О ЛИТЕРАТУРЕ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ | СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА | СОБЫТИЯ | КНИЖНАЯ ЛЕТОПИСЬ | О ЖУКАХ

О литературе в Советской России

В 1961 году в Москве вышла книга Ивана Шмелева "Повести и рассказы". Это событие вызвало отклики в эмигрантской печати.

"Появившееся недавно в связи с 10-тилетием со дня его кончины советское издание И.С.Шмелева следует рассматривать, как капитуляцию дикой и темной власти перед культурными требованиями народа...

Но, допуская советского читателя, в массе своей мало знакомого со Шмелевым, власти приняли меры предосторожности. Они выдрали, главным образом, произведения первых десятилетий творчества автора, того периода, когда еще наивно думали, что могут считать его "своим", и только несколько нарочито слабых более позднего времени.

Их наиболее значительных вещей, в сборник вошли "Человек из ресторана", давший Шмелеву впервые литературное имя, и "Неупиваемая чаша"...

Вещи не подверглись фальсификации, чего можно было бы бояться, текст правильный, если не считать варварского написания слов: Бог, Богородица, Господь с обычной буквы, когда весь культурный мир пишет их с прописной..." (А.Морелли. "Возрождение", #123).

Судьба человека

13 мая в Париже умер Сергей Константинович Маковский .

События

В 1962 году режиссер С.Кубрик поставил фильм по роману "Лолита" (сценарий написал В.Набоков).

Книжная летопись

Анненков Ю.
Е.И.Замятин. "Возрождение", #124.
Анна Ахматова. "Возрождение", #129.

Аржак Н.
Говорит Москва. Повесть. - Вашингтон.

Аронсон Г.Я.
Россия накануне революции. Исторические этюды. - Нью-Йорк.

Арсеньев Н.
Безбрежное сияние. Стихотворения. - Без места.

"В небольшой книжке проф. Н.Арсеньев собрал несколько десятков стихотворений, которые он расположил не в порядке хронологическом, но под каждым из которых поставил дату...

Легко и просто понять его вдохновленность...
В моей душе торжественный и радостный прилив.
Омыться в нем! Забыв о жизни бедной,
Земные дрязги позабыв.

И нет ни малейшего преувеличения, ни даже минимального намека на какое бы то ни было сомнение, когда он говорит о

Богослужении дубов
Охваченных лазурью чистой.

Он одинаково близок и к природе, и к тому, что с ней связано прямыми узами, как в действительной жизни, так и воспоминаниях своих. В 1945 году, возвращаясь мысленно к скрывшимся за горизонтам образам русской усадебной жизни, он зарисовывает такие, например, подробности:

Меж лопухов, обрызганных росою,
Иду к конюшне в мокрых сапогах...

В последних трех стихотворениях, несколько как объяснение, или как естественно вытекающее дополнение, слова о любви кажутся преобладающими. При этом относятся эти стихотворения к трем разным датам - словно лишний раз подчеркивая неизменно открытое всему потустороннему состояние души автора..." (Я.Н.Горбов. "Возрождение", #121).

Астрау И.
Студенческая симфония. "Возрождение", #129.

"Немножко страшно очутиться вдруг в чужой стране, впервые за свой страх и риск, без материнского крылышка. Но, прыгнув, с закрытыми глазами в холодную воду, не ищешь дороги назад, да и к чему? Сама ведь этого хотела! Вика вздохнула. Под равномерный шум колес поезда, уносившего ее к новой жизни, переживания последних недель живо встали перед глазами. Хлопоты о визе и паспорте, которые казались такими трудными и сложными, преодолелись вдруг с какой-то пугающей легкостью, сами собой. Сборы, укладка, группа провожающих на вокзале, - кажется весь городок собрался; слезы, цветы, последние взлеты далеко еще видных белых платков, все это кануло в прошлое.

В ушах еще звучат ласково-строгие наставления старшего брата, а уж поезд, замедляя стремительный бег, осторожно вползает в дымную утробу огромного вокзала.

Там все шумно и крикливо, чужие люди что-то говорят на непонятном языке. У отважной Вики немного щемит сердце, а вдруг не встретят? Но среди массы суетящихся и кому-то машущих людей она различает две знакомые русые головы, и сразу радость встречи делает пугающую жизнь понятной и доступной..."

Белавина Н.
Синий мир. - Нью-Йорк.

"В Санкт-Петербурге - на Екатерининском ли, на Морской, на Каменноостровском ли, на Невском ли, на Мойке ли или еще где-нибудь, можно было в иные вечера, приблизившись к окну, - или из глубины комнаты, - видеть, как подходит совсем вплотную к стеклу какой-то синий свет, удивительный, но не странный, слегка мерцающий, такой, что хотелось ему задать немой вопрос, и получить от него немой ответ; не то взглядом с ним обменяться, но то улыбкой... Санкт-Петербург был единственным, в своем роде, городом. Вечерний синий свет, вероятно, и теперь остается там единственным в своем роде... Напечатанное синими буквами на сборнике стихов Нонны Белавиной название "Синий мир", - напомнит тем, кто видел Санкт-Петербургский синий свет, его магию. А может быть вечное обещание лучшего, неуловимую Синюю Птицу?..." (Я.Н.Горбов. "Возрождение", #126).

Берберова Н.
Маленькая девочка. Пьеса. "Мосты", #9.

Березов Р.М.
Иов. - Нью-Йорк.

Биск А.А.
Чужое и свое. Стихотворения. - Париж.

Газданов Г.
Нищий. "Мосты", #9.

Ганский Л.И.
На весу. Стихотворения. - Париж.

Дукельский В.А.
Послания. - Мюнхен
Страдания немолодого Вертера. - Мюнхен.

Свящ. А.Ельчанинов
Записи. 3-е изд., дополненное. -Париж.

"Записи" о.Александра Ельчанинова выходят уже третьим, дополненным изданием. Всякая попытка передать содержание книги может только ослабить ее насыщенность. Издатели, сохранив отрывочный характер записей, создают, тем, самым, у читателя впечатление непосредственного общение с автором, дающим ответ на вопросы нашей повседневной жизни..." ("Возрождение", #135, 1963).

"...Философия семейных ссор: часто ссоры происходят от упреков жены, которые тяжело принимаются мужем, даже если эти упреки правильные... Надо разобраться, откуда эти упреки: часто они от желания жены видеть своего мужа лучше, чем он есть на самом деле, от повышенной требовательности к нему, т.е. от своего рода идеализации. В этих случаях жена является совестью своего мужа и нужно так и принимать ее упреки. Мужчина, особенно в браке, склонен опуститься и успокоиться на эмпирической данности. Жена отрывает его от нее и ждет от мужа большего. В этом смысле наличие семейных столкновений, как это ни странно, - доказательство осуществившегося (а не только проектированного) брака, и в этом новом человеке, слившемся из двух, жена играет роль совести.

Вот почему между близкими людьми ссоры иногда даже полезны - в огне ссоры сгорает весь мусор обид, недоразумений, накопившийся иногда задолго. И, после взаимного объяснения и исповеди, наступает чувство полной ясности и спокойствия - все выяснено, ничего не тяготит. Тогда развязываются высшие способности души и, общаясь взаимно, договариваешься до удивительных вещей, достигается полное едино-душие, едино-мыслие..."

Зуров Л.
Марьянка. - Париж.

"Доброта и благожелательность, любовь и внимание зарисованы в "Марьянке" с деликатной отчетливостью, с нежной выпуклостью, без всякого... преувеличения, без ненужных подчеркиваний...

Такая трогательная, такая милая была Марьянка, когда Владя сначала смотрел, как она работает, потом спросил - как ее зовут? - подошел, взял за плечи. И "она не отвела его рук, покорно подняла на него глаза, и в них стояли слезы..." Позже, когда он на ней женился, не посчитавшись с тем, что он - помещик, а она - поденщица, - они так друг друга любили, так просто, так всецело, так один к другому были добры, что сами почти не смели верить...

Пока он был жив - любовь эта не только была возможной, но все крепла, все ширилась, все становилась полней и совершенней.

Совершенна же любовь тогда, когда проста. Простота ее и очевидность позволили молодому помещику не отозваться ни на одну сплетню, ни к одному не прислушаться злобствованию...

Упав с лошади и разбившись, умирая, почти у края, он все ее спрашивал:

- Марьянушка, неужели меня принесут до ямы, положат в яму? Трудно мне, молодому, умирать.

И просил ее не плакать. Любил ее до самого конца все так же просто и сильно. И только когда он умер, и его защиты-любви больше быть не могло, нагрянули соседи, которые и стали распоряжаться сначала похоронами - потом имуществом...

Так, с первых страниц, без малейших повествовательных хитростей, без всякой попытки удивить, без желания подчеркнуть уменье, или привлечь каким-нибудь новым приемом внимание, - Л.Зуров зовет читателя последовать за ним по множеству русских тропинок, дорожек и дорог..." (Я.Н.Горбов. "Возрождение", #129).

Иванов Вяч.
Свет вечерний. Стихотворения. - Оксфорд.

Ильин В.Н.
Метафизические и нравственные устои русской литературы и их антитезы. "Возрождение", #129.
"Мертвые души" Гоголя и проблема греха. "Возрождение", #132.

Ильинский О.П.
Стихи. Книга 2. - Мюнхен.

Каратеев М.
Богатыри проснулись. Исторический роман эпохи княжения Дмитрия Донского и Василия Первого. "Возрождение", #121-124.
Карач-Мурза. Исторический роман эпохи княжения Дмитрия Донского. - Буэнос-Айрес.

"Новый роман Каратеева - 2-ая часть задуманной им трилогии "Орда и Русь"...

Роман начинается в 1368 году, когда постройка каменных стен московского Кремля приближалась к концу. Каратеев подробно нас знакомит с ходом работ, осуществленных исключительно русскими мастерами из Пскова и Новгорода...

В этом же году, Дмитрий Иванович Московский, заманив к себе своего соперника, Михаила Александровича Тверского, старается принудить его поцеловать ему крест. В это время, в Москву приезжает в качестве ханского посла Карач-мурза, настроенный в пользу тверского князя...

Каратеев мастерски справился с нелегкой задачей сохранить равновесие между событиями, происходившими на Руси и в Золотой Орде. При этом, он чужд великодержавного шовинизма и стремится к беспристрастной оценке..." (М.Ш-ой. "Возрождение", #132).

Кленовский Д.И.
Уходящие паруса. - Мюнхен.

"Чтобы проникнуть в настроение "Уходящих парусов" надо помнить, - а еще лучше перечесть - предыдущие сборники стихов. Пережить заново "Прикосновения", в которых он, поэт земного и неземного, поэт того, что видит отсюда туда, поэт догадывающийся о том, какими мы кажемся смотрящими оттуда сюда, - все время напоминает.

Ангел Хранитель, который сам приблизился к каждому едва ли еще не до рождения, в большей или меньшей мере, но присутствует во всех волнах его вдохновений. Порой даже помимо воли поэта, так, что сам поэт меньше о нем знает, догадывается, чем читатель...

Мой ангел, спутник мой суровый
На всех путях, под всяким кровом
Я буду помнить о тебе,

до тех пор, пока

Станет все опять, как надо,
Как мы давно отвыкли тут...

Близко к его основной теме... время:

Время! Спутник мой таинственный
На моих земных путях!
Враг смертельный! Друг единственный!
Наслаждение и страх.

Кто-то умный (не оспаривай)
Но конечно не поэт,
Объяснил, что ты лишь марево,
Что тебя и вовсе нет.

Пусть! Но раз еще мы связаны
С нашей медленной землей,
Мы с тобой дружить обязаны
И дрожать перед тобой..."

(Я.Н.Горбов. "Возрождение", #124).

Логунова И.
Ирина. Роман. - Буэнос-Айрес.

Маковский С.К.
На Парнасе "Серебряного века". - Мюнхен.

"На Парнасе Серебряного века сам автор занимает очень значительное место...

Поэт, знаток искусства, основатель в 1909 году художественного журнала "Аполлон", сыгравшую видную роль в литературе предреволюционного периода, С.Маковский знал лично тех людей, о которых пишет. Живое его свидетельство... подкрепляется еще одаренностью его как критика...

Книга "На Парнасе Серебряного века" посвящена очеркам - воспоминаниям о религиозно-философских собраниях 1901-1902 гг, о последних годах В.Соловьева, о З.Гиппиус, о К.Случевском, Блоке, Гумилеве, Иване Коневском, Добужинском...

Книга поражает своей молодостью...

Молодость - это возможность всяких переоценок, и я думаю, в частности, умный и глубокий подход автора к поэзии Блока покажется кое-кому из закостенелых моих современников просто дерзостным покушением на их пророка...

С.Маковский подарил нам очень ценную книгу..." (З.Шаховская. "Возрождение", #125).

Мочульский К.В.
Валерий Брюсов. - Париж.

Набоков В.В.
Pale fire. (Бледный огонь). - Нью-Йорк.

Новгород-Северский Ив.
Таежные рассказы. "Возрождение", #126.

Седых А.
Далекие, близкие. - Нью-Йорк.

"Далекие, близкие" - одиннадцатая книга Андрея Седых...

"Книга эта, - пишет Седых в кратком вступлении, - родилась из отдельных очерков, написанных в разное время о разных людях, с которыми сводила меня судьба..."

В очерке "Три юмориста" рассказывается о Тэффи, Саше Черном и Дон-Аминадо. 2 очерка посвящены политическим деятелям... В последнем очерке "Монпарнасские тени" А.Седых пишет о рано умершем в Париже поэте и писателе Поплавском, поэте Довиде Кнуте, художнике Сутине...

В этом же очерке колоритно описано знаменитое кафе "Ротонда", пристанище литературно-художественной богемы. Здесь бывали Пикассо и Эренбург, заходил Маяковский в бытность свою в Париже...

Разные люди бывали в "Ротонде". Никого не удивлял чахоточный француз с головой, постоянно повязанной чалмой; аскетический американец в хитонах; швед в сиянии светлых кудрей и бороды, круглый год ходивший в сандалиях на босу ногу...

"Далекие, близкие", - отнюдь не история зарубежной русской литературы. Это и не биография писателей или характеристики их творчества. Это - портреты, набросанные рукой талантливого художника...

Бунин, Шаляпин, Рахманинов... О большой любви их к России пишет Андрей Седых...

Вот перед нами Шаляпин... Несколько фраз, несколько штрихов, и со страниц книги встает образ великого русского певца, которому Россия была также дорога, как и его другу Рахманинову...

"Однажды в веселую минуту рассказал мне Шаляпин такой случай. Было это через год или два после его отъезда из России, когда жил Федор Иванович еще по советскому паспорту.

Из полпредства явился чиновник. Очень любезный. Осведомился о здоровье, об успехах. И вкрадчивым голосом напомнил, что, по соглашению с Наркомпросом, перед отъездом за границу Федор Иванович обещал некий процент своих заработков отдавать правительству. Должок накопился порядочный...

Федор Иванович выслушал чиновника, одобрительно, почти радостно, кивая головой:

- Совершенно справедливо... Так, так... Конечно, надо заплатить. Да, я сейчас, одну минуточку...

Вышел в соседнюю комнату, порылся в письменном столе и нашел старую чековую книжку Петербургского Международного банка, - хранил ее как реликвию. Выписал чек на 6-тизначную сумму в рублях и торжественно вынес представителю советской власти:

- Пожалуйста. В Петербурге и получите с моего счета. У меня там несколько миллионов рублей осталось..." (В.Самарин. "Грани", #53, 1963).

Степун Ф.А.
Встречи. - Мюнхен.

В эту книгу вошли очерки, написанные за последние 40 лет. Но это не просто сборник разнохарактерных и случайно подобранных статей о писателях, с которыми автор встречался в жизни... Это только отчасти - воспоминания; и отчасти - литературная критика. Объединяющая все эти "встречи" внутренняя тема и основная ее реалия - память.

Магический жест искусства, утверждает Степун - память: "Конечно, не та "вечная память", о сотворении которой молится церковь при отпевании умершего, но все же таинственно связанная с нею. В сущности каждый подлинный художник - творец вечной памяти и заклинатель смерти; великое подлинное искусство - прообраз и предвосхищение в земных условиях последней мистерии, обещанной нам, мистерии Воскресения наших неустанно во времени умирающих дней к вечной жизни в преображенной плоти"..." (Ю.Иваск. "Новый журнал", #74, 1963).

Трубецкой Ю.П.
Терновник. - Париж.

Сборники:

В чужих краях. - Берлин.

О жуках

Аким Касимов
Майский жук. "Возрождение", #121.

"Что историю коммунистической партии пришлось несколько раз прилаживать к обстоятельствам, искажая и подтасовывая то, что произошло на самом деле, - общеизвестно. По мере того, как герои превращались в врагов народа - тексты устаревали, становились неподходящими, даже крамольными. Их меняли и переделывали: брошюры, книги и словари - переиздавали. Потом, когда, по случаю десталинизации и удаления мумии из мавзолея, враги народа оказались снова героями, - переделывали еще раз.

История коммунистической партии - которая, в известной степени, плод умозрения, - поддается таким манипуляциям легко и просто...

С естественной историей оно (дело - А.О.) обстоит не так благополучно. Там менять ничего нельзя, можно только опускать.

Наши внимательные читатели переслали нам справку, наведенную тоже очень внимательными читателями журнала Aux Ecoutes. Благодарим и первых и вторых, и приводим эту справку, которая называется: "Об эволюции насекомых в советчине".

"До 1952 года, значится в этой справке, в издающемся большом Словаре Русского языка слову "Хрущ" было дано нижеследующее определение:

"Название чрезвычайно вредного для земледелия насекомого, которое принадлежит к той же семье, что жуки".

Несмотря на то, что определение это носит характер строго научный, не полежит сомнению, что при настоящем положении советского земледелия, оно звучит чуть ли не как наглая сатира, или как памфлет.

Надо полагать, что именно поэтому в большом Словаре Русского языка определение слова "Хрущ" стало, в 1961 году, таким:

"Хрущ, семья крылатых насекомых"..."