Русский Журнал
/ Круг чтения / Чтение без разбору www.russ.ru/krug/razbor/20010629.html |
Преступление и наказание А.С. Пушкин. Полтава Александра Веселова Дата публикации: 29 Июня 2001 Кочубей был богат, а Мазепа славен. А Мария была избалованная девочка, любившая отца и похожих на него мужчин. Кочубей не захотел назвать сыном бывшего боевого товарища, а своенравная Мария не изменила своей любви. Все трое волею Петра I были жестоко наказаны, а российский император стяжал славу справедливого монарха, пируя с поверженным противником. У Пушкина есть несколько завершенных художественных текстов, посвященных проблеме взаимоотношений человека и государства. И каждый раз эта проблема решается по-разному. В "Медном всаднике" правы оба - и не прав никто. В "Капитанской дочке" человеческое, в противовес государственному, торжествует. Ибо по закону Гринева следует казнить, и Маша просит у Екатерины не справедливости (что входит в полномочия монархини), но милости. С "Полтавой" же все как-то непонятно. С одной стороны, вроде прав Петр I как "носитель идеи государственности", говоря ученым языком (есть такая забава). А с другой - всех жалко. Мария любит Мазепу не шутя, сам Мазепа - борец за свободу своего народа, Кочубей же - честный человек, не захотевший изменить присяге. Столько хороших людей пострадало от своеволия тирана! Но вводимые Пушкиным подлинные мотивы поступков бывших друзей призваны разрушить эту идеальную картину. Кочубей мстит за Марию и свою пострадавшую честь. Он мог бы решить этот вопрос иначе - "возмутить Полтаву" и "верною рукой вонзить" кинжал в сердце Мазепы. Это было бы честно и благородно. Но замысел его коварен и месть изощренна.
Ведь Кочубею давно известны тайные намерения Мазепы:
Но только после бегства Марии он решается отправить Петру донос, что лишний раз обличает истинную причину такого поступка: по существу, Кочубей предал Петра еще тогда, когда узнал о замыслах Мазепы, но не донес. С юридической точки зрения, Петр совершил ошибку, несправедливо обвинив Кочубея в клевете. Ибо Кочубей не клевещет, а говорит правду о заговоре Мазепы. Но с точки зрения высшей справедливости Кочубей заслужил возмездие: он попытался подменить личные мотивы государственными и использовать машину правосудия для реализации своих мстительных замыслов. Так, сознательно отдавая Кочубея в руки Мазепе, Петр проявляет политическую слепоту. Но бессознательно восстанавливает справедливость высшего порядка, обличая мнимое верноподданство Кочубея. Не говоря уже о том, что благодаря все той же "ошибке" Петр, опять несознательно, приближает день Полтавского сражения, то есть день своего триумфа. То же и с Мазепой, который, как выясняется позднее, движим тем же чувством мести, только уже по отношению к Петру. В этом Мазепа признается Орлику накануне Полтавского сражения:
Если Кочубей играет роль верноподданного, то Мазепа - роль борца за свободу Украины (заметим, что у обоих врагов есть наперсники, верные Искра и Орлик, которые как раз страдают исключительно за идею, что усугубляет вину Мазепы и Кочубея). И лишь один Петр равен себе, и потому "горд и ясен и славы полон взор его". С этим ясным взором и чистой совестью он и вершит божий суд, полагая, что вершит суд монарший. Не случайно в описании его облика усилены "божественные" черты.
Выступая воплощением божественной справедливости, Петр "гласом, свыше вдохновенным" не просто назначает казнь, но выбирает для каждого свою, самую страшную, соединенную с позором. Ибо Кочубей, несомненно, предпочел бы быть повешенным в Москве, а Мазепа - погибнуть в сражении. Но такая героическая смерть приравняла бы их к Петру, а этого они недостойны, потому что изменили своему героическому призванию. Пушкин, конечно, в отличие от Мазепы и Кочубея, знал, чем все это кончится. Знал, что Петр выйдет победителем, и что хотя бы поэтому его нельзя будет судить. Но дело не только в "исторической необходимости", которая, как принято считать, заставила Пушкина "снизить" образы Мазепы и Кочубея, чтобы оправдать Петра. Петр Пушкина и не нуждается в оправдании, как не нуждается в нем сам Бог. Ведь, по сути, конфликт человека и государства в поэме оказывается мнимым: на самом деле героев судят не за государственные преступления, а за личную месть. Причем неблагородна не сама месть как таковая, на нее они имеют право, но выбранная ими месть нечестная, попытка поставить "общественные механизмы" на службу частным интересам. Получается, что История просто лишний раз подтвердила: народным героем остается тот, кто был верен своему назначению. Слава Петра столь несомненна, что в конце поэмы, при смене временного плана, о ней нет и речи, ибо она выходит за пределы текста - о ней все знают. Зато идет речь о том, что от Кочубея с Искрой остались лишь поросшие мхом могилы, а Мазепа и вовсе забыт (опять дань исторической справедливости, хотя и слегка лукавая - Мазепа, конечно, не забыт, раз о нем Пушкин поэму пишет, но нельзя же даровать изменнику славу, пусть и посмертную). А еще в народной памяти останется Мария. Именно о ней, "грешной деве", по-прежнему рассказывает юным казачкам "слепой украинский певец". Это - награда за ее безвинные страдания, ибо Мария несомненная жертва взаимного коварства двух дорогих для нее людей. Но в равной степени - и жертва собственного стремления к людям незаурядным и красивым в широком смысле этого слова. Что ей все юные женихи на фоне Мазепы, который, несомненно, прекрасен в свои шестьдесят? Она надеялась быть счастливой с Мазепой - и не ошиблась:
Знала она и то, что любовь его будет сильнее любви всех молодых женихов вместе взятых, потому что:
Да, это счастье оказалось недолгим, но разве она была бы счастливее, если бы Мазепа постепенно одряхлел и умер у нее на руках? В конце концов, для нее, потерявшей и любимого отца, и любовника, сумасшествие - не худший выход и уж никак не наказание. Оно, по крайней мере, дает счастливое забвение на вольных просторах украинских степей.
Рад! Очень рад! Web-присутствие
|