Время никого не лечит и история ничему не учит. Складывается такое впечатление, что сколько бы лет ни существовала сетевая литература, сколько бы лет ни проводились литературные конкурсы, все равно время от времени будет раздаваться недоуменный голос, вопрошающий: "А зачем, собственно, все это нужно?" И ничего с этим не поделать.

С другой стороны, такой вопрос не так уж и безоснователен. Начав писать еженедельные обзоры сетевой литературы в феврале этого года, я лично, например, не всегда могу отделаться от ощущения, что то, чем я занимаюсь, - какой-то вторичный продукт, недоразумение, промежуточная стадия между земноводным и приматом, в любом случае не литература, и все, что остается делать, так это убеждать себя в том, что в этом определении необходимым членом является слово "еще". Еще не литература. Напомню, что именно такое объяснение дал в свое время Дмитрий Кузьмин, закрывая проект "Литературный дневник".

Чтобы с самого начала откреститься от обвинений в слишком серьезном (что равносильно дурному) воспитательном тоне, оговорюсь: все нижеизложенное носит сугубо личный характер, в некотором смысле это хроника крушения частных идеалов и эстетических приоритетов автора (здесь уместно поставить смайлик).

Пессимизму преамбулы есть, впрочем, еще одна возможная причина. Когда эта колонка только задумывалась, одним из вариантов названия был "Clipboard литературоцентриста". Отброшенный за избыточной тяжеловесностью, этот вариант был тем не менее достаточно красноречивым, практически полностью исчерпывая главный замысел колонки. Оригинальный текст программы-минимум смотри здесь.

К чему это все? А к тому, что не так давно, буквально на днях, разросшаяся наподобие раковой опухоли "творческая среда под ключ" (тоже, кстати, исчерпывающее название) навела - и не меня одного - на одну довольно продуктивную, как кажется, мысль об этой самой сетевой литературе.

Мысль заключается в следующем: публиковать в интернете (а тем более номинировать в литературные конкурсы) произведения, привычные глазу традиционного "бумажного" читателя, просто-напросто бессмысленно. Потому, что такие произведения повиснут на страницах сайта мертвым грузом, как золотая роза длиной в полметра, прикрученная к наружной стене типового многоквартирного дома где-нибудь в Коньково. В смысле - не за тем все это нужно. Не для того, чтобы читатель, подавленный шедевром, остался наедине со своей немотой и ослеплением (звучит как издевка, хотя ничего подобного и в мыслях у меня не было). Отсутствие некоей четкой кристаллической структуры, позволяющей распознать текст как художественный, не есть порок сетевой литературы, а скорее принципиальное, хотя далеко не всегда осознаваемое ее свойство. Сетевая литература должна отличаться (и до сих пор отличается) некоторой незаконченностью и даже недоделанностью, совершенно неуместной на бумаге; продолжая ту же метафору, это не кристалл, а скорее бульон в биологическом смысле этого термина. Сеть с ее неограниченными возможностями для провокаций, мистификаций и прочих спонтанных действий, к тому же русская сеть с характерным для нее отсутствием какого бы то ни было уважения к авторскому праву - просто не может и не должна порождать шедевры, кои есть явление уже не столько литературно-художественного, сколько социального порядка.

Мысль, конечно, слишком большая и спорная для того, чтобы ограничиться просто вот таким ее тезисным изложением в короткой заметке. Однако чем больше читаешь сетевую литературу, тем глубже этой мыслью проникаешься. Даже сам того не желая.

О погубленных идеях здесь уже писалось, но в виду тогда имелось полное и безоговорочное уничтожение многообещающего замысла. Это, конечно, крайний случай, хотя и не полный провал (почему - объясню чуть ниже). Гораздо многочисленнее в сети представлены произведения, в которых на первый взгляд все на месте, по крайней мере несовместимых с жизнью повреждений не наблюдается, так, ерунда, устранимая путем легкого косметического ремонта. Но, несмотря на то, что никто этот ремонт проводить не собирается, именно эти произведения служат этакими сетевыми магнитами, а одновременно и детонаторами сетевой жизни. И, похоже, как раз благодаря своим изъянам.

Что именно происходит и как это делается. Есть, скажем, повесть. Называется "Sectio", автор - Дмитрий Новиков. Есть у повести сюжет, вернее, два параллельных сюжета - герой А, студент-медик, отлынивающий от практических занятий по судебно-медицинской экспертизе, и герой Б, опустившаяся личность, алкоголик, труп которого в финале и предстоит вскрыть герою А. Не сказать, чтобы финал повести представлял особую загадку в начале, слишком много намеков - и имена у героев одинаковые, и вообще количество подсказок на страницу текста достаточно велико. Если что и удерживает внимание, так это контрасты и фрагментарность текста: доскональное описание трепанации черепа и вскрытия брюшной полости, перемежающееся с историями из жизни Б, когда тот еще не был опустившимся алкоголиком. Словом, грамотное решение, нормальная повесть, в таком пересказе вполне уместно смотревшаяся бы в каком-нибудь толстом журнале. Но есть несколько загвоздок, не фатальных, даже не слишком портящих внешний вид, того рода, которые не проходят ни одну редакторскую читку - их вымарывают сразу. Это и чересчур детализированное, выбивающееся из общего стилистического фона описание вскрытия, и вечная боль сетевой литературы - элементы эротической прозы (которой, как мы уже выяснили, не существует), то есть, иными словами, несущественные жанро- и стилеразмывающие факторы. Но именно они производят разрушительный эффект - читатель, вместо того чтобы смириться и замолчать, начинает думать, и этот процесс, следствие простого недопонимания, в питательной "творческой среде под ключ" развивается быстрее цепной реакции. Собственно, о произведении можно уже и не вспоминать, обсуждая вместо него хотя бы ту же самую эротическую прозу, поскольку то, что действительно интересно в, например, той же повести "Sectio", а именно само развитие и взаимодвижение этих двух сюжетов, интересно далеко не всем. Именно потому, что на коммуникативный акт не провоцирует.

А вот более яркий пример. Рассказ "Jamin'e", автор скрывается под псевдонимом Ork McKeen. Тут вообще классика; даже простое перечисление артефактов может дать понять, в какой ряд этот текст следует поставить (если есть такое желание, конечно). Какая-то война, солдаты-добровольцы, угадывающееся на заднем фоне левацкое европейское студенчество, латиноамериканские имена, тренированные на Кубе спецназовцы, герой, покалеченный главным злодеем, выброшен умирать в заброшенную шахту, смерть не приходит, вместо нее в шахту сбрасывают еще одну жертву, на этот раз девушку, ближе к финалу, слыша наверху английскую речь, герой понимает, что кричать о помощи он не будет. На снимке Сартр и Камю сидят в обнимку где-то в кафе на бульваре Севастополь, не иначе. Все было бы блестяще, если бы не несколько крошечных деталей, совсем незначительных, важных, как может показаться, только для буквоедов: там, о боге герой слишком много рассуждает, с девушкой этой он, видите ли, всю ночь любовью занимался (с гангреной и обширным сепсисом) - одна фраза, не больше. То есть совершенные пустяки, которые любой редактор любого толстого журнала несомненно вычистил бы и, быть может, даже сам автор этой чистки бы не заметил. Но вот стреляет же, сбивается фокус, кристалл расползается в бульон, и в результате у автора траффик растет как на дрожжах, а есть траффик - есть и автор.

Был такой фантастический рассказ, в котором инопланетяне ловили людей тем же способом, каким люди ловят рыбу на искусственного живца, - подкидывали им, скажем, пакет молока, на котором только кто-то болезненно внимательный мог найти орфографическую ошибку, ждали, пока человек эту приманку проглотит, и выдергивали туда куда-то. Кто, в самом деле, читает надписи на пакете с молоком?

Да и ладно траффик, не на нем свет клином сошелся. Главное - дать людям возможность пообщаться. Кому будет охота общаться по прочтении (представим, что настал конец света) бесспорного шедевра? Останется только руками развести и разойтись тихо и озадаченно по углам, кусая в задумчивости расслаивающиеся от авитаминоза ногти. С другой стороны, практика показывает, что и совсем безнадежные тексты висят "вхолостую", а активное коммуникационное поле (то есть опять же траффик) вокруг себя создают именно те, которые вроде всем хороши, но с изъяном, с червоточинкой. Те, которые на бумагу без редакторской правки никто бы не пустил. Тексты, без которых "творческая среда "под ключ" осталась бы глупым механизмом, рассказы, где есть хотя бы один неплохой абзац, повести, где есть хотя бы одна неплохая страница. Парадокс в том, что большего и не нужно, поскольку именно такое положение вещей дает выход витальной силе интернет-сообщества, смысл которого именно в коммуникации, причем мгновенной.

Опять же, открытым остается вопрос о том, что тут первично - те, кто населяет сеть, или же свойства последней, влияющие на первых.

Приходишь неожиданно к другой мысли, которая вроде бы первой даже противоречит: если сеть, как было сказано, открыта для всякого рода провокаций, то какого, собственно, беса нужно отягощать себя не то что соблюдением каких-то там правил, но даже просто сколь-нибудь долгой памятью о том, что существует бумажная литература? В том смысле, что сетевая - не младшая ее сестра, а вообще другое нечто, другие цели преследующее (тот же траффик хотя бы). Сказано же было, "сеть - место присутствия". По другому, правда, поводу, но, как ни странно, для рассматриваемого случая тоже подходит.