О ЛИТЕРАТУРЕ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ | СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА | "РИМСКИЙ ДНЕВНИК" ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА | КНИЖНАЯ ЛЕТОПИСЬ |НАСТРОЕНИЯ ГОДА

О литературе в Советской России

"Факт общеизвестный: нигде толстые журналы не играли в былое время такой роли, как в России, ничто не отражало так полно русскую общественную, политическую и литературную жизнь...

Существуют, как известно, толстые русские журналы и в наши дни... Нынешние советские толстые журналы - литература особого рода, ее надо уметь читать, как и вообще современную советскую литературу (журналы, газеты, книги и даже... каталоги). И не только в том смысле, что надо уметь читать между строчками... Надо хорошо знать все тонкости советского политического быта, чтобы понять, какое значение имеет появление той или другой вещи, той или другой темы, статьи, книги... Критический разбор, напечатанный в "Литературе и Искусстве", имеет одно значение - но та же статья, напечатанная в "Правде", имеет уже другое значение... В советских литературных кругах - да и не только литературных - все эти тонкости очень хорошо знают..." (В.Зензинов. "Новый журнал", #8).

"Общее впечатление от советских журналов конца 1943 и первой половины текущего 1944 года можно лучше всего передать следующим образом:

Бывает - поднимается далеко в океане высокая гряда волны и мчится, закипая пеной: вот-вот налетит, подомнет, сокрушит. И вдруг что-то - ветер ли, встречное ли течение - подсечет внутреннюю силу разбега и, домчавшись до берега, строптивая водяная гряда разольется по нему тихой, присмиревшей струей...

Это не значит, что среди литературных новинок нет интересных, запоминающихся произведений. Но первоначальный заряд цельного народного патриотизма, пробудившийся в стране в первые месяцы войны, доносят сегодня очень немногие писатели, большинство же пользуются патриотической настроенностью, как готовой формой, исподволь наполняя ее другим содержанием.

К значительным, но не связанным непосредственно с войной, явлениям литературы, надо отнести третью книгу Алексея Толстого "Петр Первый" ("Новый Мир", #3, 1944). Появились пока только три главы. В них все интересно: и трактовка младшей, любимой сестры Петра Великого и его жены Екатерины, и фон эпохи, и особенно язык, дышащий ленивой силой...

Первоначальному настроению, возникшему в стране в первые месяцы войны, верен К.Симонов. Его роман "Дни и ночи" ("Знамя", #9-12 за 1943 и #1-2 за 1944г.), посвященный борьбе за Сталинград - самое лучшее, что пока написано не только о Сталинграде, но вообще о войне...

Среди произведений, посвященных Ленинграду, надо отметить "Свидание с Ленинградом" К.Федина ("Новый мир", #4-5, 1944)...

Кое какие ценные детали из жизни осажденного Ленинграда вкраплены и в роман В.Каверина "Два капитана" ("Октябрь", #1-2, 1944)... Среди советских писателей Каверин занимает особое место. Вместе с покойным писателем Л.Лунцом... Каверин много думал над проблемами оживления русской художественной прозы. Выхода из тупика он ищет "в сложной конкретности сюжета, построенного на мощных обобщениях современности". Пишет Каверин увлекательно, но вот "мощность обобщений" ему не дается...

Из произведений, посвященных Ленинграду, нужно выделить пьесу Александра Крона "Офицер флота" ("Знамя", #4, 1944). В отличие от большинства произведений, ограничивающихся отображением душевного состояния людей во время войны, "офицер флота" - проблемная пьеса", пытающаяся дать первый тип офицера, которого хотело бы иметь советское общество в результате выдержанного исторического экзамена на войне..." (В.Александрова. "Новый журнал", #9).

Судьба человека

3 января 1944 года в Париже умер Ю.К.Балтрушайтис.

В немецком концлагере погиб поэт М.Г.Горлин.

26 февраля в Париже умер П.Б.Струве.

24 октября в Швейцарии умер поэт А.Штейгер.

5 декабря в Париже умер А.А.Плещеев.

28 марта в Риге умер поэт-сатирик Лери (Клопотовский Владимир Владимирович).

"13 июля 1944 года в Париже, тогда еще не освобожденном, скончался о. Сергий Булгаков. За последние 20 лет имя его занимало одно из первых мест в ряду религиозных философов и богословов...

За свои парижские годы, о. Сергий много потрудился над сближением православия с другими христианскими вероучениями. Выпущенная им, по-французски и английски, книга "Православие" открывает в православии глубины и красоты, неведомые большинству русских православных людей..." (Н.С.Тимашев. "Новый журнал", #9).

В.Л.Андреев в 1944 году арестован фашистами.

"Римский дневник" Вячеслава Иванова.

"В том же году (1944 - А.О.) с Вячеславом происходит необычайное явление: после долгого молчания в нем пробуждается лирическая волна, в которой отражаются все римские происшествия этой эпохи, а они, в свою очередь, вызывают забытое прошлое. День за днем рождаются стихи, создается "Римский дневник" 1944 года. 1 февраля я прихожу к Вячеславу, приношу только что сорванную мною ветку мимозы и описываю ему, как на дворе уже чувствуется приближение весны. Вячеслав любит, чтобы ему рассказывали про все: сам он сидит почти безвыходно дома. Ночью 1 февраля появляются стихи:

Опушилися мимозы,
Вспухли почки миндалей,
Провожая Водолей.
А свирепых жерл угрозы
Громогласней и наглей.

За грядой олив грохочет
Дальнобойная пальба.
Вся земля воскреснуть хочет;
Силе жизни гробы прочит
Мертвой силы похвальба...

Война все ближе подходит к Риму. Союзники начинают систематически бомбить его окрестности, фабрики, железнодорожные узлы... В городское убежище мы не ходили: оно было слишком далеко от нас - Вячеслав не мог бы осилить расстояния... Когда бомбы падали близко, наш дом начинал качаться. Нас уверяли, что это признак крепкой постройки. К этим событиям относится стихотворение "Налет, подобный трусу"...

Мрачное настроение этого времени сказывается в стихах, посвященных Риму:

Тебя, кого всю жизнь я славил,
Кто стал отечеством моим,
Со днем рожденья не поздравил
Я в срочную годину, Рим!..

Военные события, непосредственно пережитые на Авентине, нельзя, конечно, ни в какой мере сравнить с кровавыми трагедиями Хиросимы, Ленинграда, Лондона, Берлина. Но взор поэта устремлен за Аврелианову стену, где проходят смены "уготованных гробов", и он слышит день за днем со всей земли каноны "безыменных похорон":

Рассказать - ты не поверишь,
Коль войны не пережил,
Коль обычной мерой меришь
Моготу душевных сил. -

Все, чего мы натерпелись,
Как под тонкий перезвон,
Что ни день, каноны пелись
Безыменных похорон.

А волчицей взвыв, сирена
Гонит в сумрак погребов.
Голосит: приспела смена
Уготованных гробов..."

(Лидия Иванова. "Воспоминания. Книга об отце". - М., 1992).

Книжная летопись

Алданов М.А. Истоки. Продолжение. "Новый журнал", #7-9.

Антонова Е.А. Отражения. Стихотворения. - Нью-Йорк.

Байков Н.А. Таежные пути. - Харбин.

Браиловский А. Из классиков. (Переводы). - Нью-Йорк.

"В небольшой, но очень содержательной вводной заметке "Перевод, как искусство", проф. Г.П.Федоров показывает, какая это трудная и неблагодарная задача! Стихотворный перевод, который соединяет словесную точность с верностью ритму и музыке оригинала - может быть делом только редкой и вдохновенной удачи. Переводчик должен лишь посильно стремиться передать хотя бы одну сторону переводимого стихотворения.

Александр Браиловский показал себя талантливым переводчиком и отнесся к своей задаче с большой добросовестностью. Не все удалось ему одинаково. Напрасно он дал, например, три не слишком удачных попытки перевода одного и того же стихотворения Верлена, которые не заставят забыть переводы Сологуба.

Нам кажется, что книга выиграла бы в цельности, если бы переводчик ограничился бы классиками...

Напоминание о классиках, о вечном в наше время, когда, казалось бы, "довлеет дневи злоба его" - само по себе очень отрадно. Книга стихотворных переводов - является как бы культурной роскошью и напоминает о том времени, когда такая роскошь не была столь редка". (М.Цетлин. "Новый журнал", #7).

Волкова М.В. Стихи. - Париж.

Голохвастов Г.В. Святая могила. "Новый журнал", #9.

Четыре стихотворения. - Нью-Йорк.

Жизнь и сны. Стихотворения. - Нью-Йорк.

Гребенщиков Г.Д. В гостях у Полуяровых. "Новый журнал", #8.

Калашников Н.С. Скакун. "Новый журнал", #7.

"Со дня своего рождения Скакун рос, окруженный заботой людей, воспитывался в доверии к ним и инстинктивно усваивал свою принадлежность людям, как нечто важное и неотъемлемое в его жизни. При одном только звуке человеческих голосов он ставил уши стрелками, весь настораживался и всем своим существом показывал, что в этих звуках ему многое понятно и близко...

Когда они выводили его во двор поразмяться, почистить или для запряжки, он всем своим довольным видом показывал, что он баловень и любимец хозяина, мальчика, всей семьи и двора...

Он всегда как бы был опьянен своей молодостью и редко мог стоять спокойно на своих крепких, стройных ногах: танцевал, вертел небольшой красивой головой с темными шаловливыми глазами, вытягивал тонкую шею, тряс капризно гривой, отделял от тела пышной трубой хвост и весь его корпус поражал всех своей силой и грацией... Он как будто постоянно искал самой эффектной позы и для себя и для всех, кто смотрел на него..."

Либерман С.И. Дела и люди. - Нью-Йорк.

Набоков-Сирин В.В. Парижская поэма. "Новый журнал", #7.

Nicolai Gogol. - Нью-Йорк.

"Новая книга о Гоголе, написанная изумительным английским языком, полная блеска, остроумия, тонких догадок и интуиций - начинается главой о его смерти; последний абзац пятой, в сущности последней, главы - словами: "Гоголь родился 1-го апреля 1809 года". Это не значит, что книга написана сзади наперед, против течения времени. По недавно создавшейся моде. Это значит только то, что автор не думал писать ни биографии, ни популярного очерка гоголевского творчества. Да, по правде сказать, было бы жаль, если бы Набоковское (Сиринское) перо тупилось на такой работе: говоря известным сравнением: для чего приколачивать гвозди золотыми часами? Предоставим американским критикам защищать американского читателя. Книга Набокова... написана для читателя... хорошо знакомого с Гоголем и способного увлечься трудными проблемами гоголевского творчества..." (Г.Федотов. "Новый журнал", #9).

Перелешин В.Ф. Жертва. - Шанхай.

Цетлин М. Пятеро и другие. - Нью-Йорк.

"Главный недостаток этой превосходной книги заключается в том, что автор, поставив себе очень широкую задачу, мог уделить ей всего 400 страниц. Между тем, и о Мусоргском, и о Бородине, и о Римском-Корсакове, и о Стасове можно было бы и следовало бы написать отдельные книги. Книга М.О.Цетлина обрывает, например, главу "Глинка", чтобы перейти к Балакиреву, читатель испытывает чувство досады: ему хотелось бы еще услышать о Глинке - и в самом деле жаль, что последним дням создателя русской музыки уделено лишь несколько строк...

М.О.Цетлин никак не принадлежит к так называемой "debunking school". Он любит своих героев (кроме Цезаря Кюи), и снисходителен к их небольшим слабостям. Его любимец - Мусоргский. И гений, и трагическая судьба, и посмертная мировая слава Мусоргского выделяют его из той группы выдающихся композиторов, с которой его связала судьба..." (М.Алданов. "Новый журнал", #8).

Чехов М.А. Жизнь и встречи. "Новый журнал", #8-9.

Яновский В.С. На полпути. "Новый журнал", #9.

Яссен И. Земной плен. - Нью-Йорк.

Сочинения Пушкина в одном томе. - Нью-Йорк.

"Русский книжный рынок в Америке, чрезвычайно узкий для книг современных автор и значительно более широкий для журналов, по-видимому, испытывает настоящий "голод" по отношению к классикам. Нельзя не приветствовать попытку удовлетворить эту назревшую потребность...

Он (текст - А.О.) дается по прижизненным изданиям Пушкина, с исправлением опечаток этих изданий и восстановлением цензурных пропусков и искажений. Там, где не существует прижизненных изданий, текст дан по оригинальным рукописям. Издание сохраняет некоторые, ставшие архаическими транскрипции слов, например, именительный падеж прилагательных с окончанием на "ой", что с непривычки иногда кажется опечаткой..." (М.Цетлин. "Новый журнал", #8).

Настроения года

Антонова Е. Родина. "Новый журнал", #7.

Я вернусь, как ни была б далеко,
Я к тебе найду обратный путь,
Перепутанные тропки рока
Я домой сумею повернуть.

Много я в скитаниях узнала, -
Для тебя все знанья сберегу.
Буду строить жизнь свою сначала
На твоем далеком берегу...

Веббер Н. Без названия. "Новый журнал", #7.

Разучилась совсем обращаться я к Богу,
Говорить ли на "Вы", иль по-русски на "Ты"?
Выхожу одиноко на чужую дорогу
И бросаю пригоршней былые мечты.

Подхожу я к березе в тоске неизменной,
"Ты наверное помнишь меня? - я своя..."
Но качает береза верхушкой надменной,
Свое русское прошлое зорко храня...

Остроумова Т. Без названия. "Новый журнал", #9.

Знаю то, что прошло,
А что будет - не знаю, не вижу...
Черный вал облаков,
Тишину разрывающий свет...
И опять темнота,
Но ползущая ближе и ближе.
Это - кара и месть
Уходящих в историю лет...

Темнота. Немота. Никогда.
Только комья тяжелого праха
Оседают на землю
В гнилые трясины болот.
Нет! В жующие челюсти
Молоха - Бога - Аллаха!..
"Никогда. Темнота". - Произнес
Уходящий в историю год.