Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Человек-Пуиг
"Иностранная литература", #10

Дата публикации:  28 Октября 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Ровно шесть лет назад, в октябре 1997-го, я написал свой первый обзор журнала "Иностранная литература". С тех пор утекло довольно много воды и чернил. Еще больше воды и чернил с той поры прибыло. По всем этим океанам журнал прошел как ледокол - пробивая фарватер. Я следил за плаванием ежемесячно и знаю, что говорю. И вижу, кто подгребает следом. Это несколько видных издательств, которые не состоялись бы, не будь у нас журнала. Это несколько популярных книжных серий, немыслимых без опыта "Иностранки". И это несколько важных литперсон, имеющих в родословной особняк на Пятницкой.

В конце концов нынешнего Нобеля по литературе в свое время тоже "угадала" "Иностранка".

А это что-нибудь да значит.

В общем, "Иностранка" - это как коньяк: "наименование, контролируемое по происхождению". В палатке есть, конечно, дагестанский и армянский. Неплохие напитки, годные к употреблению. Чаще всего их и покупает потребитель. Но коньяк-то остается коньяком!

Вот о чем я просто хотел напомнить.

Десятый номер открывает роман нестарого француза Венсана Равалека "Ностальгия по черной магии" (пер. Инны Стаф). Роман издан в 1997 году, когда было модно разглагольствовать о конце века в рамках конца света. "Ностальгия" - это именно такая, рыхлая и одышливая проза на эсхатологические темы; полный моветон с точки зрения реализма. Единственное извинение - что "без пафоса". Все чудовищные метаморфозы происходят в романе в необязательном порядке: с легкостью Бориса Виана. Но у Виана в прозе есть "второе дно". Повествуя, он всегда рассказывает какую-то скрытую, параллельную историю. Равалек же говорит только то, что говорит. И в этом весь его казус - и вообще беспомощность современной "эсхатологической" литературы: со всеми шедеврами Коуплэнда включительно.

Затопить Нотр-Дам или зарезать соседку для Равалека - все равно что скушать булочку. Из таких вот сдобных булочек из плохо пропеченного теста и состоит этот "опус магнум". Совершенно непонятно, на какого читателя рассчитан раскидистый бред. То ли на любителей комиксов, то ли на поклонников Родригеса. Герой мечется по Парижу, Париж идет ко дну, крысы гуляют по Монмартру, но читатель, воля ваша, все равно зевает. Роман сгодился бы как сценарий - для "ужасного" мультика в духе "Корабля-призрака". Фильм типа "Однажды в Мексике" по нему, увы, не снимешь.

Потому что избыточность без иронии никуда не годится.

Этому самому Равалеку эффектно противостоит Луис-Поль Боон (1912-1979). Это удивительный и почти не известный у нас бельгийский писатель. На русском языке его представляют Марина Палей и Сильвана Вейдеманн. Роман называется "Менуэт", это сочинение аж 1948 года, но читается как актуальная проза наших дней. На фоне Равалека - уж точно. В сущности, урок этого сочинения в том, что "новостью" великолепного романа может послужить любая мелочь. Не нужно колесить по миру или топить Париж в помоях. Нужно просто уметь смотреть вокруг и прислушиваться к себе.

Действие этого романа идет едва ли не в одной-единственной комнате. Героев - трое: муж, жена и девочка-домработница. Самая крупная удача "Менуэта" - это первая часть: внутренний монолог главного героя (помесь из "Постороннего" и Гумберта-Гумберта), который, что Гамлет, делает интеллектуальное событие из любой мелочи.

И он прав, поскольку "метафизика", если где и "заложена", так это в элементарной повседневности. И умному соглядатаю рассыпавшиеся пуговицы скажут больше, чем карты Таро. Вот почему отложить "Менуэт" невозможно. Детали знакомы до боли - но вот интерпретация, интерпретация... То, что, собственно, и делает писателя неповторимым (плюс, конечно, язык, за что отдельный реверанс переводчикам).

Вторая и третья части - это монологи девочки и жены. Они удались не слишком: на фоне мужа тем паче. Развязка этого романа вообще немного скомкана. Как будто писатель, пришедши к финалу, не понял, что делать с "треугольником", углы которого "всплыли". С другой стороны, может быть эта растерянность и составляет смысл финала? Для послевоенной поры - не правда ли?

Внутренние монологи "Менуэта" идут на фоне "бегущей строки". В верхней части страницы напечатаны газетные вырезки из криминальной хроники, которые собирает герой. Монтаж монологов и бегущей строки выглядят совершенно современно. Что-то похожее без конца делают и нынешние авторы. А тут, напоминаю, 48-й год: глухое для литературы время.

Об этой вот глухоте-немоте и написан "Менуэт". Так что теперь, если вам скажут, что в Бельгии мало литературы, отвечайте: с таким Бооном много не нужно. Поскольку он один спокойно перевесит всех этих бегбедеров-равалеков и др.

Были бы весы.

По части прозы неплохо представлен Ежи Пильх: славный продолжатель славного дела Ерофеева на польских просторах (перевод Ксении Старосельской). Журнал печатает главы из романа "Песни пьющих". Это художественная антология пьянства в Польше: с ретроспективой на два поколения вглубь. Сочинение, как все пьяные опусы, очень обаятельное. Риторика и шутки соответствующие. Местами жутко смешно, местами сплошная жуть. Единственное, чего не хватает этим главам - это структуры. Любая проза, выстроенная на парообразной алкогольной поэтике, нуждается в "конденсате". Чем проще каркас, тем лучше. В "Петушках" этот каркас элементарен: порядок прохождения станций. Чего-то такого, по части структуры "топорного", и не хватает Пильху.

Хотя - кто знает? - ведь мы читаем только главы.

В рубрике "Портрет в зеркалах" - Мануэль Пуиг: аргентинский Энди Уорхол от литературы, анти-Кортасар и анти-Борхес. Его "Поцелуй женщины-паука" мы читали в "Иностранке" летом. Теперь журнал пытается разобраться в "киношной" поэтике автора. Но Пуиг - это как раз тот случай, когда с поэтикой все ясно: ее просто нет. Глупо говорить о канонах живописи применительно к Уорхолу, нет смысла искать литературу в сочинениях Пуига. Поскольку и тот, и этот работают не с оригиналом, а с копиями, точнее, с копиями копий: фотография, кино. Так что в случае с Пуигом надо привлекать социологов и психоаналитиков - чтобы разобрались, что за человек, этот Пуиг.

Но никак не литературоведов.

Что сказать о стихах номера? Обильно и, главное, своевременно, представлен Иоанн Павел II. В переводах Асара Эппеля журнал печатает его "Римский триптих". Автор - именно что Папа, а не Кароль Войтыла. Перед вами, само собой, стихотворные размышления на библейские темы-сюжеты: никаких парадоксов, все в рамках канона. От скуки не спасает даже великолепный перевод. В общем, Иов не вселился в Папу, когда надумал Папа стать поэтом.

А жаль.

Другое дело "Стихи поэтов Японии". Татьяна Соколова-Делюсина в предисловии говорит, что "и танка, и хайку при всей древности своего происхождения являются вполне живыми, постоянно развивающимися формами". И она совершенно права. Десять современных японских поэтов, представленных в номере, совершенно блистательно отвечают за оба жанра.

* * *

По солнечному парку
Женщина с синим зонтиком
Долго гуляла,
Превратилась в ирис,
Так и осталась в парке.

(Юкари Кодзима, пер. Т.Соколовой-Делюсиной)

* * *

продают
мохнатого краба - рот
снегом забит

(Амари Оки, пер. Т.Соколовой-Делюсиной)

* * *

В последнем автобусе
Уснувшая пара.
Лиловая лампочка
"Двери открываются"
Исходит яростью.

(Хироси Хомура, пер. Дмитрия Рагозина)

* * *

Рак-отшельник
Заприметил ракушку в дали...
Ковыляет на новоселье.

(Митио Накахара, пер. Дмитрия Рагозина)

* * *

Телефонная будка
В большом треугольнике
Зимних звезд.

(Сэй Имаи, пер. Дмитрия Рагозина)


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 149 /21.10/
"Зеркало" #21-22. "Восточные фантазии" и парадоксы "Зеркала".
Сергей Костырко, Простодушное чтение (8) /14.10/
По поводу статьи Сергея Чупринина "Свободные радикалы" ("Знамя" #9) - окончание.
Ян Левченко, Журнал как ученые записки: умно об изящном /14.10/
"Искусствознание", "Киноведческие Записки". Блюсти стиль, игнорировать быструю критику и предлагать медленную, проверенную - возделывать поле, не теряя целевой аудитории и не пытаясь сколько-нибудь ее изменить. Без бешеных денег и бешеной ротации. Но с конечным продуктом.
Сергей Костырко, Простодушное чтение (7) /07.10/
Они предлагают свой образ России, которому все это общечеловеческое, общегуманное противопоказано. Они последовательны, они знают: дело их правое, они победят.
Глеб Шульпяков, Ванна Марата /30.09/
"Иностранная литература", #9. Это, что называется, "целевой" номер "Иностранки". Литература Германии после объединения.
предыдущая в начало следующая
Глеб Шульпяков
Глеб
ШУЛЬПЯКОВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru