...Далеко до лугов, где ребенком я плакал,
упустив аполлона, и дальше еще
до еловой аллеи с полосками мрака,
меж которыми полдень сквозил горячо.
Но воздушным мостом мое слово изогнуто
через мир, и чредой спицевидных теней
без конца по нему прохожу я инкогнито
в полыхающий сумрак отчизны моей...
В.В.Набоков-Сирин. Слава. "Новый журнал", #3.

СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА | ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ |КНИЖНАЯ ЛЕТОПИСЬ

Судьба человека

27 ноября в г.Шабри умер Михаил Осоргин.

"М.А.Осоргин был большим русским писателем. Его первостепенная роль в истории современной русской литературы еще недостаточно оценена. Его замечательное произведение - "Сивцев Вражек"... - рано или поздно станет классическим...

Но Осоргин был не только крупнейшим писателем. Он был замечательным человеком, личность которого обладала полнокровной метафизической сущностью и могла служить и служила ярким примером для многих.

Осоргин-человек был равен по силе и по значительности Осоргину-писателю. Осоргин был последним рыцарем духовного ордена русской интеллигенции. Служение этому ордену было его призванием не менее важным и нужным, чем его писательская деятельность. Наконец, Осоргин был самым молодым по духу представителем русской эмиграции, и эта вечная его молодость делала из него вождя, не только всей русской литературной молодежи заграницей, но и всей вообще русской молодежи в эмиграции...

Осоргин был всюду верен себе и личность его была гармоничной. Нет силы поверить, что Михаил Андреевич, сохранивший в 60 лет не только юношеский облик, но и молодую душу, угас. Идея смерти абсолютно не вяжется с личностью Осоргина. И память о нем останется неугасимой". (Г.Д.Гурвич. "Новый журнал", #4, 1943).

24 декабря года в приюте "Русский дом" недалеко от Парижа умер Константин Бальмонт.

23 февраля в Италии умер В.А.Амфитеатров-Кадашев.

15 декабря фашистами расстрелян поэт Илья Алексеевич Британ.

В концлагере в Литве погиб поэт Е.Л.Шкляр.

В феврале арестована поэтесса Е.Ю.Кузьмина-Караваева (монахиня Мария), в марте - поэт Юрий Мандельштам и отправлен в концлагерь Дранси.

М.Агеев (Марк Леви) вернулся в СССР, поселился в Ереване.

Жизнь и смерть

В 1942 году М.Алданов и М.Цетлин основывают трехмесячный "Новый журнал", задуманный как продолжение закрывшихся "Современных записок" (Нью-Йорк).

"Наше издание, начинающееся в небывалое, катастрофическое время, - единственный русский "толстый" журнал во всем мире вне пределов советской России... Это увеличивает нашу ответственность и возлагает на нас обязанность, которой не имели прежние журналы: мы считаем своим долгом открыть страницы "Нового журнала" писателям разных направлений - разумеется, в известных пределах: люди, сочувствующие национал-социалистам или большевикам, у нас писать не могут..." (От редакционной группы. "Новый журнал", #1).

В Нью-Йорке начинает выходить новый литературный ежемесячный журнал "Новоселье". Редактор - Софья Прегель.

Книжная летопись

Алданов М. Политические рассказы. "Новый журнал", #1.

Реквием. "Новый журнал", #3.

Байков Н.А. Наши друзья. - Харбин.

Шу-Хай. - Харбин.

Бицилли П. Творчество Чехова: опыт стилистического анализа. - София.

Бунин И.А. Руся. В Париже. "Новый журнал", #1.

Натали. "Новый журнал", #2.

Генрих. "Новый журнал", #3.

Гиевский Н. Красные горки. "Новоселье", #5.

Дымов О. Четыре времени года. "Новоселье", #6.

"Мальчику идет девятый год. Он учится еще дома. Каждое утро приходит учитель... Все в учителе твердо, энергично: его походка, его суковатая палка, его голос.

Солнечную систему учитель тоже излагает твердо и определенно:

- Земля вращается вокруг собственной оси и одновременно вокруг солнца.

Первое движение обусловливает смену дня и ночи, второе вызывает смену времен года: весну, лето, осень...

При слове "весна" мальчик перестает слушать. Он видит перед собой знакомый лес. В нем давно уж перевелись звери, если не считать коров, которые мирно пасутся на опушке и медленно жуют-жуют длинные послеобеденные часы июньского дня. Так ему кажется. Он вдыхает воображаемый запах теплой еловой смолы и зреющей земляники. Шмыгают насухо вытертые зеленые ящерицы с изумрудными глазами. Вот бы поймать одну!

- Понял? - раздается твердый голос твердого учителя, и ящерицы испуганно разбегаются во все стороны, исчезают...

- Я понимаю, - возвращается из "леса" мальчик...

17 лет спустя мальчику суждено было повторить то, что сказал учитель.

У него теперь усы, густые, с трудом подающиеся гребню волосы, меланхолические глаза и большое глупое сердце, до краев наполненное любовью к молодой девушке...

Он усмехается и говорит: - Поразительно, что даже многие взрослые люди не в состоянии правильно объяснить сущность времен года...

Они стояли под темно-голубым небом Швейцарии, облитые солнечными лучами, которые, упав на землю под определенным углом, вызвали и это лето, согласно твердому объяснению учителя, давно закопанного в Сибири..."

Коварская Л.А. Родные писатели. - Нью-Йорк.

"Книга Л.А.Коварской предназначена для русского юношества. Она содержит 16 биографий русских писателей. От первых классиков Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Аксакова через Тургенева и Гончарова автор переходит к великим романистам Л.Толстому и Достоевскому, к поэтам Ал.Толстому, Тютчеву, Никитину, Некрасову, к драматургу Островскому, к сатирику Щедрину и заканчивает почти нашими современниками Чеховым и Короленко. Таким образом, в книгу включены почти все крупные русские писатели...

Каждая биография составлена с большой любовью и дает краткую характеристику творчества писателя и хорошо подобранные цитаты из его произведений...

Не только русскому юноше, но и взрослому читателю, любящему родную литературу, будет, мы думаем, приятно прочесть эти очерки..." (М.Цетлин. "Новый журнал", #2).

Кодрянская Н. Земля Русская. "Новый журнал", #1.

Набоков-Сирин В.В. Ultima Thule. "Новый журнал", #1.

"Помнишь, мы там как-то завтракали (принимали пищу) года за два до твоей смерти? Если, конечно, память может жить без головного убора. Кстатическая мысль: вообразим новейший письмовник. К безрукому: крепко жму вашу (многоточие). К покойнику: призрачно ваш. Но оставим эти виноватые виньетки. Если ты не помнишь, то я за тебя помню: память о тебе может сойти, хотя бы грамматически, за твою память; и ради крашенного слова вполне могу допустить, что если после твоей смерти я и мир еще существуем, то лишь благодаря тому, что ты мир и меня вспоминаешь...

О, моя милая, как улыбнулось тобой с того лукоморья, - и никогда больше, и кусаю себе руки, чтобы не затрястись, и вот не могу, съезжаю, плачу на тормозах, на б и на у, и все это такая унизительная физическая чушь: горячее миганье, чувство удушья, грязный платок, судорожная, вперемежку со слезами, зевота, - ах не могу без тебя..."

"Особенности В.В.Набокова-Сирина как писателя русской публике известны очень хорошо. Как у всякого крупного и остро-оригинального таланта, у него есть много почитателей и столько же противников... Критики уже давно высказались о нем, поставив ему в упрек все, что только в упрек ему поставить было можно (главное, - что он пишет не совсем так, как это полагается "настоящему российскому писателю", как-то слишком по-европейски, то есть то, в чем упрекать нельзя никого) и отметив его исключительное дарование с нескорым подчеркиванием его необычайного (порой просто ошеломляющего) словесного мастерства. Эпитет "блестящий" сопутствует ему уже много лет; и, право, трудно найти в современной русской литературе кого-либо другого, кому бы этот эпитет так был к лицу, как Сирину. Правда, у иных критиков вслед за ним часто чудится (а иногда и произносится): "но холодный " или даже "но поверхностный", что - если и не явный вздор, то во всяком случае - очевидное недоразумение..." (Мария Толстая. "Новый журнал", #2).

Несмелов А. Белая флотилия. - Харбин.

Осоргин М. Времена. "Новый журнал", #1-3.

Паркау А.П. Родная страна. Стихи. - Шанхай.

Перфильев А.М. Человек без воспоминаний. - Рига.

Прегель С. Песня о рыбаке. "Новоселье", #6.

Записная книжка. "Новоселье", #6.

Резникова Н.С. Ты. Сборник стихотворений. - Харбин.

Сатовский-Ржевский Г.Г. Золотые кораблики. Стихи. - Харбин.

Седых А. Письма и дневник кн. Юрьевской. "Новоселье", #6.

"Последние два года, проведенные во Франции, пришлось прожить в Ницце, городе, с которым связано множество русских воспоминаний. Целое столетие сюда приезжали русские люди отдыхать, проигрывать в рулетку, умирать. В холодные зимы приезжала в солнечную Ривьеру титулованная знать, богатое купечество, политические эмигранты.

Было в Ницце нечто особенное, для русских северян привлекательное...

Когда-то русские были здесь желанными, дорогими гостями, - это было в те допотопные времена, когда нас еще не считали в Европе обедневшими и смертельно всем надоевшими родственниками..."

Дорога через океан. - Нью-Йорк.

"Провести точную грань между журнализмом и другими литературными жанрами не так легко. Понятие журнализма очень обширно и покрывает собою чрезвычайно разнородные области, как разнообразен и почти универсален современный орган печати. Но самый темп работы журналиста накладывает порой на его писания отпечаток спешности, неуглубленности, внешности подхода, небрежности формы, благодаря которым мы бываем склонны рассматривать журнализм, как более низкий литературный жанр...

Книга одного из лучших русских журналистов, ближайшего сотрудника парижских "Последних новостей" обладает достоинствами хорошего журнализма. Автор, человек отзывчивого сердца (недаром, он был организатором "Недели Доброты"), рассказывает о своей беженской "одиссее" так, что найдет путь к сердцу читателя, с большой наблюдательностью, с юмором, смягчающим горечь переживаний. Марсель и хлопоты о визах и пароходном билете, Французская Африка, Касабланка, португальский пароход "Серпа-Пинто", Ямайка, Куба мелькают под его пером с кинематографической быстротой. Бесчисленные беженцы узнают в его книге историю своих собственных переживаний, а те, кто не испытывал беженских мытарств, познакомятся с характерным документом нашей эпохи, бросающей людей, как щепки в разные стороны..." (М.Цетлин. "Новый журнал", #3).

Толстая А.Л. Предрассветный туман. "Новый журнал", #1-3.

Туроверов Н.Н. Стихи. - Безансон.

Федорова Н.Ф. Мадам Бовари со станции Хинган. "Новый журнал", #3.

Дети. - Бостон.

""- У Вас есть дети?

- Шестеро.

- Шестеро?!

Дама за столом подняла голову. Глаза ее были полны недоброжелательства. Она ничего не сказала посетительнице, стоявшей по другую сторону стола, но обратилась к даме, сидевшей рядом с нею. Ее голос звучал намеренно громко и вызывающе.

- Миссис Браун, Вы слышали что-нибудь подобное? Шесть человек детей. Что это - эгоизм или глупость? Ну о какой помощи можно говорить, когда мы имеем дело с людьми у которых шестеро детей?"

Этой мастерской сценой начинается вторая книга г-жи Нины Федоровой - "Дети"... Действие происходит на благотворительном базаре в Тяндзине, где в пользу бедных продаются по дешевке английскими благотворительницами пожертвованные вещи. Нужно ли говорить, что посетительница, мать шестерых детей, русская?

В этом, по существу, вся тема новой книги г-жи Нины Федоровой: русские беженцы и остальной мир... Это - повесть о бедности и о человеческой любви, и мире страданий и унижений...

Самая характерная и самая сильная сторона дарования г-жи Нины Федоровой - ее мягкий юмор. Можно сказать, что это соединения юмора и нежности, смягченная юмором меланхолия, принимающая, впрочем, порою, - очень редко, - горький привкус...

Вся книга пронизана гуманизмом, подлинным духом всечеловечности..." (В.Зензинов. "Новый журнал", #3).

Цетлин М. Разговор. Стихи. "Новоселье", #5.

Щеголев Н.А. Из записок одиночки. Роман. - Шанхай.

Яновский В.С. Улица Будущего. "Новоселье", #6.

"Я жил на улице Будущего: нелепая, кривая, - в гору, - после второго загиба она упиралась в полотно железной дороги... От полотна улочку отделял ряд игрушечных двухэтажных домишек мелких собственников, ремесленников, лавочников, прорвавшихся в рантье; она еще не была застроена целиком...

Дома на улице Будущего строились без петушков и узоров, палисадников, газонов, клумб. Правда, во двориках оставлялись какие-то подозрительные площадки; чувствовалось: нечто радужное, хотя и неопределенное еще мерещится владельцам (когда-нибудь, потом, сперва - долги). Один развел сад и огород, но бедняга еще не имел дома: деревянная строжка дымилась по воскресеньям, он и жена приезжали, целый день что-то поливали, вдохновенно стригли, капали, - засучив рукава, в длинных передниках; красили решетку: необычайно пышную, высокую, прочную, на каменном фундаменте, с просторными, всегда запертыми воротами (сама чета прокрадывалась сквозь заднюю калитку). Они чистили тряпкой каждый прут, всякую завитушку, скребли, торжественно клали грунт: слой, два, три слоя... потом красили, - в темно-синий цвет... Если бы хоть половину той нежности и заботливости, что выпадала на долю железа, они уделяли друг другу, то сохранили бы, вероятно, свою молодость и любовь..."

В 1942 году в Нью-Йорке вышел сборник эмигрантской литературы "Ковчег" (редактор - Мансветов В.Ф.).