Сергей Чупринин "Свободные радикалы" ("Знамя" #9) - статья, представляющая и анализирующая наших левых и прочих радикалов в литературе как явление. По широте охвата и проработанности фактов статья фундаментальная. Полемической своей тональностью провоцирующая на продолжение разговора - уточнение, прописывание, переформулирование, оспаривание отдельных положений. Чем, с благодарностью коллеге за представленную возможность, займусь я в этом и следующем выпусках своих "чтений".

Чупринин:

"Вот поди ж ты: ни порядка в России пока еще нет, ни сытости, а молодые бунтари, ниспровергатели буржуазного порядка, буржуазной сытости, уже народились.

Причем, как у нас исстари заведено, народ, слава тебе Господи, безмолвствует, и воду мутит интеллигенция. В первую очередь так называемая, творческая... <...>

Ей стало вдруг скучно. Ей снова потребовались потрясения. Или хотя бы встряска".

"Я плохо, признаться, верю в то, что проект по радикализации российского общественного мнения удастся".

Чупринин исходит из того, что наши литературные радикалы пытаются противостоять не только либералам-гуманистам, но и как бы нынешним общественным вкусам, общественному мнению.

То есть, страшно далеки они от народа. "Уж каких только пощечин общественному вкусу они не...."

Они, кстати, и сами про себя, похоже, так думают. И потому становятся в гордые позы противостояния.

Но меня, например, занимают некоторые странности в этой позе.

Чем же именно наши радикалы пытаются противостоять обществу?

Борьбой за право изъясняться матом? Но мне трудно представить, что это может напугать наше общество.

Призывами к "сексуальной революции"? То бишь (в нашем варианте) к максимальному упрощению, облегчению всех и вся в этой сфере: траханье - оно и есть траханье, чего рассусоливать? А чего и кого здесь призывать-то?.. "Да ладно тебе", - говорит американке, которую, только-только познакомившись, заваливает в постель Данила, обаяшка-бандит из фильма эстета Балабанова, фигура для нынешних россиян культовая, объединившая в поклонении себе всех - от братков до "Идущих вместе", которые поставили душегуба Данилу в своей "первой тройке" рядом с Путиным и Плисецкой).

Или требованием, высказанным в соответствующем манифесте питерскими эстетами, негритоса называть негритосом (что естественно, подразумевает также возвращение права гражданства в нашей публичной речи слову "жид" и наделение таким правом слов "чурка" и "черножопый")? Да кто бы спорил! Социологический опрос, проведенный после царицинского погрома в Москве, засвидетельствовал симпатии к погромщикам у подавляющего большинства опрошенных. Не остановила даже реальная кровь.

Или кто-то думает, что можно всерьез шокировать нынешнее общество, проклиная Ельцина с Чубайсом, а 90-е годы называя "позорным десятилетием"? Или можно пугануть страну портретами Ленина-Сталина-Берии, Лукашенко или Гитлера?

Что там у них еще? "Убивать - это сладко", - у "эсклибристов" и "Да, смерть!" - у нацболов? Этим что ли пугать общество (см. перечисленное выше)?

Ну и как быть с позой противостояния? Противостояния не кучке либералов-гуманистов, даже в среде интеллигентов-гуманитариев ставших белыми воронами (новая интеллектуальная мода на легкую фашизоидность соблюдается сегодня даже в самых респектабельных изданиях), а обществу в целом?

Гордую позу противостоящих я вижу. Не вижу противостояния.

Я вижу - нет, не бунтарей, куда таким в бунтари, - я вижу людей, торопящихся выполнить наметившийся социальный заказ.

Людей, которые переводят в де юре уже существующее де факто.

И при этом которые зачем-то сильно жеманятся и принимают героические позы.

И я бы не ставил в один ряд имена Ольшанского, Пирогова, Топорова и проч. с именами "угрюмых мыслителей" из "Спецназа России" - К.Крылова, например, или Е.Холмогорова, или М.Ремизова. Это люди серьезные, они не играют, не самоутверждаются, как первые, на фоне "трусливых обывателей" и "ретрансляторов общечеловеческих ценностей" - они делают серьезную работу: вырабатывают идеологию для грядущей Силы. Они очищают общественное сознание от мусора общечеловеческих ценностей. Ну, скажем, от понятий дореволюционного и отчасти советского - хотя бы на уровне деклараций - кодекса чести русского офицера или от понятий коллективной ответственности, общенациональной нравственности ("Мерзейшая идея "национального покаяния", парализовавшая умы лучших русских людей и стоившая нам ... позора, унижения, насмешек и издевательств всех народов, была измышлена именно Солженицыным", - Крылов). Они предлагают свой образ России, которому все это общечеловеческое, общегуманное противопоказано. Они последовательны; они знают, что дело их правое и они победят - разного рода поведенческие и прочие табу, которые накладывает культура на общество, бывают обременительными, и освобождение от этих табу большинством всегда принимается с благодарностью.

Соседство же на страницах одного издания ("Консерватор") "угрюмых мыслителей" - "спецназовцев" и наших радикалов-игрунцов выглядело необыкновенно выразительно. Прочитайте хотя бы помещенные на одной газетной полосе (#18 (34), 2003) упомянутую выше отповедь Крылова Солженицыну и его бредням о национальном покаянии, ну, а следом почитайте извилисто, говорливо, с оглядками и приседаниями написанное послесловие-комментарий к этой статье Ольшанского, и вы почувствуете, у кого позиция, а у кого - позиционирование. Кто выступает как часть грядущей Силы, а кто - ее обслугой. Кто готовит почву для "нового сильного оппозиционного лидера", должного сменить нынешних, "милых", но "никчемных", а кто путается у них под ногами со своим зудом литературного самоутверждения.

(Окончание в следующем выпуске)