Выбрать этот текст для очередной заметки мне порекомендовала жена: "Теперь тебе есть с чем сравнивать, проверь Горького на реализм".

Горьким, кажется, никогда особенно не зачитывались. Когда я поступал в университет, одной из тем сочинения значились "Образы врагов в романе "Мать". Из всего огромного потока только три человека выбрали эту тему √ что и говорить, очень трудную, что там вспомнишь, кроме портрета царя, по которому ползет муха; остальные предпочли благоразумно писать про Лермонтова или Чехова.

Когда моя соратница Александра Борисенко готовилась к экзамену по советской литературе в Симферопольском университете, она решила полистать местный учебник, чтобы узнать, например, про Горького. И вот какую сенсационную информацию она там обнаружила: "Жизнь Клима Самгина" √ монументальное произведение о сороках". Страница на этом кончалась, и Саша на некоторое время зависла, раздумывая о том, как мудро она поступила, открыв этот учебник, а то стала бы на экзамене рассказывать про этот роман, как будто он написан о людях, и попала бы впросак. Перевернув страницу, она дочитала предложение: "...о сороках годах русской жизни".

А еще один мой однокурсник, давно уже доктор наук, объяснял причины горьковского авторитета так: "Сирота казанская, а сколько томов написал!"

В общем, об этом классике советской литературы многие знали в основном понаслышке и не стыдились этого. Хотя, конечно, из школьной программы в память проникал образ деда Каширина, считающего чаинки; а уж про "посильнее Фауста Гете" слышали решительно все (хотя, может быть, не все помнят, к какому произведению этот вердикт относился).

Но рассказ "Рождение человека" я помнил хорошо. Я уверен, что этот текст хорошо помнит любой, кто прочитал его в более или менее нежном возрасте. Во всяком случае, его кульминационную часть, собственно рождение. Она написана настолько ярко (ради читателя-кинестетика скажем "выпукло"), что не забывается.

Из этого рассказа можно сделать три вывода. Один √ теоретико-литературный, другой √ психологический и третий √ идеологический.

Теоретико-литературный вывод состоит в том, что это не рассказ вовсе. В нем нет ни фабулы, ни сюжета; заглавное событие никак не связано с тем, что ему в тексте предшествует, и никакого влияния на дальнейшую судьбу или действия героев (в рамках текста) не оказывает. Можно предположить, что это описание реального случая, который произошел с автором. То есть это √ физиологический очерк в его наивысшем проявлении, в таком, где "физиология" в старом смысле XIX века сливается с современным значением слова. В постмодернистской атмосфере конца XX века, когда лучшие мастера изящной словесности гуртом уходят в журналистику, такой жанр должен быть симпатичен чуткому к духу времени читателю.

Психологический вывод касается личности автора-рассказчика. Это человек, обладающий недюжинной уверенностью в себе. Он не только никогда не принимал родов, но и видел их всего лишь однажды; тем не менее он тут же "сбегал к морю, засучил рукава, вымыл руки, вернулся и √ стал акушером". А когда все проходит благополучно, он не стесняется отрекомендоваться студентом-медиком, потому что, по разумению роженицы, как же еще неженатый человек может знать "бабьи дела". Иными словами, он сразу позиционирует себя по отношению к роженице как человек, наделенный властью. Помимо личностных качеств героя, этому есть, скорее всего, и дополнительное бытовое объяснение: рождение ребенка в 1892 году не было событием повышенной важности, уж во всяком случае среди низших сословий; количество детей, умиравших в родах или во младенчестве, многократно превышало количество выживших, поэтому сильно переживать в случае неудачного исхода ни стали бы ни мать, ни самозваный акушер. Во всяком случае, настолько сильно, как кажется подобающим нам с нашими сегодняшними стандартами.

Тот факт, что роды прошли успешно, это, собственно, и есть пуанта всей истории, оттененная знаменитой сентенцией "Превосходная должность √ быть на земле человеком". Погода хорошая, море шумит, шумит, в дуплах старых буков можно найти "пьяный мед", а тут еще и новый человек родился. Мы переходим к третьему, идеологическому выводу. Рассказ производит такое сильное впечатление, помимо прочего, полной незамутненностью и искренностью всех ощущений, мыслей и эмоций. (Это проявляется даже в деталях: бесхитростно рассказчик говорит, как "хорошо думать, что теперь его [абстрактного сухумского инженера, не имеющего никакого отношения к происходящему]... до костей обглодали червяки могилы" √ согласитесь, это довольно странное продолжение для зачина "хорошо думать"). В наши дни писать такой полной грудью, без иронии и постмодернистских фиг в карманах, может только несомненный графоман, а профессионалу этот путь заказан. Так радикально изменилась русская словесность за какое-то столетие. Другое дело, что всякое развитие циклично, и, может быть, пройдет немного времени, и мы увидим поколение "новых романтиков", которые возведут искренность и эмоциональность в художественный принцип. Вот будет ужас-то.

---

Web-присутствие

С реализмом в "Рождении человека" все в порядке, хотя процесс описан значительно менее подробно, чем мне помнилось по детским впечатлениям. Правда, он пишет, что "у нее уже вышел околоплодный пузырь" - это какое-то недоразумение. Желающие могут прочитать рассказ, я его повесил; за поиски и OCR большое спасибо Владимиру Сонькину.

Ряд произведений Горького есть в библиотеке компании "Небесная сеть". В библиотеке магистра - приветствие Сталина Максиму Горькому (забавно, называется "Приветствие Максиму Горькому", а начинается - "Дорогой Алексей Максимович!" Это, кстати, распространенная ошибка - писать и говорить "Алексей Максимович Горький", нет такого персонажа, есть Алексей Максимович Пешков и писательский псевдоним (как говорят французы, "боевое имя") Максим Горький).

На "Стихии" - краткая биографическая справка Евтушенко о Горьком, с симптоматичной оговоркой: "У него были и прорывы в гениальность, и оскальзывание в риторику". Видимо, Евтушенко считает, что риторика - это бяка.

В проекте "Мавзолей" - Максим Горький о Ленине. Некий латвийский проект делит людей на разные психологические типы, и Горький у них получается "логико-сенсорный интроверт". Приведенная характеристика, по-моему, не очень похожа на реального Горького (попутно мы узнаем, что лучше всего "Горький" налаживает отношения с Горьким же, Гамлетом, Жуковым и Есениным). Лучший очерк о Горьком - в "Некрополе" у Ходасевича.

Кирилл Кобрин в "РЖ" делится "Некоторыми сведениями из истории, географии и мифологии Нижнего Новгорода". Павел Курень в юбилейной заметке называет Максима Горького "зеркалом российского предпринимательства" (для красного словца, потому что этот тезис никак не подтвержден в тексте). Тверской сервер дает краткую справку о связях Горького с Тверью. Издательство "Вагриус" представляет "Книгу о русских людях" Горького. Нижегородский государственный университет им. Лобачевского приводит программу обширной, очень представительной конференции "Горьковские чтения", прошедшей в марте нынешнего года. Я там нашел ряд знакомых имен, а также несколько других чудес. Например, доклад французского исследователя (исследовательницы?) Нике Мишель называется "Экфрасис в "Жизни Клима Самгина"; а на секции "Горький и проблемы языка" председательствует Ю.С.Язикова.

Именем Горького (видимо, в честь его акушерских опытов) назван Донецкий государственный медицинский университет.

На сайте Мама.ру - множество различных историй про роды, в том числе - глазами мужей (таких очень немного, например, вот и вот). Диву даешься, как все индивидуально. Один вот похудел почти на пять килограммов, счастливец. Всех одевают в какие-то бахилы и халаты, все беспокоятся о своем либидо... Чудеса, чудеса. Но и событие ведь чудесное.