Русский Журнал / Круг чтения / Чтение без разбору
www.russ.ru/krug/razbor/20010420.html

Романтика с большой дороги
Вениамин Каверин. Два капитана

Ольга Прохорова

Дата публикации:  20 Апреля 2001

Как всякое уважающее себя романтическое произведение, роман "Два капитана" начинается с героя-неврастеника. А герой-неврастеник начинается с детства, омраченного травмой. Анамнез Сани Григорьева, изложенный языком романтизма, звучал бы примерно так: "С ранних лет дичился он своих товарищей и бежал их шумных игр. Неизвестный недуг лишил его дара речи - и злосчастное молчание стало причиной страшных бед, обрушившихся на семью его. По коварному навету отец его попал в темницу и там погиб, проклиная злую свою судьбу. Несчастный Александр мог бы доказать его невиновность, но проклятая немота не позволила мальчику вступиться за родителя. Отчаявшись, мать попала под влияние человека столь же низкого, сколь злобного. И, не снеся страданий, умерла от горячки, оставив сиротами детей своих - Александра и сестру его, Александру..."

В реалистических терминах все это звучит куда прозаичнее и не так впечатляюще. Но детская травма, помноженная на революционные катаклизмы, наложила отпечаток на всю дальнейшую судьбу героя и предопределила сюжет. И отсюда весь строй романа отвечает особому направлению в литературе XX века - социалистическому романтизму.

Взять хоть композицию. Набоков в своих лекциях пенял Лермонтову на то, что сюжет у него строится на подглядывании и подслушивании. Кавериным этот прием доведен до головокружительного совершенства. Все детство Сани проходит под чтение чужих писем. Попав в дом Татариновых, Саня продолжает прислушиваться и приглядываться, пока не обнаруживает готовящийся заговор. Катя Татаринова узнает о предательстве Ромашки, прочитав найденную у него в кармане записку. И так далее. Это положительные фискалы, так сказать - наши, разведчики.

Есть и отрицательные, то есть шпионы. И прежде всего - недремлющий Ромашка с его полуприкрытыми глазами, воплощение вечной бдительности. Почему наушничающий Саня Григорьев - белый и пушистый, а Ромашка - гад и мразь? Ясное дело - потому что Ромашка за себя, а Григорьев - за идею. Аналогия с "Капитанской дочкой" настолько очевидна, что ее даже как-то стыдно упоминать - не говоря уже о созвучии имен. Вся борьба Сани с Ромашкой за Катю подана как борьба чести с бесчестием (точно так же после смерти капитана Татаринова борются за его жену Машу безнравственный делец и педолог Николай Антоныч и благородный педагог, виртуальный путешественник Кораблев).

Кроме взаимного шпионажа, двигателем сюжета становятся всякие сказочные совпадения. Их в романе почти столько же, сколько бывает в реальной жизни - за что к автору испытываешь благодарность. Судьба услужливо расставляет флажки-подсказки хорошим героям и нарочно сбивает со следа плохих. То есть сам по себе сюжет, как в любом авантюрном романе, скорее извилист, чем сложен - и поддается краткому пересказу.

Но идеологический размах "Двух капитанов" не исчерпывается приключенческой фабулой. Тогда о чем все остальное? О восстановлении справедливости? Но финальная сцена, где потерявшего все на свете - жену, приемную дочь, ученика и профессию - Николая Антоныча Саня наконец додавливает своим капитанским сапогом, вызывает слишком сложные чувства, чтобы сгодиться для апофеоза правды. Тем более, что главная правда - историческое значение экспедиции Татаринова - торжествует уже в середине книги. Старания Григорьева в поиске остатков экспедиции сводятся, как ни крути, к поиску доказательств ответственности Николая Антоныча за тухлый шоколад и больных ездовых собак. Это никак и не роман о любви - собственно отношения Кати и Сани не претерпевают особых метаморфоз, если не считать некоторых обид и счетов внелюбовного свойства.

Книга, если прочитать ее в рассудительном возрасте, получается все-таки о том, кто тварь дрожащая, а кто право имеет. Об индивидуальном диапазоне приемлемости в области морали. Саня исчезает из родного города, оставляя горячо любимую сестру и других близких в неведении на долгие годы. Он дает ногой в лицо лежачему, дерется с девочкой из класса. Он доносит на Гаера Кулия, называет учителя в лицо унизительным прозвищем из-за плохой отметки за плохое сочинение. Он всю жизнь питается одной нетерпеливой энергией мести - но он хороший. Никакие соображения этического характера его всерьез не озадачивают, а если и озадачивают - то не останавливают. Он имеет право шагать по головам - но какую же бурю праведного гнева вызывают в нем противники (здесь это слово впрямую восходит к прилагательному "противный")! Один из наиболее частых мотивов - это желание убить обидчика: "У меня даже руки заныли - так захотелось ударить его пистолетом"; "Я бы убил его!" - подобные высказывания звучат так часто, что это бросается в глаза. Он и за людей-то их не считает: "Представить себе, что Николай Антоныч сходит с ума от любви - это просто невозможно! Николай Антоныч, с его пухлыми пальцами, с золотым зубом, такой старый!"

Есть в романе весьма символичная сцена модного в те годы действа - школьного суда над Евгением Онегиным. Председатель - Саня Григорьев. Сначала выступает обвинитель. "Это было уж совсем скучно. Битый час общественный обвинитель доказывал, что хотя Ленского убило помещичье и бюрократическое общество XIX века, но все-таки Евгений Онегин целиком и полностью отвечает за убийство, "ибо всякая дуэль - убийство, только с заранее обдуманным намерением".

Обвинитель предложил присудить Онегина к 10 годам с конфискацией имущества. В зале это вызывает хохот. "Гришка <изображающий Онегина> гордо вскочил. Я дал ему слово".

Темпераментный Гришка кричал, что Ленский "любил задаваться" и что у него и теперь "не дрогнула бы рука, чтобы попасть Владимиру Ленскому в сердце". Суд, тем не менее, соглашается с обвинителем и получает неодобрение зала. Григорьев тоже недоволен:

"Ладно, товарищи, - сказал я мрачно. - Я тоже считаю, что неправильно. Я считаю, что Евгения Онегина надо оправдать, а Гришке объявить благодарность. Кто "за"?

Вся жизненная философия соцромантика явлена в этой сцене. Саня Григорьев в качестве судии не только отменяет приговор других участников, он вполне согласен с псевдо-Онегиным, что сколько раз увидишь врага, столько раз его и убей. Тем более если он "задается". И неважно, кто этот враг - поэт Владимир Ленский или больной одинокий старик, бывший приемным отцом его жене.

В четырнадцать лет, когда принято читать такие книги, магическая сила заклинания "Бороться и искать, найти и не сдаваться!" действует куда больше, чем призыв "Береги честь смолоду!". Хотя бы потому, что лозунг - бланк, в который можно вписать любые цели. За что боролся Саня Григорьев, какая идея горячила ему кровь? На протяжении всей книги ловил он Николая Антоныча, как голубого рака - на гнилое мясо. Зато рядом с ним его друг Петька Сковородников, который тоже давал знаменитую клятву, прожил куда более пронзительную жизнь - родил сына, потерял любимую жену, опекал родных и изваял памятник Пушкину. И это вселяет надежду, что не все опасные мечтатели делаются с возрастом бессмысленными и беспощадными.


Web-присутствие

Небогато. В библиотеке Мошкова есть текст романа, даже и по-английски. Ну, некоторые деятели в интервью называют "Двух капитанов" (или надо говорить "называют "Два капитана"?) в числе своих любимых детских книг. Анастасия Отрощенко в проекте "РЖ" "Век=текст" сообщает о реакции эмигрантской прессы на роман Каверина.

Основная же часть ссылок на страницы, где встречается словосочетание "Два капитана", посвящена отечественному мюзиклу "Норд-Ост", поставленному по мотивам каверинского романа. У мюзикла есть официальный сайт .

Короткую информацию о старом фильме "Два капитана" (1955) можно найти здесь. Еще более короткую о телевизионном фильме 1976 года - здесь .

Поиск по словосочетанию "Капитан Татаринов" обнаруживает нескольких настоящих капитанов - капитан первого ранга П.А.Татаринов, ветеран "Тралфлота", капитан дальнего плавания Юрий Татаринов, а также капитан Астраханского гренадерского полка И.М.Татаринов, сражавшийся при Бородине (а не при Бородино, как там написано). Олег Платонов, автор конспирологического труда "Тайная история масонства", числит капитана (и, конечно, масона) И.Татаринова (того же самого?) в числе убийц Павла I. Какой-то еще персонаж под псевдонимом "Капитан Татаринов" пишет эссе на "Арктогее".

Екатерина Татаринова есть, например, на старой фотографии (весна-лето 1913 г.) из карельского архива. Кроме того, так звали руководительницу секты, которая действовала в Петербурге во времена Александра I (об этом - повесть Анны Радловой, аннотация здесь).

А вот "Саня Григорьев" - это Саня Григорьев и есть.

"Бороться и искать, найти и не сдаваться" - заключительная строчка из стихотворения А.Теннисона "Улисс" ("To strive, to seek, to find and not to yield") - см., например, здесь.