Старушка Ларина, как известно, любила Ричардсона "не потому, чтобы прочла". В молодости довольствовалась пересказом княжны Алины, а потом наступило время других забот, самоличного битья служанок и прочих крепостнических забав. Дочь ее Татьяна, отсталая провинциалка, штудировала романы Ричардсона весьма прилежно, но это, как мы вскоре увидим, ей не помогло. Сам же Пушкин рифмовал "Грандисон" - "наводит сон".

Все вышесказанное свидетельствует о том, что уже к началу XIX века Ричардсон стал классиком (его первое детище "Pamela, or Virtue Rewarded" появилось на свет в 1741, на русском языке - в 1787 г.), а книги его попали в список тех произведений, которые все знают, но никто не читал. Может быть, именно поэтому за Ричардсоном прочно закрепилась слава певца добродетели, а его романы усердно рекомендовали молодым людям, особенно женского полу.

Вот "Первое письмо к издателю Памелы": "Малое творение, прекрасная Памела! ... Не взирая на развращение сего века, добродетель имеет еще великое число последователей. Ты в них можешь найти покровителей. Да обратятся тобою закосневшие в распутстве в тех руках, из коих ты освободишься! Все младые девицы, которые будут читать тебя, до подражают Памеле, - и так, как она награждены будут". Какова награда - нетрудно догадаться. О чем может мечтать добродетельная христианская девушка, кроме как о замужестве? О чем может мечтать бедная и незнатная добродетельная христианская девушка, кроме как о выгодном замужестве? Вот роман Ричардсона "Памела, или награжденная добродетель" и представляет собой идеальное пособие на тему "как женить на себе богатого и знатного мужчину".

Так как с XVIII века Ричардсона никто, кроме Татьяны, не читал, придется коротко пересказать суть. Итак, Памела благополучно служит в доме богатой госпожи. После смерти своей хозяйки она естественным образом достается в наследство ее сыну и рассчитывает на те же милости, какие получала раньше. Поначалу все так и идет, новый господин (лорд Б.), как и положено, жалует ей новое платье и некоторую сумму денег, но потом вдруг открыто предлагает ей идти к нему на содержание. Памела с негодованием отвергает это предложение, что, к слову сказать, ей не так уж и трудно, потому что никакой симпатии на тот момент она к лорду Б. не испытывает. Возмущенный отказом, лорд Б. начинает преследовать ее, прибегая к различным ухищрениям, от подкупа до почти прямого насилия. Памела стойко и изобретательно сопротивляется этим домогательствам, так как полагает, что лишить девушку чести "хуже, чем перерезать ей горло". В разгар этой борьбы Памела "вдруг" понимает, что успела влюбиться в своего мучителя. Но осознав это, она еще более укрепляется в своей непоколебимости, ибо знает, что однажды поддавшись на уговоры лорда Б., навсегда потеряет его: даже такому развратнику не нужна падшая девица.

Наконец лорд Б понимает тщетность своих уловок: "...всему причиною моя глупость и неведение; ныне я узнал, что когда вправду захочет женщина сохранить свою непорочность, то ни обещания, ни угрозы, словом сказать, ничто поколебать добродетель ее не может". Он начинает уговаривать Памелу, объясняя, что обстоятельства не позволяют ему жениться на ней. И только исчерпав и эти аргументы, наконец предлагает ей выйти за него замуж, на что Памела сразу и с радостью соглашается, даже не испросив предварительно разрешения у родителей. Далее следует сопротивление родственников лорда Б., потом искоренение некоторых других его пороков, но это все уже неважно, ибо заслуженная награда получена.

Надо отдать должное автору - напряженная борьба Памелы за свою честь весьма увлекательна, а сцена неудавшегося насилия (одержимый страстью лорд Б. переодевается служанкой и ложится с Памелой в одну постель) построена по всем правилам эротической литературы, где кульминация обычно наступает на словах "он коснулся моей груди". К слову сказать, роман-то эпистолярный и построен как переписка Памелы с любящими родителями: весь этот трансвестизм она им наивно и добросовестно пересказывает.

Только слишком уж наивно. За тотальной невинностью да непорочностью невольно угадывается изощренная хитрость и точный расчет. Слишком уж тонко плетет Памела сети, то почти поддаваясь на уговоры лорда Б., то как будто поверив в его мнимо добрые намерения, то словно не замечая его коварных замыслов. И каждый раз в самый последний момент ей удается вывернуться из рук похотливого аристократа, с честью для себя.

А честь Памела понимает, мягко говоря, прямолинейно, как девичью честь, девственность. И заботы Памелы прежде всего направлены именно на ее сохранение, между тем как молится она о собственном непорочном счастье. То есть о том, как бы и рыбку (лорда Б.) съесть, и себя соблюсти.

Что, впрочем, не мешает соблюдать пресловутые manners. К ним, кажется, относится и то, что хозяин должен дарить слуг деньгами, а слуги должны эти деньги брать. И Памела берет и благодарит, и ей в голову не приходит рассматривать это как подкуп (подкупом же она считает не отдельные суммы денег, а предложение постоянного содержания). Она даже составляет реестр подаркам лорда Б. (душа русского переводчика такой меркантильности не вынесла, и в издание 1787 г. этот эпизод не вошел). Зато потом, когда Памела станет женой лорда Б., она раз и навсегда распорядится, кому из слуг какую сумму будут выплачивать ежемесячно от ее имени. Надо полагать, она это придумала еще в служанках...

Да она и сама останется служанкой лорда Б. и даже после свадьбы будет называть его хозяином, целовать руки, кланяться и благодарить за милость. А Бога - за высокую награду, соответственно. В том, что брак с лордом Б. - награда, сомнений нет. Видимо, именно поэтому Памела не спрашивает согласия родителей - чего же еще могут они желать для дочери?

Но есть еще и наш кумир - общественное мненье, и о нем тоже не грех позаботиться. Чтоб никто не упрекнул в неблагодарности, и уж не дай Бог, не насмеялся. Еще в самом начале, собираясь бежать от лорда Б., Памела откладывает это предприятие, чтобы успеть приготовить соответствующую ее будущему статусу простую одежду: она боится, что соседи родителей, увидев ее в красивом платье, посмеются над ней.

Подведем итог памелиных достижений и сделаем выводы. Они просты. Главное в нашем деле - беречь собственную непорочность как зеницу ока, ибо она есть самый притягательный магнит для мужчин. А самих мужчин держать на точно выверенном расстоянии - чтоб не охладел, но и не перегрелся. Неплохо также заранее получить соответствующее воспитание, но это уж как получится. А еще надо внимательно следить за тем, как на все происходящее посмотрят окружающие.

Чем не Барбара Картленд или Даниэла Стил? Пора, кажется, перевести современным языком да издать (на английском, кстати, в последний раз роман выходил в 1985 г.). Только поможет ли? Как видим, Татьяна не вынесла уроков из ричардсоновых романов ("Кларисса" построена по сходной схеме, только главная героиня сознательно идет в служанки к своему возлюбленному, чтобы он под ее влиянием перешагнул сословные предрассудки и преодолел свои пороки.) Онегин не был пойман в сети, что бы там ни пели дворовые девушки, потому что Татьяна эти сети не расставила. Не получила и награды. Но уж таковы, видимо, особенности нашей национальной добродетели.

---

Web-присутствие

• Ольга Рогинская, аспирантка РГГУ, ссылается на Ричардсона и его "Памелу" в докладе "Тургенев и традиция эпистолярного романа". Вступать на чужую территорию не хочу, но мне сдается, что эпистолярный роман - это выдумка, литературоведческий фантом. Тот факт, что "Памела", "Опасные связи" или "Бедные люди" написаны в форме писем, значит, в общем, не больше, чем шрифт, которым эти книги были набраны при первых изданиях. Писем таких не бывает, письма - это диалог; а тут просто история, разбитая на удобно-короткие отрезки и почему-то иногда излагаемая разными персонажами.

• А Генри Филдинг, автор "Тома Джонса, найденыша", оказывается, получил литературное признание, опубликовав пародию на Ричардсона под названием "Шамела".

• Разумеется, без Ричардсона не обошлась энциклопедическая статья "Сентиментализм" (на этой же странице еще Сенкевич, Сен-Санс, Сент-Джонс и сентябрь). Я при первом взгляде на страницу решил было, что это Большая Советская Энциклопедия (судя по объему статей). Но про Сент-Джонс было сказано - главн. гор. о-ва Антигуа, из группы Ливардских о-вов в Брит. Вестиндии; прекрасная гавань. Мой взгляд именно на "прекрасную гавань" упал, остальное - Брит. Вестиндия и даже "Жит. 8719 (1891)" уже только подтверждали догадку: конечно, Брокгауз и Ефрон.

• В "Лавке языков" - исследование Колина Уилсона "Мастерство романа" в переводе Николая Баева; про Ричардсона вообще и про "Памелу" в частности там весьма немало.

• Из зарубежных источников: в нынешнем году вышел шеститомный (!) коллективный труд "The Pamela Controversy: Criticism and Adaptations of Samuel Richardson's Pamela, 1740-1750" - замечательное слово controversy нацело на русский не переводится, поэтому пересказываю - этот монументальный труд повествует о бурной и ожесточенной полемике, которая разгорелась в английском литературном и окололитературном мире после выхода в свет "Памелы".

• Гендерные штудии тоже "Памелу" не обошли вниманием (а их хлебом не корми, дай над классикой поиздеваться - кстати, почему гендерными исследованиями занимаются почти исключительно женщины? Нет ли в этом сексизма? Собственно, вопрос риторический: есть, конечно). Вот Энн Кимбли пишет немаленькую статью "Смягчи его или ужесточи меня" (это цитата из романа) с подзаголовком "Деторождение, пытки и технология в "Памеле" Ричардсона".

• Еще несколько слов о влиянии "Памелы" на литературу викторианской эпохи - здесь.

• А есть еще Памела Ричардсон собственной персоной. Желающие приглашаются полюбоваться.

Виктор Сонькин