Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Чтение без разбору < Вы здесь
Николай Носов Forever
Николай Носов. Трилогия о Незнайке

Дата публикации:  29 Сентября 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Как человек во многом инфантильный (и догадавшийся однажды, что это может быть достоинством), я очень люблю так называемую детскую литературу. Оттого, должно быть, и решил освежить приятные воспоминания почти двадцатилетней давности, перечтя трилогию Носова о коротышках размером с огурец, которые живут в Цветочном городе и называются малышами и малышками.

Напомню, что Цветочный город (как и весь мир коротышек) населен театрализованными, характерными персонажами. Самый известный из них - Незнайка, которого "прозвали Незнайкой за то, что он ничего не знал". Так отечественный автор Николай Носов обнажает спекулятивность публичного философствования Сократа, щеголявшего подобными диалектизмами. В противоположность Сократу, Незнайка - "стиляга", точнее, ацидный freak ("носил яркую голубую шляпу, желтые, канареечные брюки и оранжевую рубашку с зеленым галстуком. Он вообще любил яркие краски"), основное занятие которого - гулять по улицам и фантазировать вслух. (Еще одна параллель греческому мыслителю, последняя.) Популярность чудаковатого, не слишком добродетельного и неумелого Незнайки среди малышей объясняется лишь мощной психоделикой его личности. Незнайка - олицетворение беспорядка и кутерьмы. Вдобавок он несколько агрессивен - вполне пролетарской, гегемоновой агрессивностью, столь распространенной в 90-х среди актуальных русских художников.

Незнайка не туп, его рассуждения отличаются даже изрядной оригинальностью, однако психоделический дар существенно превышает в нем критические способности. Поэтому, если Незнайка берется за какое-нибудь дело, то делает его "не так, как надо", и в итоге "все получается шиворот-навыворот. Читать он выучился только по складам, а писать умел только печатными буквами. Многие говорили, будто у Незнайки совсем пустая голова, но это неправда, потому что как бы он мог тогда соображать?" Единственное призвание такого малыша - в области художеств.

'Моей музыки не понимают, еще не доросли до моей музыки!' Искусство у коммунистически ориентированных коротышек находится в большом упадке и служит только двум целям: социально-нравственным (чтобы поучало чему-нибудь хорошему) и декоративным (чтобы было красиво). Неудивительно, что "дикий", "неприрученный" Незнайка, испробовавший себя на различных поприщах и всякий раз актуализирующий в них эстетические или мистические аспекты, снискал разве что скандальный успех у непросвещенной публики. Как музыкант Незнайка обогнал свое время ("Моей музыки не понимают", - говорил он. - "Еще не доросли до моей музыки". Судя по описанию, это было что-то из разряда musique concrete или generative). Незнайка-поэт изобретает сюрреализм и автоматическое письмо задолго до их эвентуального теоретического обоснования главным ученым коротышек - Знайкой, утилитаристом и технарем. Теоретические импровизации самого Незнайки отличает радикализм: "Зачем же мне сочинять правду? Правду и сочинять нечего, она и так есть". Только в живописи, точнее, в демократической области карикатуры Незнайка добился всеобщего одобрения (за вычетом самих изображенных, которым, однако, понравились карикатуры на других). Особо выделим упорное нежелание Незнайки рабски следовать так называемой "природе", за что он подвергается обструкции со стороны мейнстримного портретиста Тюбика и музыканта-ремесленника Гусли.

Все книги носовской трилогии шедевральны. Они также разнообразны в жанровом отношении, и каждая следующая книга рассчитана на более старший возраст. Согласно замыслу автора, Незнайка и остальные коротышки взрослеют вместе с "маленьким читателем". Том первый, "Приключения Незнайки и его друзей" (1954), знакомит с жителями Цветочного города и рассказывает об их воздушном путешествии в Зеленый город. Том второй, "Незнайка в Солнечном городе" (1958), - психоделическая, полная глюков и мистицизма road-story, и заодно - прозрение о коммунизме. Последняя книга, "Незнайка на Луне" (1965), написана для школьников от 8-10 лет и старше. Контекст этой книги - остросоциальной сатиры о диких нравах капиталистического общества - несколько деформировался в постсоветские годы, обретя неожиданную актуальность. В жанре приключенческого sci-fi нам повествуют, как усилиями советских ученых, с помощью невесомости и энергии бесплатной звезды по имени Солнце коммунизм завоевывает вселенную, уничтожая на своем пути частную собственность и эксплуатацию коротышки коротышкой. Поскольку приключения "Незнайки на Луне" в значительной степени продиктованы дидактикой, а технические подробности в обсуждении не нуждаются, читателю взрослому будет интереснее, вероятно, повозиться с двумя первыми романами. (В отличие от школьника младших классов, который ухватится за "взрослого" "Незнайку на Луне".) Скажем несколько слов о второй книге - вероятно, сильнейшей.

Пыл научно-технической революции, начатой в "Приключениях", не остыл. Слоган эпохи, предложенный официозным поэтом Цветиком: "И все доступно уж, эхма, Теперь для нашего ума!" Во главе процесса покорения природы и технического усовершенствования быта стоит, еще крепче прежнего, вышеупомянутый Знайка (любопытный образ корректно-бескомпромиссного, в конфуцианском духе, "ученого-диктатора"). Через ручей переброшен мост, в городе проведены водопровод, телефонизация и электрификация. (Хозяйствование маленького Цветочного города оказалось не в пример успешнее советского.) Таков результат посещения Зеленого города, коммунистического и феминистского центра, описанного в первой книге.

Пока Знайка ковыряется с железками и водяными насосами, Незнайка выходит на принципиально новый уровень познания. Он не разделяет прогрессистский пафос технократизма. C некоторых пор, освоив грамоту и полюбив чтение, он несколько отошел от реальности и предпочитает нормальный сказочный галлюциноз. Тусуется в основном с Кнопочкой, малышкой начитанной и склонной к оккультизму. Перед нами бдение глубоко погруженных и неотрадиционалистски настроенных наркотов. Подобно интеллектуалам-аутсайдерам из коуплендовского "Generation X", Незнайка и Кнопочка ежевечерне рассказывают друг другу сказки, а иногда ведут дискуссии о магии и колдовстве.

Однажды Кнопочка открывает Незнайке малоизвестный рецепт приобретения "волшебной палочки". Незнайке удается его обналичить, и отныне любое его желание немедленно исполняется. Высшими силами при этом поставлено условие, что после исполнения трех "дурных желаний" волшебная палочка теряет силу (оценивают желания тоже высшие силы. 'Про меня даже стихи написали: 'Наш Незнайка шар придумал...' Нет, вот так: 'Придумал шар Незнайка наш...' Нет, вот как: 'Наш шар придумал Незнайка'!' Как и надлежит сакральному советскому писателю, Носов - последовательный креационист, а его Незнайка - голем). Обладая этим магическим даром, или находясь под этим сверхъестественным наркотиком, Незнайка запасается мороженым и отправляется в полноценный трип. Поначалу речь идет о каком-нибудь летучем транспортном средстве, но Незнайка вдруг вспоминает, "как страшно ему было лететь на воздушном шаре, который сконструировал Знайка (выделено мной. - Е.М.)" и решает путешествовать автомобилем. Сопровождают его боевая подруга Кнопочка и опытный системный торчок Пачкуля Пестренький (как и Знайка, это персонаж, заслуживающий отдельного разговора). Втроем они приезжают в Солнечный город. В Солнечном городе царит коммунизм.

То есть, подчеркнем еще раз, путешествие это сугубо сказочно, эк-статично и галлюциногенно. Фантазия Кампанеллы дана через Реальное (в лакановском, "невозможном" смысле) советского голема. Являясь реализованной точкой фантазма, Солнечный город представляет собой утопическую ситуацию, при которой все его граждане однажды "очень потрудились" (если прибегнуть к известной коммунистической мифологеме) и теперь блаженно бездействуют. Свободному творчеству предаются многие, а "отчужденный труд" - добровольный выбор редких маргиналов. Трудятся в привычном смысле слова в Солнечном городе лишь машины. По этому бессобытийно-эйфорическому пространству наши путешественники проехались комбайном катастроф, то есть если не историей, то памятной былиной. На фабульном уровне мы видим, как элитный дисциплинарный санаторий подвергается легкой кавалерийской атаке со стороны подвыпившего студента с преувеличеннными полномочиями. Налицо модная придурковатость и мелькающие тут и там психоделические "бублики". Фактически мы наблюдаем "Страх и отвращение в Лас-Вегасе" по-соцреалистически. (То есть, выражаясь психоаналитически точно, - с хорошим концом.) Находясь на измене, Незнайка превращает одного коротышку в осла, двух настоящих ослов и одного лошака - в коротышек(!), разносит здание милиции и творит еще с десяток анархических бесчинств, за любое из которых в тогдашнем СССР его поставили бы не в угол, а к стенке. Миновав кульминационную стадию, действие "волшебной палочки" ослабевает и к концу романа прекращается. Дурных и глупых желаний оказалось реализовано гораздо больше трех, так что "по истечении" сожалеть Незнайке и его спутникам не о чем. Троица возвращается домой преображенной, помудревшей и не узнающей родной город. Все одухотворены и отчасти печальны, потому что, как сказал Соломон, в постпсиходелическом делириуме много печальных видений.




Web-присутствие

Эта панегирического характера статья написана с прозрачной целью доказать, что Николай Носов - наш аутентичный киберпанк, наш Вильям, понимаешь, Гибсон, социалистический Сократушка, родная коммунистическая голова. Человек с проблесками гениальности, если воспользоваться мещанской терминологией. Мистик, оккультист, Густав Майринк отечественной детской литературы, социальный дарвинист, коммунистический Бойд Райс.

Отдельно следует отметить великолепных иллюстраторов к советским изданиям Николая Носова - А.Лаптева и Г.Валька. Отмечаем.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Виктор Сонькин, Антропофобный злобный зверь /22.09/
Небольшая повесть, лишенная сюжетного драйва, убедительных героев, стилистического блеска, элементарной логики, научной изобретательности, да и просто писательского обаяния, стала неотъемлемой частью европейского культурного наследия и вот уже почти двести лет в той или иной форме владеет умами. Это странно и нелестно для нас. "Франкенштейн" Мэри Шелли.
Ольга Прохорова, Игры позабыв свои /15.09/
Непросто приходит к мальчуганам осознание незрелости их игры. С трудом преодолевают они привязанность к своей "идеальной" стране. Но благодаря поддержке коллектива, которым умело руководит молодая коммунистка Дина, ребята понимают, что их юные горячие сердца, их молодые силы нужны для настоящих дел на благо молодого Советского государства. "Кондуит и Швамбрания" Льва Кассиля.
Виктор Сонькин, Открытая ладонь /08.09/
Почти никто не может избежать иллюзии, что в наши лучшие дни снег был белее и девушки красивее и что то, чему нас учили, - единственно правильная доктрина. Смехотворность этих убеждений становится очевидной только при встрече с людьми иной, высшей породы, в любом возрасте сохраняющими любопытство и юность духа. Автобиография нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана.
Виктор Сонькин, Публика - дура /01.09/
Посадите пять человек с гуманитарным образованием в одной комнате, и они за час произведут количество бессмысленных многозначительностей, достаточное для заполнения очередного романа Павича. "Внутренняя сторона ветра".
Александра Борисенко, О пользе исторического подхода /25.08/
Померещилось, слава Богу. Нету у нас расизма. Да и негров почти нет. "Убить пересмешника" Харпер Ли.
предыдущая в начало следующая
Евгений Майзель
Евгений
МАЙЗЕЛЬ
daseiner@rol.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Чтение без разбору' на Subscribe.ru