Русский Журнал / Круг чтения / Чтение без разбору
www.russ.ru/krug/razbor/20010119.html

Татьяна полюбил Онегин
Александра Веселова

Дата публикации:  19 Января 2001

В одном провинциальном вузе учился на заочном отделении студент, председатель целинного колхоза. Было это в те далекие времена, когда еще существовал Советский Союз, а в его солнечных республиках осваивали целину. Студент по национальности был казах, и как он оказался на филологическом факультете весьма удаленного от Казахстана института, история умалчивает. Положение его как целевика-целинника было достаточно привилегированным, однако экзамены он все же сдавал. И как-то раз достался ему на экзамене вопрос по "Евгению Онегину". Преподаватель, понимая, что случай тут особый, попросил хотя бы пересказать содержание произведения. Передаю этот рассказ в том виде, в каком я услышала его от того самого принимавшего преподавателя:

Татьяна полюбил Онегин. Татьяна приходит Онегин и говорит: "Онегин, я тебя люблю!" Онегин говорит: "Нет!" Прошло время. Татьяна вырос, большой стал, толстый, красивый. Онегин полюбил Татьяна. Онегина приходит Татьяна, говорит: "Татьяна, я тебя люблю!" Татьяна говорит: "Ишь ты какой!.."

По-моему, это удивительно лаконичная и верная интерпретация. Наивное сознание этого не очень образованного человека, который, скорее всего, закончил национальную, а не русскую школу (а может, даже и не закончил), сконцентрировалось на том, что мы уже, кажется, перестали замечать. "Евгений Онегин" - "энциклопедия русской жизни", "истинно народное произведение", жанровый оксюморон, совершенная стихотворная форма, текст, который не может быть понят без обширного комментария, - все это мы понимаем или просто знаем. И эти знания мешают нам увидеть в "Онегине" живых людей. Чему отчасти способствует постепенное утрачивание навыка чтения больших и сюжетных произведений в стихах: трудно сопереживать героям, когда невозможно себя с ними отождествить, а мы не говорим стихами и даже не стремимся к этому. По многочисленным мемуарным свидетельствам нам известно, что читатели прошлого, не по комментариям знавшие, что такое, например, почтовая станция, плакали над судьбой Татьяны и негодовали по поводу Онегина. А мы уже словно не замечаем, что это роман о любви, повествование о двух несчастных: о молодом человеке, взявшемся играть чужую роль, и обиженной девочке, которая, кстати сказать, хоть потом все и поняла, но не простила. Ведь Онегин действительно отвечает "Нет!", почти ничего не объясняя, потому что то, что он говорит, объяснением не является. Он и сам не понимает, почему "нет", он просто знает, что так должен ответить тот, в кого он играет. А Татьяна говорит именно "Ишь ты какой!..", она, как в песне поется, спрашивает: "Где ж ты раньше был, целовался с кем?":

Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была...

И потому подобная Татьяне героиня в русской литературе - это не только тургеневская Зина из "Первой любви", про которую сказано "Жертвовать собою сладко для иных", но и бунинская Надежда из "Темных аллей", которая отвечает своему обидчику: "Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла. Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя". И даже у Достоевского, который в знаменитой "пушкинской речи" возвел христианскую жертвенность Татьяны в ранг основного достоинства настоящей русской женщины, на пушкинскую героиню больше похожи всех измучившие Настасья Филипповна да Аглая, а не полная самоотречения "вечная Сонечка" Мармеладова.

А вот Онегин ничего не понял, судя по тому, что имеет наглость писать Татьяне:

Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви...

Вот что обидно-то! Ну конечно, откуда ж ей знать? А "томиться" - это вообще его привилегия. Болезнь такая аристократическая вроде подагры. Но, впрочем, кто сейчас обращает внимание на все эти психологические штучки, когда речь идет об изображении русского национального характера? До того ли?

Несколько лет назад английский театр "Ковент-Гарден" привозил в Россию свою постановку оперы "Евгений Онегин". Кажется, ни одна, даже самая восторженная рецензия не обошлась без недовольного упоминания как поистине кавказских гор, на фоне которых происходила дуэль, так и черного цвета кожи исполнителя партии Ленского. Совсем недавно прошел на наших экранах английский фильм по "Евгению Онегину". И опять возмущения и упреки в неверном воспроизведении реалий. Конечно, отвлечься от некоторой комичности нашего национального колорита в понимании иностранцев трудно. Еще труднее забыть про все то, чем для русского читателя стал, во многом стараниями многочисленных критиков и литературоведов, "Евгений Онегин". Но нельзя не заметить, что интерпретация английских постановщиков, людей все же образованных, во многом совпадает с трактовкой казахского колхозника. За "национальными типами", за всеми намеками и полунамеками, на которые мы с детства обречены обращать внимание, они увидели вечный любовный конфликт, для которого не важен даже цвет кожи героя (заметим, кстати, что Отелло почти никогда не играют без грима). Право слово, это тенденция! И, по-моему, надо только радоваться, что в инонациональных культурах наш "самый главный" роман оказывается актуальным, и не как пособие для изучения русской культуры, а скорее наоборот. Это ли не свидетельство подлинной гениальности Пушкина, написавшего роман "всех времен и народов"?

Я ни в коем случае не отвергаю "энциклопедичность" и "народность". И комментаторы трудятся не зря. Но за всем этим мы порой не замечаем общечеловеческой значимости пушкинских героев. А значит - невольно принижаем "мировое значение" романа. Этому принижению способствует еще и убежденность в принципиальной непереводимости "Евгения Онегина". Действительно, невозможно адекватно перевести на иностранный язык текст, комментарий к которому превосходит его по объему. К тому же - стихотворный текст. Но психологические типы, подмеченные и удивительно точно описанные Пушкиным, могут быть переданы другим языком, как уже переданы они языком другого вида искусства. Ведь мы же как-то смирились с оперой, в которой звучит порой совсем не пушкинский стих.

Да, многое при таком переводе оказывается утраченным. Но не хуже ли, когда за картиной "русской действительности" утраченным оказывается ощущение живой жизни и вечной трагедии неразделенной любви? Ведь именно на фоне этой простой, но бесконечно повторяющейся истории и "играют" все "лирические отступления", все описания и рассуждения. И только сочувствуя героям, мы можем вполне оценить и изощренность ума, и искренние признания автора романа. А иначе бы зачем нужны были ему Онегин с Татьяной?

Так стоит ли обижаться на то, что в английском фильме нам не показали "русской души"? Может быть, в современной культурной ситуации, когда на школьную традицию восприятия одного из самых "классических" произведений русской литературы накладывается объективная трудность понимания большого стихотворного текста, стоит, наоборот, обратить внимание именно на этот взгляд со стороны? Может быть, с такого расстояния лучше видно?

Применительно к "Онегину" часто звучат призывы прочитать его медленно и внимательно. По такому принципу "медленного чтения" строятся многие монографии о пушкинском романе. Кажется, уже настала пора попробовать прочитать его быстро, увлекаясь интригой и боясь заглянуть в конец. Замирать вместе с Татьяной над письмом, плакать над бездыханным телом Ленского и тосковать с Онегиным на российских просторах. Право, великий русский роман стоит того.



Web-присутствие (В.Сонькин)

Про Пушкина и его присутствие на сети мы уже все, что могли, сказали. Предлагаем вниманию читателя еще несколько неортодоксальных прочтений "Евгения Онегина".

Одна - театральная: "Евгений Онегин" в театре на Таганке в постановке Юрия Любимова. Маэстро говорит: "Основным здесь, на мой взгляд, стал темпоритм: без него нельзя постигнуть стихотворную форму".

Татьяна Соколова, долго не любившая Пушкина, в заметке "Загадка Евгения Онегина" предлагает свою трактовку; если убрать экивоки, получается, что Ленский - это Пушкин, а Онегин - Дантес. Собственно, в школьных и вступительных сочинениях эта тема проходит очень часто, но Соколова не просто проводит параллели, а говорит о детальном пророчестве.

Автор с говорящим именем Альфред Барков (надеюсь, что это все-таки псевдоним) разработал собственную теорию литературы, основанную в основном на работах Бахтина, и, вооружившись этим инструментарием, стал разбирать разные произведения. Сосредоточился на Булгакове, но и "Евгения Онегина" не забыл. Даже написал про него целую книгу - "Прогулки с Евгением Онегиным". Цитирую: "В ней наиболее полно (и, не скрою, впервые в литературоведении) изложены теоретические положения, относящиеся к таким дисциплинам, как этика научного исследования, философская эстетика, семиотика, нарратология, внутренняя структура и методика структурного анализа мениппей. В книге произведен анализ внутренней структуры не только "Евгения Онегина", но и таких мениппей Пушкина, как "Полтава", "Борис Годунов", "Медный всадник", "Домик в Коломне". Увы, мениппеей оказался и знаменитый пушкинский "Памятник" - сатирическое произведение, пародирующее творческую манеру антагониста Пушкина, его Демона". Короче, А.Барков решил все назвать мениппеей - от "Белой гвардии" до "Золотого ключика". Ну-ну.

Вот еще сообщение, несколько устаревшее (более чем годичной давности), но в тему: "Великие книги похожи на Библию: их можно перечитывать, комментировать и трактовать бесконечно (и бесконечно разнообразно). На днях пушкинист Валентин НЕПОМНЯЩИЙ заново познакомил нижегородскую публику с 4-й главой "Евгения Онегина". Исследователь рассматривает знаменитый роман как проекцию истории человечества, в буквальном смысле "от сотворения мира".

Упражнений в области интертекстуальности на основе "Онегина" тоже немало. Н.С.Авилова пишет о перекличке Пушкина с Пастернаком, а Л.И.Вольперт в академически выверенном электронном издании монографии "Пушкин и французская литература" рассуждает, например, об иронии и автобиографизме у Пушкина и Стендаля в статье с интригующим названием "Да разве я когда-либо влезал к вам по лестнице в окно?".

Наконец, пресловутый (или "противоречивый"? я пытаюсь передать значение английского слова controversial) британский фильм "Онегин"; противоречивость его, конечно, очевидна только русскому зрителю, и даже рецензии на него пишут необычные, в стихах.

А собственно "быстрых" прочтений романа, к которым призывает Александра Веселова, на сети немало. Например, таких: "Я категорически отказываюсь от симпатий к герою романа в стихах А.С.Пушкина Евгению Онегину".