций!

В историко-философском отделе "НМ" статья Сергея Аверинцева о "евразийском соблазне" Н.С.Трубецкого и сразу вслед за нею Валерий Сендеров о соответствующем европейском "соблазне": "Солидаризм - третий путь Европы".

Теперь, ближе к концу, очередь большой прозы. В "Новом мире" в этом качестве "Книга о жизни" Анны Василевской - правдивая история о блокаде, жесткая, неторопливая и спокойная, как черно-белое документальное кино, изредка перебиваемое титрами, цифрами и тем более жуткими в своей энергичности массовыми сценами:

"В одну из этих бомбежек (а может быть, 19/IX - самый крупный налет: в течение дня было шесть бомбежек), когда был отбой воздушной тревоги, я спустилась с крыши, вышла на улицу. Со стороны Литейного проспекта по нашей улице двигалась кучка людей. Впереди шла старушка: седые волосы растрепались, кровь на щеке, в руках икона (так несли иконы в деревне, во время крестного хода). Старушка раскачивалась из стороны в сторону, подвывала и бормотала. Женщины из толпы вторили ей. В глазах у всех ужас, вокруг себя ничего не замечают. Я пропустила их, прижавшись к стене дома, и тоже с ужасом глядела им вслед. Их ноги не успевали за устремленными вперед туловищами. Они скрылись за Таврическим садом. Что это было? Обезумевшая ли старушка увлекла толпу с крестным ходом по городу, или все они бежали от того места, где, может быть, погибли их близкие, а может быть, заклинали Бога остановить пожар - горели Бадаевские продовольственные склады - об этом люди на улице вещали из уст в уста"...

В "Звезде" на месте "большой прозы" длинный роман Александра Нежного "Там, где престол сатаны" с подзаголовком "Современный апокриф". Герой страдает визионерством (в определении автора - "сивушным дурманом"). В конце первой части он крадется к мавзолею, мысля отомстить за деда-священника, "растоптанного жизнью" отца и себя-грешного, а на скамейке в Александровском саду ему грезится картавый лысый человек, который жалуется некоему собеседнику, что заключил однажды "контракт с дьяволом" - и вышел один обман. После чего герой откладывает свой дерзкий замысел и... "окончание следует" (ремарка от редакции).


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Ревекка Фрумкина, "Пускай рукой я не умею, чего ты делаешь ногой"... /25.02/
"Критическая масса ". Обозрение. 2002, #1. Не подумайте, что все там напечатанное вызвало у меня восторг. Напротив того, гамма чувств, сопровождавших чтение, была разнообразна - от восхищения до недоумения. Чувства брезгливости я тоже не избежала.
Наталья Самутина, Комментируя комментарии... /18.02/
"Критическая масса" #1, 2002. В отличие от Текстов, обращенных к Вечности, в комментариях живет сегодняшняя культура: вещи, именно сегодня нуждающиеся в разъяснении; заострение недосформулированных вопросов; фиксация провалов наравне с приветствием удачам.
Ревекка Фрумкина, "Непобедимая и легендарная"... /18.02/
"Отечественные записки" # 8, 2002. Номер сверхплотен, и читать его и в самом деле лучше не спеша.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 117 /18.02/
"Октябрь" #12, 2002. Дебютный "Октябрь": из жизни бомжей и случайные аналогии.
Ревекка Фрумкина, Экспансия, колонизация, междисциплинарность /11.02/
"Новое литературное обозрение" # 58 (#6, 2002). В противоположность "Неприкосновенному запасу", обретшему прямо-таки железную структуру и, видимо, имеющему цель эту структуру сохранить, НЛО в этом аспекте предпочитает инновативную стратегию, результаты которой явлены почти в каждом очередном томе - и в этом тоже.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru