Русский Журнал / Круг чтения / Чтение без разбору
www.russ.ru/krug/razbor/20001124.html

Альфонс садится на коня, или Желание быть испанцем
Ян Потоцкий. Рукопись, найденная в Сарагосе. Перевод с польского Д.Горбова

Александра Веселова

Дата публикации:  24 Ноября 2000

Как известно, литературные жанры, словно живые существа, рождаются, взрослеют и умирают, давая жизнь другим себе подобным. А перед смертью как будто костенеют, превращаясь из формы для развития свободного искусства в набор штампов и клише. И на каждый такой жанр непременно находится свой шутник, который поглумится над стариком, разберет его по косточкам, покажет всему свету, что за пышными одеждами давно уже пустота и тлен, и тем самым подтолкнет к могиле. Едва ли не самым известным из таких шутников в "сокровищнице мировой литературы" остался испанец Сервантес, славный тем, что, по словам одного литературоведа старой школы, написал роман о вреде чтения романов. Сервантес пародировал рыцарский роман. На другой, не менее популярный жанр авантюрного романа (традиционно считающегося антиподом рыцарского) нашелся свой, как писали в XVIII веке, "зоил и василиск", свой Сервантес, польский граф Ян Потоцкий.

Биография Потоцкого - сама по себе увлекательный роман. Он служил в армии Священной Римской империи и у русского императора. Его считают одним из первых ориенталистов и основателем славистики как отдельной дисциплины. Он объездил полмира и подробно описал все свои путешествия. Был депутатом Великого сейма Речи Посполитой. Наконец, он написал всего лишь один роман, но этот роман - свидетельство завершения многовековой истории развития целого жанра.

Чтение "Рукописи, найденной в Сарагосе" проходит в несколько этапов. Увлекательное повествование о злоключениях дона Альфонсо, бесстрашного капитана валлонской гвардии, мистическим образом неизменно просыпающегося в чистом поле под виселицей с трупами двух знаменитых разбойников, постепенно сменяется бесконечным рассказом старого цыгана о своей жизни; этот персонаж вытаскивает из одной вставной новеллы другую, как фокусник - цветные ленты из шляпы. Новеллы, впрочем, каждый раз обрываются на самом интересном месте, когда цыгана зовут "по делам табора". Довольно быстро это начинает утомлять, с Альфонсом же ничего не происходит, и он, заскучав, начинает по утрам прохаживаться под виселицу "в надежде опять найти там какую-нибудь жертву" (и небезуспешно). Но старый цыган продолжает свое занудство, которое принято почему-то называть шкатулочным повествованием (хотя мне кажется, что матрешка лучше отражает эту идею). Когда же становится совсем невыносимо, на помощь читателю неожиданно приходит союзник (одна из подобранных под виселицей "жертв", геометр Веласкес), который делает очень меткое саркастическое замечание по поводу очередного вставного сюжета: "А вот, например, герцог Сидония: я еще должен разобраться в его характере, а он тем временем уже лежит в гробу. Не лучше ли было бы начать с португальской войны?" И, кажется, именно с этого момента становится понятно, что все не так просто. Цыган все равно доведет дело до конца и расскажет все известные ему истории. Альфонс словно бы между делом узнает то, ради чего, казалось бы, затеян весь роман - тайну рода Гомелесов, к которому он принадлежит. Узнает, но не поделится: "Я спустился вниз и увидел то, о чем охотно рассказал бы вам, если бы данное мною честное слово не явилось бы для этого непреодолимым препятствием". Но все это уже не важно. Вдруг проступает пародийный пласт, начинает говорить сама "усталость жанра". Авантюрный роман более не увлекает, а готический не пугает: "Я выхватил шпагу из ножен и хотел выйти, но - не тут-то было. Дверь оказалось запертой. Я сказал об этом упырям, но те не ответили ни слова. Тогда я лег спать и проспал до утра". И приведенное на четырех страницах оглавление 100-томной энциклопедии атеиста Диего Эрваса или многостраничные математические выкладки Веласкеса уже не раздражают, а забавляют. Потому что интересна не столько судьба героев, сколько то, как же выкрутится из этого положения автор. И Потоцкий не обманывает ожиданий: гибрид готического и авантюрного романа превращается в детектив о мировом мусульманском заговоре, имеющем целью продолжение рода. Один жанр кончился, на смену ему пришел другой. Потому что к концу XVIII века изменилось наконец сознание и новому читателю не нравится следить за тем, как фортуна преследует героев: "...сплошные неожиданности делают повествование малоинтересным, так как никогда не возможно догадаться, что будет дальше". Теперь он хочет симметрии и логики, как все тот же Веласкес: "Мне всегда казалось, что романы и прочие произведения такого рода нужно составлять в несколько колонок, наподобие хронологических таблиц". Детектив - вот что нужно такому читателю. Он хочет соревноваться с автором в умении логически мыслить, хочет догадываться и просчитывать. Он, наконец, верит, что мир устроен логично. Он рационалист. Все это понял Потоцкий, воспитанный в великую эпоху Просвещения. Поэтому вопреки сильному соблазну увидеть в "Рукописи" более позднюю мистификацию - соблазну, постоянно порождаемому удивительно ироничным стилем, наводящим на мысль, что так не мог писать человек XVIII века, - придется все же признать, что роман этот только XVIII столетием и мог быть создан.

Надо сказать, что Потоцкий посмеялся не только над отживающими свое жанрами, но и над славянской рецепцией всей испанской литературы с Сервантесом во главе. Что знал славянский читатель XVIII века (а поляк Потоцкий начал печатать свой роман в Петербурге, по-русски) об Испании? Альгвасилы и коррехидоры, Гвадалквивир и Сьерра-Морена (название, в России знакомое главным образом по одноименной повести Карамзина), коррида и олья подрида, герцог Лерма и Инезилья. Красивые слова, почерпнутые большей частью даже не от Сервантеса, а из "Приключений Жиль Бласа" Лесажа, впрочем, не испанца, а француза. Все эти атрибуты перечислены в ряде произведений и другого великого автора, который, как известно, тоже "никогда не писал пародий", - Козьмы Пруткова. Хотя Пушкин, начавший было в стихах повествовать о том, как Альфонс садится на коня, ценил в "Рукописи...", по словам князя Вяземского, именно "своеобразные нравы и быт испанские". Потоцкий этот быт, конечно, хорошо знал, ибо немало времени провел в Испании, но столь же хорошо знал он и сложившиеся стереотипы восприятия испанской культуры. Своей утрированной Испанией он словно хотел поставить под сомнение Испанию Сервантеса.

Но всемирной славы Сервантеса ему стяжать не удалось. При жизни Потоцкого роман не был полностью напечатан, французский оригинал его утрачен, отрывки из романа, печатавшиеся анонимно, беспощадно расхищены (кажется, знаменитый сюжет про Орландину Хвост взял все-таки не у Потоцкого, а из "Адских рассказов" Шарля Нодье). Судьба печальная, но и достойная, ибо на барахло никто бы и не позарился. Столь же достойным был и конец самого автора.

В 1815 году, находясь в своем родовом поместье Уладовка близ Бердичева, польский граф Ян Потоцкий, тайный советник Российской империи, кавалер ордена св. Владимира первой степени, рыцарь Мальтийского ордена, вызвал своего капеллана и приказал ему освятить серебряный шарик от сахарницы. После чего вложил шарик в пистолет и выстрелил себе в висок.

Тихо на Альгамброй.
Дремлет вся натура.
Дремлет замок Памба.
Спит Эстремадура...



Web-присутствие (В.Сонькин)

На этой вот странице есть ссылки на текст романа Потоцкого, в двух частях. Но формат какой-то очень странный.

На сайте "Читальный зал" помещен разбитый на главы полный текст "Дон Кихота" Сервантеса. Интернет становится все универсальнее и - в некоторых областях - грамотнее; указан переводчик (Н.Любимов), издание, по которому сверялся текст.

Текста "Жиль Бласа", правда, кажется, нет. Но есть коротенькая биография Алена Рене Лесажа.

Следы "Адских рассказов" Нодье, к сожалению, найдены не были; только эссе Виктории Угрюмовой о французском поэте и, скажем, размышления Игоря Клеха об опубликованных в "Иностранке" "Записках жирафы".

Слова и аккорды хвостовской "Орландины" - здесь.

"Желание быть испанцем" Козьмы Пруткова есть на "Стихии".

А вот навеянное Потоцким стихотворение Пушкина "Альфонс садится на коня".

В заключение - curiosa, связанная с нашим героем каким-нибудь косвенным образом. Есть, например, музыкальная группа под названием "Алхимическое кабаре имени Яна Потоцкого", на странице - несколько mp3-файлов с их творчеством. Кроме того, есть, оказывается, звукорежиссер Ян Потоцкий, он, например, звукорежиссировал фильм "Старый новый год".

А фильм "Рукопись, найденная в Сарагосе" поставил польский классик Войцех Хас; его недавно показывали по телевидению, и об этом в "Коммерсанте" и РЖ писал Михаил Трофименков.