Какие литературные сайты Вы посещаете чаще всего?

Большие библиотеки (такие как у Мошкова)
Тематические собрания (например, только фантастики или только поэзии "Серебряного века")
Периодические литературные интернет-издания ("Вавилон", "Периферия" и т.п.)
Периодические литературные издания, выходящие в том числе и на бумаге ("Журнальный зал" и т.п.)
Издания, иначе как в интернете малодоступные (регионы России, страны СНГ, русская литература в дальнем зарубежье)
Сайты литературных конкурсов
Персональные странички писателей и литературных объединений
В сети я читатю не сами произведения, а критику и рецензии

Ваши комментарии:

Имя

E-mail

* * *

Название этой статьи, по сути дела, обман. Все, что следует ниже, - совершенно нескандальные заметки о том, о чем и без того всем известно. И все же на всякий случай, если Вам еще нет 18 лет, нажмите кнопку back и вернитесь к содержанию Русского Журнала.

Эротическая литература в Интернете, по крайней мере русская эротическая литература в Интернете, - в известном смысле черная кошка в темной комнате. Или лучше сказать, оксюморон в чистом виде. Если нужно привести пример оксюморона, не стоит тянуться к учебнику - там все равно ничего кроме "черного солнца" обнаружить не удастся, - достаточно просто сказать "русская эротическая литература в Интернете". Короче говоря, не существует таковой. Секса в Сети навалом, а вот литературы - нет.

Хотя сразу так и не скажешь.

Это несуществующий феномен во многом сродни пришельцам из "Секретных материалов". Используя терминологию следственных органов, мы сталкиваемся с полным отсутствием прямых улик, при том, что косвенных более чем достаточно. Есть полубезумные свидетели с полувнятными рассказами, нечеткие кадры, даже какие-то артефакты - словом, избыточное обилие лакун. В этом, собственно, и заключается главный прием и даже закон жанра: эллипсис, пропуск значимых фрагментов. Чем был бы агент Фокс Малдер, если бы в каждой серии его поиски увенчивались очевидным и неоспоримым успехом? Место объективных результатов занимает субъективный фактор паранойяльной убежденности, который вкупе с полувнятными свидетельствами полубезумных очевидцев дает повод для построения главного - теории.

Так же и с эротической литературой. Бытует стойкое убеждение, что последняя должна существовать. Что без нее в некоей умозрительной системе литературы образуется пустое место, даже какой-то изъян. Что картина мира будет как минимум неполной. О том, что убеждение это не мной самим придумано, говорит находящееся в Сети теоретическое обоснование необходимости существования эротической литературы, и в частности, именно русской эротической литературы. Михаил Эпштейн, умно и чуть смешно говоря немногое о многом, в общем-то признает, что "русский язык, при всем своем богатстве, мало разработан в описании любовных отношений, телесных прикосновений, опыта неги и наслаждения". Причем признает в первых строках своей статьи, отчего весь замысел вообще выглядит несколько подозрительно. По мере чтения подозрение только усиливается - в какой-то момент становится непонятно, в чем, собственно, разница между тем, что называется эротической литературой, и вообще литературой? На какой, то есть, основе первая выделяется из последней? Получается, что лишь на одной и наиболее очевидной - если написано "про это", то и литература эротическая. В то же самое время, за исключением очевидного trash'а, самим Эпштейном к рассмотрению не допущенного, все перечисленные в подтверждение тезисов произведения подобному формальному критерию отчаянно сопротивляются. Помимо этого, ощущается острый дефицит адекватного предмету языка и понятийного аппарата, и, быть может, вследствие этого дефицита Эпштейн, будучи последовательным, вынужден констатировать невозможность перевода эротического опыта в план письма, хотя сделано это достаточно тонко и как бы между строк.

По сути дела, проект этот при всей его привлекательности, скорее всего, так навсегда и останется в виде редакторского вступления, в одно и то же время разграфляющего поле для дальнейших теоретических разысканий и перечеркивающего саму возможность таких разысканий.

Сколько ни повторяй "халва", во рту слаще, как известно, не станет. Также известно, что эффект наступает практически незамедлительно, если сказать "лимон".

За лимон у нас сегодня известный сетевой деятель Михаил Армалинский. Без Пушкина.

Меньше теории, больше практики! Сплав теории с практикой представлен в General Erotics, также известном как "журналец". На неокрепшие умы издание это может произвести очень даже сильное впечатление. Прочитав все номера в хронологическом порядке, я, что называется, "купился" и даже начал записывать какие-то тезисы, которые впоследствии должны были составить основу для вдумчивого и тщательного описания проекта. Прежде всего поражает последовательность мысли. Спектр феноменов современной и не очень современной жизни, попадающих в поле зрения писателя Армалинского, необычайно широк - от проблемы 2000 и разночтений в трактовке границ нравственного у граждан США и Кубы до разбора произведений живописи и текстологического анализа романа "Бесы". Также последовательно выстраивается иерархия культурных героев всех веков, на вершине которой Пушкин разделяет трон с великим просветителем маркизом де Садом, а в преисподней или по меньшей мере в месте отбытия наказания - трусливый и совершенно как мужчина неинтересный Достоевский и такой же, если не еще менее интересный как мужчина, Набоков (впрочем, с последним не так все ясно - это то ли он, то ли Гумберт).

Единственное, что не очень понятно, - смысл идеи, смысл этой самой последовательности. Здесь любопытно сравнить подход к теме Армалинского и Эпштейна. Если последний, делая попытку теоретического обоснования, настаивает на тщетности языка литературы в деле построения дискурса (прости, Господи!) эроса, то первый как раз ратует за точное называние вещей своими именами, причем точность прямо пропорциональна "свойскости" имен. В этом смысле работа, которую ведет Армалинский, имеет скорее разрушительный характер, и кажется, что лучшим способом отбить у порнографов охоту вырабатывать свой продукт может стать появление большого числа михаилов армалинских, пишущих о том, о чем они пишут, и так, как они пишут. Работа эта построена на опять-таки дьявольски последовательном заполнении лакун (особенно красноречив анализ "Бесов" - в каком-то узкоспециальном смысле это прямо-таки шедевр), срывании различного рода покровов и отбрасывании всевозможных запретов. Предполагаемый результат этой работы может быть сравним с голландским опытом борьбы с наркобизнесом - желание делать нечто, только потому что оно запретно, быстро пропадает, когда приходится платить налоги и получать лицензии, словно бы это строительный бизнес какой-нибудь.

В качестве психотерапии можно предложить представить себе общество, в котором секс-индустрия не только не имеет определенных законом границ, но занимает такое же место, как, например, музыкальная индустрия. По телевидению вместо круглосуточного музыкального канала транслируют порно различных степеней тяжести, киноакадемии (все, а не только некоторые) дают награды за самые откровенные постельные сцены, а в переходах бедные студенты занимаются любовью, зарабатывая на пиво. Музыку же люди слушают поодиночке, вдвоем, максимум втроем, зал консерватории - сцена из фильмов Пазолини, а на обложке журнала для мужчин изображен человек (пол не важен), чуть приоткрывающий скрипичный футляр.

То, что мы имеем по данной теме в рунете помимо Армалинского, уже даже не лимон. Практика, практика и еще раз практика в наиболее сугубом виде. Самое безобидное из встреченного мною здесь - зарисовка из профессиональной жизни молодого человека, служащего в магазине сантехники. В подробности вдаваться не буду, дабы не компрометировать ни себя, ни любимый мною журнал. Других примеров и ссылок тоже приводить не буду - не уверен, что дело это не подсудное.

Таким образом, возвращаемся к тому, от чего отталкивались в самом начале. Эротическая литература существует только в том случае, если этот термин не более чем эвфемизм, скрывающий старую добрую порнографию. Все, что с ней можно сделать, - либо попытаться поднять ее до более высокого уровня, то бишь трансформировать в нечто, имеющее уже совсем другую природу, либо опять же попытаться вывести из подполья, прокричав на весь мир, что порнография - на самом деле вовсе даже и не порнография, а разумное, доброе, вечное и т.д. Обе попытки обречены на провал - hardcore остается hardcore'ом, литература - литературой, что русский Интернет наглядно демонстрирует, за что ему и спасибо. И пусть Михаил Армалинский пишет письма, в которых станет доказывать обратное.

Впрочем, не все так безнадежно. Есть примеры совсем иного рода. Но, как правило, уж слишком экзотические.