"Жиголо и жиголетта" - образцовый рассказ. Я бы ввел его в качестве обязательного материала на первом курсе всех филфаков, когда проходят теорию литературы. Для учебных целей он подходит куда лучше, чем, скажем, бунинское "Легкое дыхание", которым нас в свое время мучили. Наверное, для изучения тропов он не очень годится, как и любой переводной текст. Но правила сюжетосложения по нему можно рассмотреть за одно занятие.

Основные элементы структуры выделены так отчетливо, что доступны младшему школьнику. Экспозиция: сцена в баре, описание курортной публики. Завязка: некто Котмен обсуждает со случайным знакомым смертельный номер, который выполняет его жена Стелла. (Она прыгает с большой высоты в очень мелкий бассейн, на поверхности которого к тому же горит бензин.) Кульминация: у Стеллы нервный срыв, она отказывается прыгать два раза в день. Развязка: Стелла приходит в себя и готовится ко второму прыжку.

Это - на самом поверхностном уровне. Студенты смогут найти множество усложняющих приемов. Например растянутость экспозиции. Описание отдыхающих на французской Ривьере англичан и прочих курортников, их разговоров занимает едва ли не больше половины рассказа. К сюжету как таковому эти люди не имеют прямого отношения; более того, экспозиция начинается, потом прерывается завязкой (а читатель еще не знает, о чем именно будет рассказ), потом возобновляется снова и длится, длится. Тут преподаватель спросит у студентов: для чего это нужно? Почему писатель посвятил этим необязательным людям так много места?

Еще - обманный прием, которым писатель начинает текст. "Сэнди Весткот выпил пару коктейлей и теперь почувствовал, что хочет есть". Ждешь, что этот Сэнди и будет главным героем, иначе что вдруг начинать с него? Ан нет.

Другая особенность - дополнительная кульминация, появление престарелых цирковых актеров и их рассказ о себе. Благодушное недоумение Флоры, Женщины-Пушечного ядра, по поводу полной неосведомленности нынешней публики о ее давних подвигах. Конец истории этих супругов Пенецци делит рассказ почти ровно пополам, и сразу затем Стелла заводит разговор с мужем о том, что прыгать во второй раз ей больше невмоготу. Тут надо спросить - почему два сюжетных пика так мало отстоят друг от друга?

От кульминации до развязки - почти полрассказа; это пространство заполняется историей Котмена и Стеллы; собственно сюжет приостанавливает движение; мы понимаем, почему рассказ называется "Жиголо и жиголетта". Это очередное осложнение; иной литературовед, вероятно, назвал бы его ретардацией, замедлением; мы же, испорченные кинематографом, уже никак, кроме как флэшбеком, назвать его не можем. Тут, конечно, и спрашивать у студентов не о чем, все как на ладони; интересно только количественное соотношение этой части рассказа и остального текста.

Наконец, развязка. Формально она занимает несколько последних абзацев, начиная со слов Стеллы "Мне пора уже, наверно, готовиться к выходу". Но настоящий, ударный аккорд приходится на последнюю строчку: "Нельзя обманывать ожидания публики, - со смешком сказала она". После - ничего нет. Это, кажется, вообще характерно для английского рассказа; но в любом случае тут нужно спросить - а какие еще бывают типы развязки? Что может следовать потом? И наконец, на закуску, - вот, мол, мы прочитали рассказ, в котором фабула совпадает с сюжетом (впрочем, такие слова надо произносить с осторожностью, некоторые специалисты считают, что различение этих терминов - тяжелое наследие схоластики, от которого пора избавляться); события описаны в такой же последовательности, в какой происходят (если не считать упомянутый флэшбек). А какие вы знаете произведения, где сюжет выстроен по-другому? И пусть радуются, вспоминая "Героя нашего времени" и "Криминальное чтиво".

А теперь снимем квадратную шапочку и мантию, выйдем из аудитории и тихонько затворим за собой дверь. Вот рассказ, построенный по всем правилам риторики, с четкой, легко выделяемой структурой, и мы ее - очень кратко, очень поверхностно - разобрали. И что, воздействие текста стало от этого слабее? Наверное, на такой вопрос каждый ответит по-своему; для меня это очевидное "нет". Нельзя обманывать ожиданий публики, говорит себе каждый из нас в тот или иной момент своей жизни, то испытывая благодарность к этой самой публике (потому что иначе жизнь бы остановилась), то ненавидя ее, потому что ты ей безразличен, непонятен, недоступен, неинтересен, как и она тебе, и приходит-то она не смотреть на твое мастерство, а чтобы не пропустить день, когда ты неминуемо разобьешься. Ты ждешь этой фразы, ты знаешь, что она должна быть тут где-то в конце; но она не становится от этого слабее; расчет, с которым построен весь рассказ, только заостряет ее жало.

Удивительная это вещь - слова. Все сказаны, все написаны, все известны; но стоит переставить их чуть по-другому - и, если переставляли умело, они дотянутся до тебя, войдут в твою жизнь и не отпустят.