ВСТУПЛЕНИЕ | МИССИЯ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ |О РОССИИ И ТЕХ, КТО ОСТАЛСЯ | РУССКАЯ КНИГА |ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ | СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА | КНИЖНАЯ ЛЕТОПИСЬ | ЮМОР

Вступление

"Начало века было у нас временем большого умственного и духовного возбуждения, бурных исканий, пробуждения творческих сил. Целые миры раскрывались для нас в те годы... Сейчас можно определенно сказать, что начало ХХ века ознаменовалось у нас ренессансом духовной культуры, ренессансом философским и литературно-эстетическим, обострением религиозной и мистической чувствительности. Никогда еще русская культура не достигала такой утонченности, как в то время" (Н.Бердяев. Русский духовный ренессанс начала ХХ века и журнал "Путь", 1935).

Миссия русской эмиграции

"Мы эмигранты... Мы в огромном большинстве своем не изгнанники, а именно эмигранты, то есть люди, добровольно покинувшие родину... Мы так или иначе не приняли жизни, воцарившейся с некоторых пор в России, были в том или ином несогласии, в той или иной борьбе с этой жизнью и, убедившись, что дальнейшее сопротивление наше грозит нам лишь бесплодной, бессмысленной гибелью, ушли на чужбину...

Наша цель - твердо сказать: подымите голову! Миссия, именно миссия, тяжкая, но и высокая, возложена судьбой на нас.

Нас, рассеянных по миру, около трех миллионов...

Миссия русской эмиграции, доказавшей своим исходом из России и своей борьбой... что она не за страх, а за совесть не приемлет Ленинских градов, Ленинских заповедей, миссия эта заключается ныне в продолжении этого неприятия" (И.А.Бунин. Миссия русской эмиграции. Речь, произнесенная в Париже 16 февраля 1924 года).

"Еще недавно представление о русском эмигранте было неразрывно связано с представлением о развитом чувстве гражданственности, о повышенной политической активности и готовности во имя будущего претерпеть в настоящем, вплоть до лишения родины и ухода в изгнание. "Эмигрант" звучало гордо, как патент на цивическую добродетель. Новейшее словоупотребление пытается вложить в "эмиграцию" и "эмигранта" подчеркнуто-одиозный смысл - живого трупа, пережившего свои желания и разлюбившего свои мечты и лишь из трусости или корысти продолжающего обременять собою небо и чужую землю" (М.В.Вишняк. На Родине. Мы и они. "Современные записки", 1922).
.
"Среди всех народов есть люди сердца, и я зову их каждого в отдельности.

Ибо настал час, когда люди всего света должны сражаться не за землю, не за богатство и власть, но за Человека и его победу над зверем" (Л.Андреев. Спасите! - Париж, 1919).

"Я в душе очень было отошел от России, но когда Оттокар в своих двух лекциях о России стал говорить о "catastrofe"... я почему-то почувствовал себя патриотом современной России, вроде истинных советских граждан. Не поймешь, что за вздор, что за чепуха, что, можно сказать, за дрянь (выражаясь патетически в гоголевско-курлыковском стиле) в головах и душах сбитых с колеи русских людей, сынов "задавленной" в наши дни... "Мерзавец, - присовокупил бы Кузьма Прутков, - еще Тютчев сказал: умом Россию не понять, - ты же паки тщишься объять необъятное" (Письмо Вяч.Иванова от 9 мая 1927 г. Павия, Италия).

О России и тех, кто остался

"Интеллигент с тоскующей совестью подошел с протянутыми руками к народу, но тот не признал его и допустил надругательство и распятие. Народ и интеллигенция остались на разных, далеких берегах... с этой минуты история движется под знаком раскола...

Интеллигенция - это только мысли и речи народа, он не дела его. Мысли мужественные, глубокие, яркие; речи красивые и страстные... но столь мало похожие на действие, как памфлет и газета - на ружье...

Мир книги и мир активного действия совершенно противоположны и часто отвергают друг друга...

В теории все просто и ясно. По теоретическим формулам:

Писатель пописывает,
Художник рисует,
Интеллигент проповедует,
Армия воюет,
Столица возглавляет.

А на деле из каждой аксиомы получается грустный парадокс" (Л.Войтоловский. Под знаком раскола. "Родная земля", #1, 1918. - Киев).

"Интеллигентскую толпу пугает тот факт, что целый ряд имен, которые они привыкли признавать, теперь там, у большевиков, и работает с ними или за них.

Блок, Брюсов, Белый и много, много других...

Этой пугливости я нисколько не удивляюсь... Поэт вне политики, он выше политики, он не подчинен ее преходящим спорам, он смотрит вдаль...

Да, это верно! Поэт - вне политики...

Но то, что происходит теперь, - не "политика", а борьба с диким стадом горилл, ворвавшихся в светлый храм культуры русской...

Борьба смертельная и последняя. Когда гибнет родина, когда гибнет государство, когда гибнет культура, - никто, будь он поэт или не поэт, не смеет быть нейтральным...

Ты - поэт! И тебе дано сверкающее слово, дивный дар Божий!

Обрати его на защиту родины, на защиту ее духовных сокровищ, святынь ее прошлого и святынь ее будущего" (С.Кречетов. Долг поэта. "Орфей", #1, 1919).

"Литературные круги относятся к большевизму отрицательно. Если не считать И.Ясинского и А.Блока - нет ни одного крупного литературного имени в стане большевиков. Работает в органе левых социалистов-революционеров Андрей Белый - но он сочетает свой большевизм с обычной для него теософией. Выходит непонятно и малоубедительно. Совсем зря пустили слух о том, будто Валерий Брюсов пошел к большевикам. Он работает еще с дней Временного правительства в комиссии по регистрации печати, остается в ней и поныне...

События последнего года пока не отразились на русской литературе. Говорят, Сологуб написал рассказ, тема которого взята из событий. Я его не читал. Леонид Андреев замолк. Горький пишет по-прежнему в "Новой жизни". Куприн живет, кажется, в Гатчине.

Любопытно, что литературная жизнь Москвы перешла в кафе. Посетители и поэты охотно выступают в кофейнях, затевая "вечера жеманства", "вечера поэзии" и услаждая публику самыми изысканными мотивами. Темы современности не интересуют их. Маркизы, дофины и графы фигурируют чаще." (И.А.Бунин. Интервью. "Одесский листок", 1918, 21 июня).

Русская книга

"С осени 1918 года, с момента закрытия во всей России более или менее не коммунистической периодической печати..., русская литература распалась на две области: на литературу в коммунистической России и на литературу в эмиграции.

Картина в России более или менее ясна... почти вся книгоиздательская работа сосредоточилась в Государственном издательстве. Это должно было иметь роковые последствия для духовного творчества, т.к. и искусство, и наука, и мысль человеческая могут жить и развиваться только в обстановке свободы или, во всяком случае, более или менее широкой терпимости. Необходимо, чтобы каждая мысль, каждое научное, философское или поэтическое направление могло свободно возникнуть, могло бороться друг с другом, полемизировать, организоваться, вести пропаганду, отстаивать свои права на существование. Ложные и правильные идеи, полезные и вредные, все они должны испробовать себя в самой жизни и в действии, и окрепнуть или исчезнуть в борьбе. Они необходимы друг для друга. Где нет враждующих между собою идей, там мало-помалу прекращается идейная жизнь" (Ященко А.С. Русская книга после октябрьского переворота. "Русская книга". - Берлин, #1, 1921).

Жизнь и смерть

С 1918 г. выходит в Париже ежедневная газета "Общее дело" (редактор-издатель В.Л.Бурцев). Здесь же в 1918 г. выходит журнал "Голос народа".
Выходят "Современные записки" при участии Н.Д.Аксентьева, И.И.Бунакова, М.В.Вишняка, А.И.Гуковского, В.В.Руднева.

В 1918 г. в Киеве выходит журнал "Родная земля".

В 1919 г. в Ростове-на-Дону выходят журналы "Радуга" (ред. В.Амфитеатров), а также "Орфей", "Родное слово" и др.

В Харькове в 1919 г. выходит журнал "На досуге".

С сентября 1920 г. в Париже выходит общественно-политическая и литературная газета "Свободные мысли".

В Польше выходит журнал "Свобода", при участии Б.В.Савинкова, Д.С.Мережковского, Д.В.Философова.

В Югославии с конца 1920 г. выходит "Русская мысль". Ред. А.В.Маклецов, при участии Л.Л.Зверева, М.И.Чубинского.

В Германии до осени 1920 г. выходит "Русский эмигрант", ред. Б.С.Оречкин.

В Китае с 1920 г. выходит литературно-художественный журнал "Даль", редактор-издатель Тарновская-Орэ, литературно-художественный ежемесячник "Окно", а также "Отголоски", "Русское эхо", "Русское обозрение" и др.

Кроме того, в эти годы в Финляндии выходит "Новая Русская жизнь" (ред. Ю.А.Григорков) и "Рассвет" (к 1921 г. - прекратится). В Литве с осени 1920 г. выходит ежедневная литературно-политическая газета "Эхо" (ред. С.А.Бухов). В Латвии выходят "Театр и жизнь", "Свободная мысль" (ред. С.Розов). В Литве - журнал "Эхо".

В Грузии - ежедневная русская газета искусств "Арлекин".

Также русские периодические издания имеются в Соединенных Штатах, Канаде, Аргентине, Японии и т.д.

Судьба человека

"В настоящий момент, когда наступило время для библиографов... подвести первый беглый итог того, что приобрела и что потеряла русская литература за эти смутные годы гражданской войны, перед библиографами стоит нелегкая задача выяснить не только общее положение книгоиздательского дела, но и то, кто уцелел из писателей, где он находится и что делает" (Судьба и работы русских писателей... "Русская книга". - Берлин, #1, 1921).

А.Т.Аверченко в 1918 г. уехал на занятый белыми юг, сотрудничал в газете "Приазовский край", "Юг", в апреле 1920 г. организовал собственный театр "Гнездо перелетных птиц". В октябре 1920 г. эмигрировал в Константинополь.

"Леонид Ник. Андреев скончался 12 сентября 1919 г. в Мустамяках в Финляндии. В гельсингфорском издании "Библион" выходит его последний роман "Дневник сатаны" и в "Худ. Русс. Сборнике" в Париже его посмертный дневник" ("Русская книга", #1, 1921. - Берлин).

К.И.Арабажин с 1918 г. жил в Хельсинки, создал общество "Русская колония в Финляндии", преподавал в Университете, издавал газету "Голос русской колонии" (1918), "Русский листок" (1918-1919), "Русская жизнь" (1919), "Новая русская жизнь" (1919-1922).

К.Бальмонт с 1920 г. живет в Париже.

Бахтин Н.М. в 1918 г. бежал в Крым. Воевал в добровольческой армии.

Брешко-Брешковский Н.Н. (бывший сотрудник "Биржевых ведомостей") в 1919 г. был в Одессе, оттуда эвакуировался в Сербию, где и печатает роман "Красные и белые".

Бунин И.А. После революции, чтобы избавиться "от жуткой близости врага", уехал из Петербурга в Москву, а оттуда весной 1918 г. - в Одессу. Здесь написана книга "Окаянные дни". В январе 1920 г. покинул Россию, уехал во Францию.

Ветлугин А. (Рындзюн В.И.) вместе с А.М.Дроздовым и С.А.Кречетовым работает в газете "Жизнь" (Ростов-на-Дону). Зимой пешком уходит в Батум, откуда эмигрирует в Константинополь. В октябре 1920 г. уезжает в Марсель, затем в Париж. Печатается в газетах "Руль", "Общее дело".

Вертинский А. в 1920 г. отбыл из Севастополя в Константинополь, затем переехал в Кишинев. Пел здесь в кабаре. Первая эмигрантская песня - "В степи молдавской". До 1923 г. жил в Польше.

З.Гиппиус и Д.Мережковский приехали летом 1920 г. в Варшаву, затем переехали в Париж. Вместе с ними приехал в Варшаву и Д.В.Философов.

Гр. А.Н.Толстой в 1919 г. был в Одессе, откуда летом 1920 г. эвакуировался в Париж.

Дон Аминадо в 1918 г. уехал в Киев, где сотрудничал в газетах "Киевская мысль", "Утро" и др. В 1920 г. из Одессы уехал в Париж.

Набоков В.В. в марте 1919 г. на греческом судне "Надежда" покинул Россию. С лета 1919 г. живет в Лондоне.

Рафалович С.Л. живет в Тифлисе, где вместе с С.Городецким издает журнал "Орион".

Саша Черный живет в Берлине, печатается в различных эмигрантских газетах и журналах.

Северянин И. живет в Эстонии. Продолжает концертную деятельность. 22 марта 1919 г. впервые выступил с чтением стихов в Таллине.

Лев Шестов с осени 1920 г. живет в Швейцарии. Заканчивает последний том своего собрания сочинений.

Шмелев И.Н. живет в Крыму.

Эренбург И. в сентябре 1918 г. под угрозой ареста бежит в Киев, где руководит поэтической студией. Осенью 1920 г. через Грузию возвращается в Москву, арестован, но затем освобожден.

Юшкевич С.С. в 1918-1919 гг. работает редактором в Одессе, осенью 1920 г. переезжает в Кишинев, откуда через Румынию эмигрирует в Париж.

Книжная летопись

Аверченко А. Нечистая сила. "Новый сатирикон". - Севастополь, 1920.

Рассказы. "Русское дело". - Харбин, 1920.

Алымов С. Киоск нежности. Стихи. - Харбин, 1920.

Амари. Прозрачные тени. Сборник стихов. - Париж, 1920.

Андреев Л. Рассказ о семи повешенных. - Берлин, 1918.

Красный смех. Отрывки из найденной рукописи. - Берлин, 1918.

В тумане. - София, 1920.

Анимор. Песни запоздалые. Стихи и проза. - 1919.

Арефин С. Отец Петр. Рассказ. "Голос народа", #3, 1919.

"И еще заметил он, что около него начинает расти и умножаться та маленькая вначале кучка завсегдатаев церковной паперти - нищих, калек, убогих, бездомных и бесприютных стариков и старух, - к которой он пригляделся уже и на которую раньше не обращал особого внимания. Теперь их стало как будто больше, они с паперти перекочевали в храм, заняли укромные и уютные полутемные уголки его и шептались там о чем-то своем и переругивались и подпевали гнусавому и дребезжащему пению дьякона и с гулким шумом падали на колени и крепко стучали головами о каменные плиты храма.

- Малое стадо мое, - думал о них теперь с некоторым умилением отец Петр..."

Брейтман Г. Коварство и любовь. "Русский эмигрант", #1, 1920. - Берлин.

Бунин И. Конец. "Родная земля", #1, 1918. - Киев.

Господин из Сан-Франциско. - Париж, 1920.

Городецкий С. Ангел Армении. Книга стихов. - Тифлис, 1919.

Гребенщиков Г.Д. Волчья жизнь. - Одесса, 1918.

Любава. - Одесса, 1919.

Григорков Ю.А. Александр Иванович Куприн. К 50-летию со дня рождения. - Гельсингфорс, 1920.

Григоров Л. Мой дядя. "Родная земля", #1, 1918. - Киев.

Глебов В. Темная смерть. "Родная земля", #1, 1918. - Киев.

Деген Ю. Этих глаз. Стихи. - Тифлис, 1919.

Дерман А. Косы. - Симферополь, 1920.

Десницкий Л. Воробьиная ночь. "Радуга", #2, 1919. - Ростов-на-Дону.

Дионео (И.В.Шкловский). Свобода печати. - Харбин, 1917.

Кровавые зори. 10 этюдов. - Париж, 1920.

Дроздов А. Шатры Симовы. "Орфей", #1, 1919.

Зензинов В.М. Из жизни революционера. - Париж, 1919.

"В.М.Зензинов - филолог по образованию... Если русский террор дал большее число случаев самовзрывания, чем вся мировая война, то это, быть может, объясняется тем, что бомбы у нас готовят филологи..." (М.Алданов. "Последние Новости", 26 декабря 1920 г.).

Иванов-Разумник Что такое интеллигенция? - Берлин, 1920.

Испытание в грозе и буре. А.Блок. Скифы. Двенадцать. - Берлин, 1920.

О смысле жизни. - Берлин, 1920.

Свое лицо. - Берлин, 1920.

Кадашев В. Темная Пасха. "Радуга", #1, 1919. - Ростов-на-Дону.

Гесперидовы сады. "Радуга", #2, 1919. - Ростов-на-Дону.

Крандиевская-Толстая Т.В. Стихотворения. - Одесса, 1919.

Клевенский Л. Гримасы зеркала. Стихи. - Ревель, 1920.

Куприн А.И. Звезда Соломона. - Гельсингфорс, 1920.

"Далека от современности... "Звезда Соломона". Фантастическое здесь удачно переплетается с бытовым. Ярок герой рассказа, чиновник сиротского суда Ив. Степ. Цвет, которого нисколько не перерождает свалившееся, как снег на голову, богатство. Он всюду остается ограниченным, жалостливым средним человеком, все помыслы которого сводятся лишь к чину и кокарде на фуражке...

Эта апология маленького человека с его мещанскими узенькими интересами, это любование уютом скромной обывательской жизни - случайны ли они для теперешнего Куприна? И не разгадка ли они того равнодушия к темам современности, которое обнаруживал последнее время художник Куприн..." (Федор Иванов. "Русская книга", #2, 1921. - Берлин).

В 1920 г. в Берлине начинает выходить собрание сочинений Куприна в 12-ти томах.

Лазаревский Б. Среди молчания. "Орфей", #1, 1919.

Март В. Тигровы чары. - Владивосток, 1920.

Петрушевский И. Подарок меланхоликам. Юмористические рассказы. - Берлин, 1920.

Раковский Г.Н. В стане белых. - Константинополь, 1920.

"Интерес книги... в обилии фактического материала, которые дает автор. Книга начинается описанием военных событий, произошедших на территории Добровольческой армии летом 1919 года. С внешней стороны все как будто обстоит благополучно... А внутри - неорганизованный тыл... беспристрастно, почти фотографически, дает Раковский описание эвакуации Екатеринодара. Комическое наряду с трагическим, героическое рядом с бытовым... Обилие фактического материала и ряд ярких бытовых сцен, заставляет читателя следить за ходом рассказа с неослабеваемым вниманием..." (Федор Иванов. "Русская книга", #4, 1921).

Рафалович С.Л. Семи церквам: пять поэм. - Тифлис, 1919.

Рубакин А. Город. Стихи. - Париж 1920.

"Рубакин пленен городом, Петроградом ли, Москвой ли, Парижем ли - безразлично; он "привык, не помня их приметы, города менять на города", и все же он только гость в каменных квартирах, только пленник.

Но порой, когда печально звонок,
Паровоз зовет меня вдали,
Я б хотел приникнуть, как ребенок,
К тишине измученной земли.

В этом - разгадка того, что книжка оставляет вас холодным... Города в "Городе" вы не чувствуете, вы видите тоскливую фигуру поэта, слоняющегося по ночным панелям, глядящегося в Сену, тоскующего нестерпимо - о ком? Конечно, о любимой... Пессимизм автора не глубок... И потому, что все это чародейство камней и плит не настоящее, в книжке нет ни одного образа, который запомнился бы, ни одного крика, который царапнул бы душу, ни одного слова, которое взволновало бы по-настоящему" (Дроздов А. "Русская книга", #2, 1921. - Берлин).

Северянин И. Puhajogi. - Юрьев, 1919.

Creme des violettes. - Юрьев, 1920.

Вервэна. - Юрьев, 1920.

"Три книжки поэта, покорившего литературу, - одна толстенькая, другая тоненькая, третья тощенькая, брошюра - иного, пожалуй, и нечего сказать о них... В "Creme des violettes" Игорь Северянин собрал избранные стихотворения из 10-ти своих книг, в "Вервэне" и "Puhajogi" большинство стихотворений попадаются на мои глаза впервые, однако, нового ничего нет в них: ни настроений, ни тем, ни техники, кроме двух-трех словообразований, свыше меры причудливых: душа изустереченная, ум луноизнервленный - деревянные бессочные образы, лишенные даже северянинской певучести...

В новых книжках Северянина можно сыскать стихи той кисейной нежности, на которую он большой мастер, но все его гризетки, дачницы, кусающие шоколад, и соловьи, защитники куртизанок, идут мимо, в лучшем случае утомляя, в худшем раздражая. И три книжки..., они - только старого Петербурга и старой Москвы, только памятка - в них нет ни крови, ни плоти тех дат, которые стоят на их обложках" (Дроздов А. "Русская книга", #2, 1921. - Берлин).

Соболь А. На вокзале. "Русский эмигрант", #1, 1920. - Берлин.

"Когда-то все мы были у Господа Бога нашего квартирантами - одни более, другие менее обеспеченными, но жили спокойно, вовремя вставали, вовремя ложились, в меру ненавидели, в меру любили, но провинились, но однажды перехватили через край - и карающая грозная рука выбросила нас из насиженных мест, настежь распахнула все наши двери - велено нам было уходить.

И мы ушли - на вокзал. Сидим - на вокзале. Ждем звонка, и готовимся в дорогу - куда, на что глядя, зачем?..

Томительно, гнусно-томительно тянется время; ночь неуклонно приходит за днем, как неуклонна и неизменна несменяемость вокзальной одури: бродишь взад и вперед, уже знаешь наизусть все плакаты, все объявления, все воззвания, все приказы, все рекламы - кричащие, не кричащие, уже до тошноты запомнил все семафоры, все стрелки - и уже знаешь всю безнадежность вожделения насчет того, что вот, мол, стрелка повернется, семафор поднимется, - бродишь, там кто-то тебя толкнет и не извинится, там перекусишь, здесь с кем-нибудь переглянешься, там постоишь маленько, здесь полежишь часок..."

Лери. Жизнь эмигрантская. "Русский эмигрант", #1, 1920. - Берлин.

Сургучев И.Д. Любовь. "Радуга", #1, 1919. - Ростов-на-Дону.

"Убитого офицера нашли и вытащили. Узнать его можно было только по белью и по одежде. И мать узнала. Она опустилась на колени перед этой бесформенной, отвратительной массой. И то просветленное спокойствие, которое было в ней все время, не покинуло ее ни на минуту и теперь...

- Миленький! Не тоскуй. Ты не останешься один. Уж я то никуда и никогда не уйду от тебя...

И со своими седыми, слегка растрепавшимися волосами была похожа на старую няньку-пестунью, склонившуюся над больным ребенком.

Вдали ехала телега. Везли оцинкованный гроб."

Тренев К. Мокрая балка. Святки. - Симферополь, 1920.

Саша Черный. Детский остров. Стихи для детей. - Берлин, 1920.

"Писать для детей всегда было делом трудным, писать для детей в наше время дело почти непосильное... Саша Черный спрятался на время на детский остров и сам стал ребенком, ребенком, который и прост, и ясен, и не умеет еще болеть взрослыми болями. Книжка удалась поэту. Она подлинно детская, но не надуманная, не вымученная - свежая, добрая, ласковая, такая нечаянная радость..." (Без подписи. "Русская книга", #2, 1921. - Берлин).

Чириков Е. Сказка про Жар-птицу. "Родное слово", #1, 1919. - Ростов-на-Дону.

Эренбург И. В смертельный час (Молитва о России). - Киев, 1919.

Огонь. - Гомель, 1919.

В звездах. - Киев, 1919.

Лик войны. - София, 1920.

Акмэ. Первый сборник тифлисского цеха поэтов. - Тифлис, 1919.

Антология русской поэзии 20-го столетия. "Наша речь". - Прага, 1920.

Родные слова. Сборник русских стихотворений. Составительница Елена Милич. - Женева, 1919.

Родная земля. Сборник первый: Ф.Сологуб, А.Ремизов, Е.Чириков, А.Куприн, Тэффи, М.Ростовцев, Дионео, М.Иорданская, В.Набоков. - Нью-Йорк, 1920.

Южный альманах. Сборник под ред. С.Юшкевича, принимали участие - Х.Бялик, П.Ниллус, Н.Останович и др. - Кишинев, 1918.

Юмор

Лери. Кук для эмигрантов (Путеводитель по Европе и ее окрестностям).

Известно, что в Европе жить надо умеючи, иначе пропадешь. Вдумчивое и обстоятельное изучение предлагаемого путеводителя облегчает уяснение различных тайн европейской жизни и может составить счастье любого эмигрантского семейства...

Территория

Европой называется часть света, не занятая еще советами...

Климат

Климатические условия в Европе неодинаковы, и качество их находится в прямой зависимости от валюты и визы. При наличии обоих указанных данных даже туманный Альбион легко сходит за лучезарную и цветущую Ривьеру.

Флора и фауна

Европейская флора велика и обильна. В Европе свободно произрастают розы, картофель и хлеб по карточкам...

Курорты

На курорты надо было ездить раньше, когда за русский рубль кланялись в пояс, а не били по физиономии. Теперь подождите.

Питание

Европейцы едят разное. Англичане - ростбиф, итальянцы - макароны, французы - лягушек под провансалем, немцы - эрзацы, кто к чему привык, словом. Русские эмигранты питаются в Европе воспоминаниями, которые очень дороги...

Развлечения

Любимыми развлечениям эмигрантов на чужбине считаются поиски заработка и хлопоты о визе. Эти русские развлечения доставляют много веселых минут иностранцам...

Кладбища

Кладбища суть наиболее рациональное разрешение русского вопроса на чужбине, что следует помнить всем без исключения эмигрантам...

Окрестности

Из окрестностей Европы наиболее популярной у русских эмигрантов считается Африка, где живут гости английского короля. Вход свободный, выхода нет - зарывайся в сыпучий песок и жди терпеливо, пока тебя сожрут проголодавшиеся шакалы...

Вот пока и все. Пользуйтесь.

("Русский эмигрант", #3, 1920. - Берлин).