Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво. Выпуск 158
"Звезда" #11, "Нева" #11

Дата публикации:  23 Декабря 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

урнальному чтиву" уже более трех лет, и у него складываются некоторые привычки, что неизбежно. Время от времени привычки эти стоит нарушать - не ради принципа, но ради смысла. Сегодня как раз такой случай.

Питерскую "Звезду" мы с какого-то момента стали читать в паре с "Октябрем", и тому есть объяснение. Они просто одинаково запаздывали, при том что во всем остальном они мало похожи. Однако "Октябрь" иногда опаздывал патологически, т.е. просто исчезал из Сети на полгода. Зато "Звезда" постоянна в другом своем, скажем так, заблуждении: редакция "Звезды", похоже, последняя из всех журнальных редакций до сих пор полагает, что бумажную подписку можно каким-то образом спасти за счет сложно-умышленной сетевой политики. "Звезда" из номера в номер маневрирует по известному принципу "это дала, этого не дала". Понять, почему "Звезда" однажды утаивает от сетевых читателей какие-нибудь голландские переводы, в другой раз - сомнительного качества "эссеистику и критику", почему сегодня за пределами "Журнального зала" остаются "архивы", а завтра - рецензии, - понять это, наверное, как-то можно, но ломать голову вряд ли нужно. Хотя есть вещи принципиальные. В последнем номере "Звезда" нарушила традицию и фактически "разрушила" цикл: вот уже два года в нечетных номерах неизменно являлась рубрика Омри Ронена ("Из города Энн"). В сетевом #11 ее нет. Это не значит, что ее нет вовсе, на бумаге она есть. Но, видимо, редакция "Звезды" полагает, что периодичность и постоянство, каковые, собственно, и задаются журнальным циклом, в сетевом "Журнальном зале" вроде как необязательны. Спорить тут не о чем - "Звезда" в своем праве. Чего это все стоит, подписка покажет. Если верить опыту - ровным счетом ничего.

У нас есть другой, лучший пример: сетевая история питерской "Невы". "Нева" - журнал с непростой судьбой. До известного времени "Нева" и "Звезда" были равноправны, по крайней мере в глазах неприхотливого советского читателя: оба - толстые, оба - из Ленинграда, у одной была обложка синяя, у другой - белая. Вот и вся разница. Но потом с "Невой" что-то произошло: она сильно изменилась, или, как говорят в таких случаях, "сильно сдала". Она "сдала" формат и, что называется, "лицо", сделавшись журналом откровенно провинциальным и непритязательным. В Сети она тогда не задержалась, исчезнув году в 97-м. И вот она вновь явилась в 2003-м, и это казалось знаком "выздоровления". В конце концов, что означает присутствие того или иного журнала в сетевом "Журнальном зале"? Кажется, сегодня уже никто (редакция "Звезды" разве что) не верит, будто сетевая версия отнимает или прибавляет журналу "бумажных" читателей. Она лишь прибавляет читателей сетевых, и я подозреваю, что большая часть сетевых читателей воспринимает "Неву" как новый журнал. Это поколение читателей вряд ли помнит советскую "Неву" и вряд ли обращало внимание на постсоветскую. Для них в 2003 году просто появился еще один питерский журнал, две трети которого занимают проза и стихи (по преимуществу "местного" происхождения), а кроме - немножко критики, городские архивы и популярное краеведение. Краеведения больше, чем это принято в столичном толстом журнале, и в этом смысле "Нева" - журнал скорее "городской". Проза там второго ряда - с неизбежным питерским колоритом и с неизбежным криминалом в сюжете. В одном случае роман-детектив: некий русский берлинец исчез, брат - русский американец его разыскивает, траектория питерская и т.д. В другом случае "женская проза", начало - как в романах Даниэлы Стил: одинокая женщина с ребенком опекает неблагополучного подростка, на благотворительном празднике знакомится с американцем и т.д. Завязка обещает розовый роман, но питерская почва, надо думать, берет свое. Американский муж спивается, русская мафия что-то там запутывает в благополучной американской жизни, заканчивается все убийством в питерской подворотне. Кроме того, есть рассказы: про несчастливые браки и про земноводных. Стихи в этом номере "Невы" на порядок лучше, однако суть все та же - гремуче-питерская:

Блуждая кое-где,
с похмелья - слаб и туп,
на собственной тахте
я обнаружил труп.

Мертвец лежал плашмя
на животе - ничком.
На голове стоймя -
волосики торчком.

"Ты кто?" - сорвался с губ
моих тупой вопрос.
Но не ответил труп
из-под седых волос.

...Синюшные следы,
дырявое пальто...
Труп сел на край тахты
и прошептал: "Ты... хто?"

Это был Глеб Горбовский. Стихотворение называется "Кто?".

Самая увлекательная позиция в 11-м номере "Невы" (и самая странная!) обретается под рубрикой "Литературная критика", это интервью Александра Мелихова с Борисом Кузьминским. Интервью, судя по всему, очень давнее, времен "Оригинала". Но Plusquamperfekt (о планах "Оригинала" мы читаем спустя без малого два года после того, как все кончилось) не единственная вещь, которая здесь способна поразить. Питерский писатель Александр Мелихов - намеренно или нет - выглядит едва ли не инопланетянином в современном литпроцессе. Похоже, у него довольно смутные представления о собеседнике:

"...Вы были известным обозревателем, по-моему, в газете "Сегодня"?.. Ваша боль привела вас в книгоиздательский бизнес? Как ваша интуиция вас туда забросила? А что вы писали там (в "Русском журнале")? И т.д.".

Кузьминский в ответ сообщает свою биографию, рассказывая последовательно про "Сегодня", "Коммерсант", РЖ и "ОЛМА-ПРЕСС" и по ходу называя какие-то фамилии. Мелихов в этой логике должен был бы спрашивать "А кто это?". Однако не спрашивает. Кузьминский между тем говорит очевидные, хотя никоим образом не устаревшие вещи о литературной критике, о "жанре" и "мейнстриме" (и если воспользоваться этим определением, проза "Невы", безусловно, "жанр"), об издательской политике. В конце мелиховская ремарка, по пафосу абсолютно не соответствующая общему тону ответов Кузьминского: "За то время, пока этот материал готовился к публикации, тупая близорукая экономика победила умный замысел - Борис Кузьминский в издательстве "ОЛМА-ПРЕСС" больше не работает, серия "Оригинал" прекращена".

В целом создается впечатление, что новая "Нева" видит свою читательскую аудиторию вовсе не такой, какой ее привыкли видеть остальные толстые журналы: читатели "Невы" - не читатели "мейнстрима", все эти литературные материи, которые на пальцах объясняет Кузьминский Мелихову, здесь своего рода Зазеркалье, рождение и смерть серии "Оригинал" в этом измерении не более чем "жанровый" эпизод некой истории, в общем-то посторонней. Короче говоря, эта новая "Нева" все-таки несколько иного порядка журнал, есть искушение назвать его демократическим, что-то на манер "Авроры" или "Смены", но скажем иначе: это литературный журнал нелитературной эпохи.

И все же кузьминское различение "жанра" и "мейнстрима", остроумное и многие вещи объясняющее, не вполне объясняет иные тексты. Вот тот же роман Игоря Ефимова, о котором мы прежде уже писали, публикацию его "Звезда" начала в 10-м номере, и в 11-м - окончание: что это - "жанр", т.е. в чистом виде "исторический роман", или все же "мейнстрим", иначе говоря, не "чистый жанр", но "чистая литература"? Скорее второе, хотя по всем лекалам "Новгородский толмач" -"исторический роман", разве что с "открытым концом", как это принято в русской традиции. С главным персонажем Стефаном Златобрадом все уже произошло: он пережил падение Новгорода, он принял православие, он обрел семью... и потерял ее. В общем, все уже кончилось, и все могло бы начаться сначала. Сменилось имя, сменился адресат, сменилось место службы: повествователь "толкует" теперь уже не новгородскую, а московскую историю - новгородская кончилась. Последнее письмо "новгородского толмача" адресовано сыну - Павлу Степановичу Бородину, и из него следует, что "частной истории" больше не будет. Затем - дайджест из русских историков, и в финале цитата из Соловьева о рождении Иоанна IV Грозного.

Так обстоит в "Звезде" с исторической литературой. Исторические штудии здесь представлены, как обычно, "кавказской" рубрикой: статья Владимира Дегоева "Генерал Муса Кундухов: история одной иллюзии". То было послесловие к мемуарам русского генерала - турецкого эмигранта. В "мемуарном" отделе "Война" Михаила Горбова: Гражданская война в Крыму (1918-й год), тоже в своем роде "частная история".

Наконец, история "новейшая" - исповедь советского снабженца, но ее-то как раз в Сети и нет.

В архивах (тоже не в Сети) - письма Владимира Набокова к Глебу Струве (1925-1931), образцово откомментированные А.А.Долининым, внутри - набоковские переводы из Верлена. Правда, в сетевой версии есть автобиографические заметки Владимира Лифшица (публикация Льва Лосева).

Наконец, концептуальный "исторический" текст находится во всеядной "Эссеистике и критике" - это апология провинции от Игоря Смирнова. История, геокультурология, постмодернизм и "postcolonial studies" в перспективе идеологической оси "провинция - метрополия". Текст конспективен, и к нему, наверное, приложима цитата из него же: "Когда-то я уже писал о том, что философия - такой дискурс, который стремится свести многообразие предстающей нам действительности к одному-единственному понятию, будь то эйдос, Всеединое, непознаваемое, монада, нравственный императив, сомнение, Абсолютный Дух, бытие-к-смерти, difference и т.д". Здесь как раз такой случай, единственным всеобъясняющим понятием стала Провинция.

И в завершение то, с чего мы начинали: отсутствующее в Сети "Переводное" Омри Ронена. "Переводное" - еще одно "литературное" определение, вроде "жанра" или "мейнстрима". Разница в том, что оно закреплено по времени и месту: "переводное" - характерный "запрос" советского читателя:

"Справа в магазине за высоким, как конторка, прилавком стояла та маленькая некрасивая женщина, обитающая теперь в пустых гостиничных вестибюлях моих грустных снов. Когда она в первый раз тихо спросила меня, глядя без улыбки на десятилетнего: "Вам переводное, да?", я сперва не понял ее. В самом деле, иностранная литература в русском переводе не одно и то же, что "переводная литература". Говорят "переводные романы", но никогда я не слышал, чтобы говорили "переводные стихи". "Переводное" - это беллетристика".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Сергей Костырко, Простодушное чтение (13) /16.12/
Журнал толстый во всех отношениях.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 157 /16.12/
"Новый мир" #12, "Знамя" #12. "Да, это депрессия".
Сергей Костырко, Простодушное чтение (12) /09.12/
Эстерхази публично объявляет, что он - сын стукача. Факт частный, но под его пером факт этот превращающийся в некий образ.
Глеб Шульпяков, Руки прачки и никакой магии /09.12/
"Иностранная литература", # 11. Если направо-налево безысходный пейзаж ирландской провинции, хочешь не хочешь - начнешь закапываться.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 156 /09.12/
"Звезда" #10, "Октябрь" #10. Где мы живем и где не живем.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru