Ничего не вернуть. И зачем возвращать?
Разучились любить, разучились прощать,
Забывать никогда не научимся...

Спит спокойно и сладко чужая страна.
Море ровно шумит. Наступает весна
В этом мире, в котором мы мучимся.

Г.Иванов. Без названия ("Возрождение" # 1)

О СОВЕТСКОЙ РОССИИ | ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ | СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА | КНИЖНАЯ ЛЕТОПИСЬ

О Советской России

"Стремление русских людей оторвать свой народ от коммунистической власти, представляющей его в глазах мира, естественно. Приближается час расплаты, и горька будет та чаша, которую придется пить России за преступления ее властителей. Столь же естественно и нежелание или неумение иностранцев отделить русский народ от коммунизма. Эта операция логического отделения народа от власти представляет на практике трудности почти непреодолимые. Иностранцам мешает незнание, своим - пристрастие. Невежество иностранцев по части России всегда было потрясающим; оно сравнимо только с русским невежеством в вопросах Азии или Африки. Но русское пристрастие иногда переходит все границы. Те же люди, которые вчера делали весь немецкий народ ответственным за Гитлера, ни за что не согласятся отвечать за Сталина, ни лично, ни коллективно...

О, если бы четкая линия между палачами и мучениками могла быть проведена в России! Где кончается эта ненавистная власть и где начинается ее ненавидящий народ? Может быть, власть - это партия? Но партия, давно уже потерявшая свой идеологический костяк, почти растворилась в массе. Родственные, бытовые отношения связывают ее с беспартийными... Но, с другой стороны, партия облеплена густым слоем кандидатов, карьеристов, готовых на все, чтобы пролезть в ряды знати. Или власть - это МВД? Но как мало число действительных палачей сравнительно с массой вольных и невольных доносчиков. Кто охраняет заключенных в бесчисленных лагерях? По большей части те же осужденные. Кто помогает ческистам и их собакам ловить беглецов? Окрестные крестьяне. Поистине трудно - возможно ли? - остаться непричастным злодеяниям власти, которая ставит своей целью сделать своим соучастником весь народ...

Общая вина, общий грех. Без признания их нет духовного возрождения России. Без покаяния нет очищения" (Г.Федотов. Народ и власть. "Новый журнал" # 21).

О советском искусстве

"О состоянии литературы в Советской России, под новым партийным зажимом, читатель может судить по двум рассказам Зощенко... (см. ниже. - А.О.) За это карать, - и требовать только славословий! Но и в области музыки коммунисты хотят командовать. Генеральный секретарь Союза композиторов, Хренников, пробирает Прокофьева и Шостаковича за то, что они сочиняют "пустую музыку": они-де "не вывели нужных заключений из февральского партийного декрета о музыке".

Советская власть вмешивается буквально во все! Она карает даже московских портних "за подражание гнилым, бульварным модам капиталистического Запада". Все виноваты, все кайтесь, кто не служил буквально коммунизму, а думал и о своей работе, и об интересах и вкусах живых людей! Вот где слабость и преступление! Коммунистическая чистка коснулась даже архитектуры. "Правда" обрушилась недавно на некоего несчастного Бурова, обвиняя его в зараженности "гнилой реакционной идеологией буржуазного Запада". В ответ Буров опубликовал покаянное письмо с признанием своих ошибок: - "грешен, увлекался конструктивизмом". В чем тут для архитектора преступление, из текста письма не видно. Но искусство в СССР глохнет" ("Возрождение" # 1).

Жизнь и смерть

В Париже начинает выходить журнал "Возрождение" (с подзаголовком "Литературно-политические тетради"). Ред. - И.Тхоржевский.

"Возрождение" основано 3 июня 1925 года в виде ежедневной газеты, с 1936 года преобразовано в еженедельную газету. 3 июня 1940 года, накануне вступления в Париж германской армии, издание было временно прекращено; ныне возобновляется в виде "тетрадей" (От редакции).

О Вячеславе Иванове и русском символизме

19.7. в Риме умирает Вяч.Иванов (род.16.2.1866).

"Один за другим уходят из жизни корифеи старой эмиграции: 16 июля на 83 году жизни тихо скончался в Риме Вячеслав Иванович Иванов. Тех, кто ближе знал его и не терял с ним связи, это известие глубоко потрясло. Умер отнюдь не отживший, а еще полный духовной жизни человек: все еще блестящий собеседник, неутомимый ученый и горящий творческими замыслами художник...

Знаменитыми при жизни становятся лишь люди, живущие ритмами своей эпохи. Вячеслав Иванов ритмами своей эпохи не жил: эпоха безумно неслась вперед, он же, как подлинный аристократ духа, не спешил, а в медленной задумчивости шел своею стезею.

Войдя в литературу вполне зрелым человеком и законченным мастером, он за два десятка лет до своей кончины ушел на покой своей медитативно созерцательной жизни в любимом им Риме" (Ф.Степун. "Возрождение" # 5).

"Вячеслав Иванов как поэт занимает в группе русских символистов почетное, но, скорее, второстепенное место. Зато не может быть спора о его значении как теоретика и основоположника символизма. Здесь он был первым. Был в буквальном смысле слова мозгом движения и его вождем. И оказался одной из его главных жертв.

Доктрина русского символизма в основе своей была порочна... Русские символисты стремились создать одновременно и сверхискусство, и новую религию... И их творчество было богато всем, кроме трезвого отношения к жизни и искусству. Красных шариков здоровья, бывших даже у Надсона, не было в их "лунной крови"...

Вячеслав Иванов всем своим обликом как бы "символизировал" русский символизм - и его внешний блеск, и его внутреннюю пустоту. Эпоха русских символистов не стала эпохой золотого века русской культуры...

Что осталось от символизма в целом? Это долгий и сложный разговор. Что останется от Вячеслава Иванова лично? Я думаю, немного. Несколько проницательных и несколько спорных мыслей, всегда облеченных в нарочито туманную витиеватую форму вещаний. Несколько тяжеловесных строф, образчиков большого таланта и бесплодного мастерства. Главного, что в нем было - огромного личного обояния - бумага и типографская краска - увы - не сохранят" (Г.Иванов. "Возрождение" # 5).

Судьба человека

Борис Зайцев путешествовал по Италии, встречался с Вяч.Ивановым.

В США переехали В.Л.Андреев, Г.Кузнецова и Ю.П.Иваск.

Л.П.Карсавина арестовывают в Вильнюсе за антисоветские выступления и этапируют в воркутинские лагеря.

В Мадриде умер Сергей Горный.

4 июня в Париже умер В.И.Горянский.

Книжная летопись

Андреев Г. Встреча. "Грани" # 5.

Анстей О.Н. Дверь в стене. - Мюнхен.

Аронсон. Правда о власовцах. - Нью-Йорк.

Берберова Н. Стихи. "Возрождение" # 1.

Из чего делается сон. "Возрождение" # 6.

Облегчение участи. - Париж.

"Выход новой книги рассказов Н.Берберовой явился событием в зарубежной русской литературе. Хотя большинство этих рассказов мы читали в свое время в журналах, объединенные в сборнике, они оттеняют и дополняют друг друга, и многое, что прошло незамеченным при первом чтении, освещается как бы новым светом. В наше время славные представители старшего поколения русской литературы в эмиграции часто целиком обращены к прошлому, живут воспоминаниями и переносят нас в дореволюционную Россию... Берберова же изображает окружающую ее жизнь - жизнь русской эмиграции - с той простотой, с тем проникновением, с той правдивостью, с какими у писателей золотого века русской литературы отражалась российская действительность. Но, несмотря на зоркость, с какой Берберова подмечает характерные черты этого своеобразного быта, центр тяжести в ее рассказах никогда не лежит в этой области. Для Берберовой в центре всего человеческая личность, живущая своей единственной, неповторимой жизнью" (Эрг. "Новый журнал", 1950, # 23).

Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. - Париж.

Самопознание (Опыт философской автобиографии). - Париж.

"Верующий вольнодумец".

Так назвал себя сам Н.А.Бердяев в своем опыте философской автобиографии...

Это, может быть, одна из самых ярких его книг и, во всяком случае, по своей откровенности самая значительная для суждения о его личности и его пути как мыслителя. Ее нельзя миновать и, читая ее, на каждой странице хочется со многим согласиться и в то же время многое решительно отвергнуть.

Это, как предупреждает сам автор, не дневник, не воспоминание и не исповедь, а скорее всего история его философской судьбы. Кое-где только намечен культурно-исторический фон, но это не бытописание. Необходимые и интересные родословно-семейные данные, много объясняющие в складе мышления и в личности Николая Александровича.

Несколько значительных характеристик (Розанов, Вяч.Иванов, о.П.Флоренский); в конце книги прекрасные строки личных настроений, предсмертных предчувствий, дум об итогах жизни...

Большинство читателей книга, конечно, совсем оттолкнет от автора, но некоторым она поможет узнать интересные подробности из истории русской религиозной мысли. Скажем заранее, в ней все время звучит неприкрытая искренность, "пафос правдивости" (Архимандрит Киприан. "Новый журнал", 1950, # 23).

Божнев Б.Б. Уход солдат на русско-японскую войну: Поэма. - Б.м.

Высоко белеющие строки и свист площади. - Б.м.

Бунин И. Полуденный жар. "Возрождение" # 1.

Ночлег: Рассказ. "Возрождение" # 3.

Газданов Г. Шрам. "Новый журнал" # 21.

Возвращение Будды: Роман. "Новый журнал" # 22.

Добужинский М. Петербург моего детства. "Новый журнал" # 21.

"Самым веселым временем в Петербурге была масляница с ее балаганами. Елка и Пасха были скорее домашними праздниками, это же был настоящий всенародный праздник и веселье. Петербург на целую "мясопустную неделю" преображался и опрощался: из окрестных чухонских деревень наезжали в необыкновенном количестве "вейки" со своими лохматыми бойкими лошадками и низенькими саночками, а дуги и вся упряжь были увешаны бубенцами... Извозчики презирали своих конкурентов - вейка за всякий конец просил "ридцать копеек" - и кричали на них: "эй ты, белоглазый, посторонись!"

Приближаясь к Марсову полю, где стояли балаганы, уже с Цепного моста и даже раньше, с Пантелеймоновской, я слышал, как в звонком морозном воздухе стоял над площадью веселый человеческий гул и целое море звуков - и гудки, и писк свистулек, и заунывная тягучка шарманки, и гармонь, и удары каких-то бубен, и отдельные выкрики - все это так тянуло к себе и я изо всех сил торопил мою нянюпопасть туда поскорей...

Кроме самих балаганов сколько еще было всевозможных приманок! Среди шума толпы вертелись и звенели карусели и можно было лихо прокатиться верхом на деревянной лошадке в "яблоках". Стоял треск выстрелов в маленьких тирах...

Всякой невзыскательной снеди было великое изобилие - разные колбасы, студень, ситные пироги с грибами и печенкой, калачи, кренделя, баранки - и все это тут же на морозе уничтожалось. Продавался горячий сбитень в медных чайниках, обмотанных полотенцем, какое-то ядовито-желтое и ярко-красное питье в стеклянных кувшинах и дымились огромные пузатые самовары..."

Елагин И.В. Портрет Мадмуазель Таржи. - Мюнхен.

Зайцев Б.К. Сердце Авраамия. "Грани" # 5.

Жуковский (Продолжение). "Новый журнал" # 21.

Тютчев - жизнь и судьба. "Возрождение" # 1.

Землев А. Родина ветловая. "Грани" # 5.

Зощенко М. Приключения обезьяны. Фотокарточка. "Возрождение" # 1.

"От редакции.

В августе 1946 года... в Москве ЦК коммунистической партии, по докладу Жданова, сурово осудил Зощенко за ряд рассказов, печатавшихся в первые послевоенные месяцы в журналах "Ленинград" и "Звезда"...

Опала Зощенко известна всем в эмиграции; но, т.к. советское правительство приняло меры к тому, чтобы "пасквильные рассказы" Зощенко не проникли за-границу, то их почти никто в эмиграции и не прочел. Воспроизводим поэтому для наших читателей полностью и "Приключения обезьяны", и еще другой рассказ Зощенко из того же "пасквильного" цикла, - "Фотокарточку".

Иванов Г. Блок и Гумилев: Портреты. "Возрождение" # 6.

Кнорринг И.Н. После всего: Третья книга стихов. - Париж.

Кнут Д. Избранные стихи. - Париж.

Кригер М. Вечер в Сан-Франциско: Рассказ. "Новый журнал" # 22.

Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики. - Париж.

Мать Мария (Кузьмина-Караваева Е.Ю.). Стихи. - Париж.

Маковский С.К. Год в усадьбе. - Париж.

Новоселов Д. В Коктебеле: Воспоминания. "Грани" # 5.

"Какое уныние, какая бедность природы, - думал я, подъезжая к Коктебелю на линейке со стороны Феодосии в солнечный апрельский день 1927 года, - голые скалы, солончаки, жалкие кустики тамарисков и айлантов!..

Линейка останавливается возле почты. Схожу на пыльную дорогу, оглядываясь по сторонам. Лазурная полукруглая бухта налево от дороги и синевато-лиловые горы впереди немного успокаивают: есть и здесь что-то приятное для глаза.

- Скажите пожалуйста, как пройти к поэту Максимилиану Волошину?

- А вон тот крайний дом налево, почти у самого берега моря, и есть дача Волошина...

Подхожу к проволочной оградке, останавливаюсь у калитки. Широкий двор, клумбы, дорожки, посыпанные галькой, два больших двухэтажных дома и между ними два одноэтажных флигеля...

- Иду! - откликается звонкий молодой голос из двухэтажной виллы в Мавританском стиле.

Через минуту я вижу спешащего полного человека среднего роста. Его парусиновая рубашка без воротника, перехваченная пояском, так длинна, что под ней совсем не видно трусов. Седеющая огненная шевелюра развевается от ветра. Чтобы шелковисто-мягкие волосы не лезли в глаза и не путались, пришлось утихомирить их широким мягким обручем. ("Он носит венец", - слышал еще в Москве.) Ясные улыбающиеся глаза, оранжевая борода, загорелое, румяное лицо - все дышит добротой, приветливостью, искренней радостью, что Бог послал нового гостя... Хозяин берет мои чемоданы к себе, на второй этаж, в свой кабинет. О, как просторен этот кабинет! Сколько в нем света, книг, картин, скульптуры, редкостных антикварных вещей! Какой из него вид на бухту и на прибрежные скалы!.."

Максимов С. Денис Бушуев. "Грани" #6-7.

Мамченко В.А. В потоке света. - Париж.

Новгород-Северский И.И. Самоцветы. - Париж.

Одарченко Ю.П. Денек. - Париж.

Папоротник. "Возрождение" # 2.

"Сегодня Дмитрий Сафонович поднялся рано утром: ему давно хотелось проверить, почему у Катюши, большой симентальской коровы, убавилось молоко.

Не спеша, он пошел наискось через двор к деревянной изгороди, из-за которой смотрели на него несколько крупных, чуземной породы, коров. Песок, по которому вчера трудно было идти, за ночь остыл и на торчавшей кое-где траве и одуванчиках искрилась роса.

Как всегда ранним утром, было особенно тихо - каждый звук сам по себе. Красноголовый дятел на ржавой сосне выбивал равномерную дробь; белка, которую в другое время дня нигде не увидишь, сидела на нижней ветке и, неосторожно уронив сосновую шишку, подавала своими лапками убедительные знаки, - то-ли выражая досаду, то-ли прося поднять уроненную игрушку...

Высоко в небе легкие облака, окрашенные в нежно-розовый цвет, замерли в ожидании первого луча июньского солнца. И когда девка Параша вышла, позвякивая двумя ведрами - голубым и серебряным, - луч солнца скользнул по ее рыжим волосам, по стволам рыжих сосен, по маленькой рыжей белке, и червонное золото замелькало во всех концах большого двора..."

Одоевцева И. Стихи. "Возрождение" # 1.

Пантелеймонов Б.Г. Золотое число. - Париж.

Присманова А.С. Соль. - Париж.

"...Анна Присманова... героически не боясь смешного, а иногда наперекор всем правилам языка, создала свой особый мир, не лишенный странной привлекательности. У ней тема, которая долго была запретной: тема лирически рассказанной повести в стихах. Здесь всегда большая опасность: опасность прозы. Если это повесть, то возникает вопрос: а не лучше ли было передать ее в прозе?

В опытах Присмановой много чудачества, но ей удалось достигнуть своеобразной выразительности. Вот образчик:

Он сделан был из желтых кирпичей,
и все вокруг весной дышало, кроме
смирительных рубашек и ключей
для тех, что проживали в желтом доме.
Они гуляли парами порой,
но двигался иной и в одиночку...
Я помню гравий, солнце над горой,
И их глаза, направленные в точку..."

(Ю.Иваск. "Новый журнал", 1950, # 23).

Ремизов А.М. Пляшущий демон. - Париж.

"В анналах русской литературы за рубежом редкое событие: вышла книга Ремизова...

Название книги "Пляшущий демон" обнимает почти все ее содержание. Это книга о танце, о пляске и затем о словесной одержимости, производной в этом случае из "пляса-плескания". Танец - пляс - наша историческая, вековечная "русалия"... Писателя "взмело", пронесло по 10 векам русской жизни, а "вызвучало" его слово. Вся наша русальная история в изящных миниатюрах разделена на отдельные этапы, но так, что и сам автор "волей-неволей попал в русалий хоровод"...

Книга получает полную законченность от двух приложений: дано по великолепному образцу ремизовской скорописи и графики" (К.Солнцев. "Новый журнал", 1950, #24).

Сергиевский Н. Камергер и Гишпанка: Роман. "Возрождение" ## 2-6.

Солоневич И.Л. Диктатура импотентов. - Буэнос-Айрес.

Страховский Л. Три поэта современной России. - Cambridge.

"Книга написана по-английски и состоит из трех статей - сжатых характеристик творчества и жизни Гумилева, Ахматовой и Мандельштама. В книге Страховского всего 114 страниц - причем 12 из них заняты перечнем источников, которыми автор пользовался... 178 номеров ссылок, на всевозможные книги, статьи, заметки - дореволюционные, современные, эмигрантские... Скажу откровенно, эта чрезмерная добросовестность, по-моему, скорее вредит книге. Разумеется, очень ценно, что каждое событие или дата проверены по всем доступным источникам... Но Страховский, занимая место, которого у него немного, этим "научным материалом", - почти не дает голоса самому себе, человеку, тонко чувствующему русскую поэзию, умеющему и проницательно оценить особенности таких разных поэтов, как Гумилев, Ахматова и Мандельштам, и - без всяких источников и ссылок, опираясь только на свое критическое чутье, - показать то вечное, главное, что их троих неразрывно связывает. Обмолвки автора, иногда бесспорно-верные, иногда парадоксальные, но всегда интересные, рассыпаны в его трех статьях. Но всегда - это только обмолвки - короткие, как будто случайные - сейчас же их снова сменяют цитаты и ссылки. А жаль..." (Г.Иванов. "Возрождение", 1950, # 9).

Струве Гл. Стихи. "Возрождение" # 5.

Толстой М.Л. Цыгане. "Возрождение" # 1.

Ярмарка. "Возрождение" # 2.

Труайя А. Тэндем: Рассказ. "Возрождение" # 1.

Наваждение. "Возрождение" # 2.

Тэффи Н.А. Стихотворения. "Возрождение" # 1.

Франк С.Л. Свет во тьме: Опыт христианской этики и социальной философии. - Париж.

Шмелев И. Приволье. "Возрождение" # 5.

Сборники

Четырнадцать: Кружок русских поэтов в Америке. - Нью-Йорк.

Народные русские песни и романсы / Сост. А.Чернов. - Нью-Йорк.

"Есть древнее речение, приписываемое чуть ли не самому князю Владимиру Красное Солнышко, - "Руси есть веселие пити". Пожалуй, с большим правом можно было бы сказать: "Руси есть веселие пети". И в самом деле, песня, во всех ее оттенках, пронизывает русскую историю, русскую культуру, оказывается подлинным выразителем душевных движений и задушевных чаяний русских людей...

Вероятно, книга вызовет возражения со стороны знатоков вопроса... Расположение всего материала в алфавитном порядке по первой строке текста вызывает сомнение в том отношении, что рядом с высококачественными произведениями знаменитых поэтов и композиторов помещены заведомо третьестепенные...

Что касается точности приводимых текстов и выбора самих произведений, дело это сложное, часто спорное...

Положительной чертой сборника является то, что даны образцы песен всех эпох, - что несомненно исторически оправдано, ибо современная советская песня опирается, главным образом, на песенную народную традицию" (П.Тверской. "Грани", 1950, # 9).