Русский Журнал
/ Круг чтения / Век=текст www.russ.ru/krug/vek/20020726_a.html |
Век=текст, зарубежье, выпуск 74 1998 год Анастасия Отрощенко Дата публикации: 26 Июля 2002 О литературе в свободной России: канун 200-летия "солнца" Автограф Пушкина. Исследование А.Л.Соболева. - М. Издание П.А.Дружинина. "Выход этой изящной книжки в строгой, стильной обложке стал событием московской антикварно-букинистической и культурной жизни минувшей зимы... О чем же идет речь? Не много ни мало, о неизвестном автографе Александра Сергеевича Пушкина... Важность находки подчеркивается многими обстоятельствами, помимо культового отношения к Пушкину, приметно усилившегося по мере приближения двухсотлетнего юбилея. Во-первых, о существовании этого автографа до сих пор вообще не было ничего известно. Во-вторых, до нас дошло всего 35 инскриптов Пушкина, как сообщает в своем исследовании А.Л.Соболев... Наконец, до 1998 года автограф благополучно находился в частном собрании, хотя по Постановлению Совнаркома от 4 марта 1938 года все документы, связанные с жизнью и творчеством "солнца русской поэзии", должны были передаваться в Государственный музей А.С.Пушкина... Особенно хочется отметить стиль и язык исследования - элегантный, порой нарочито старомодный и, так сказать, не без резвости... Теперь о внешней стороне книги, поскольку такого Москва давно не видела. Перед нами образец настоящего библиофильского издания в лучшем смысле слова - изящного, скромного, лишенного тех "наворотов", с помощью которого некоторые пытаются превратить свою продукция в "роскошные издания"... "(Ю.И.Глебов. "Новый журнал", #215, 1999). Дружников Ю. "Народная тропа" к Пушкину расширялась в течение полутора столетий и превратилась в хайвей. Пиком стало наблюдавшееся нами паломничество экскурсантов в Михаиловское в начале 80-х: с утра до вечера через лес к музею шла колонна, построенная дежурными в красных повязках по 8 в ряд. В рупоры, называемые в народе "матюгальниками", дружинники кричали: "От дороги в лес не отклоняться!" - и это напоминало крики вертухаев: "Шаг в сторону считается побегом!"... Что же феномен - всеобщая любовь к Пушкину: В книге "Новое сектантство" М.Эпштейн выделяет религиозно-литературную секту пушкинианцев. Для пушкинианцев поклонение их богу есть религиозный обряд почитания по датам биографии поэта (рождение, окончание лицея, брак смерть, установка памятника и т.п.)... В преддверии 1999 года указом президента день рождения Пушкина объявлен государственным праздником. Создана бюрократическая структура - Государственный Пушкинский центр. Грандиозное ура-патриотическое шоу уже перекрывает паранойю 37-го года. В Москве казалось бы все переименовано: Пушкин стоит на Пушкинской площади, сбоку Пушкинская улица, рядом метро "Пушкинская". И вот позади поэта бывший кинотеатр "Россия", косое дитя брежневщины, теперь назван "Пушкинским". Для полного охвата местности теперь осталось переименовать Макдональдс в Мак-Пушкин и продавать там Биг-Пуш..." Судьба человека 24 октября умер Григорий Поляк - старейший сотрудник "Нового журнала", основоположник и главный редактор издательства "Серебряный век". 23 июня близ Вашингтона скончалась русская поэтесса Кира Славина, "последняя из "Четырнадцати" и последняя из участников сборника "Эстафета". Ее смерть практически завершила литературу русской Америки "додипийского периода"... Кира Славина участвовала в "Кружке русских поэтов в Америке", печаталась в "Новоселье", "Новом русском слове", "Новом журнале". Выпустила в свет два сборника стихотворений: в 1944 году "Бумажные крылья" и в 1978 - английский. Незадолго до смерти поэтесса подготовила к печати свою третью книгу "Песочные часы"... Можно предположить, что программным стихотворением сборника как раз стали бы ее "Песочные часы", вышедшие в свое время в сборнике "Эстафета": Смотрю, как жизнь течет в стекле часов песочных Рассчитаны шаги, размерены пути, 1 декабря "скончался профессор русской литературы Всеволод Михаилович Сечкарев. Знаток русской литературы 19 века, автор многих книг и статей..." (Линн Виссон. Новый журнал", #214, 1999). Книжная летопись Азольский А. Алейник А. Ахмадулина Б. Бернштейн В. Бершин Е. Бузник М. "Книга Михаила Бузника (поэма в 24 главах, каждая из которых разделена на короткие строфы-стихотворения) относится к тем явлениям, которые во всей своей полноте вряд ли могут быть вмещены современным сознанием... В наши дни много говорится о конце литературы. Да, очевидно, мы являемся свидетелями этого конца. Но следует ли скорбеть по поводу уходящей в небытие литературы? Не есть ли время литературы всего лишь упадок, всего лишь декаданс времени высокого мифа и высокого эпоса? Хлебников предвидел конец времени литературы и наступление эпохи нового эпоса. Вполне возможно, что книга Михаила Бузника является первой реальной вестью об этом повороте. Несмотря на скромный объем и внешнюю фрагментарность, книга эта обладает поистине эпическим размахом. Она описывает события, происходящие на земле и на небе, в прошлом и настоящем, в неуловимый миг и в вечности..." (Мартынов В. "Русская мысль", 11-17 июня). Васюченко И. Георгадзе М. "Наверное, можно найти немало объяснений, почему даже знакомые тексты, сведенные в книгу, приобретают новую весомость. Книга - уже существо независимое, начинающее уже у выхода из типографии собственную жизнь... Марина Георгадзе пишет стихи и прозу с детских лет, только сейчас, на 32-м году жизни, решила выпустить книгу... Георгадзе - лапидарный прозаик: каждый из ее рассказов - это своего рода концентрат, которого хватило бы на десяток разбавленных "копий". Нарочито остраненный┘ присыпанный, как перцем, грузинскими словечками, усугубляющими трагичность случившегося ("Тбилисский дворик"), балансирующие на грани реальности и сна "Ноэль и девушки", поражающие психологической достоверностью "Каникулы Альфреда" (Альфред - кот, несколько дней отдыхающий от хозяина) или поэтическое и трогательное, как бы пришедшее из детства "Трудное лето"..." (Сумеркин А. "Русская мысль", 14-20 мая). Голлербах С. Грицман А. Дружников Ю. Езерская Б. "Есть некий парадокс в читательском отношении к интервью: публика ждет все новых бесед со знаменитостями, но вехи их жизни, их взгляды, пристрастия и вкусы описаны многими... Езерская, где только может, соединяет интервью с очерком и всегда добавляет к вопросам и ответам обстоятельный комментарий... Она нелегкий интервьюер, и некоторым ее собеседникам пришлось отбиваться от остро поставленных вопросов. Свое мнение об исполнительской манере Аллы Демидовой и политических симпатиях Анатолия Рыбакова Езерская выносит в комментарий, но артист Геннадий Хазанов был совершенно загнан ею в угол. Читатели, с одобрением прочитавшие первые два тома "Мастеров" столь же благожелательно отнесутся и к третьему..." (А.Либерман. "Новый журнал", #214, 1999) Елагина Е. Еремин М. Жажоян М. Зернова Р. "О, одесситы!.. Независимые, смелые и насмешливые. И так щедро талантливые! Немного недоступные, олимпийские, - как-то перед ними робеешь - нет, тушуешься перед их блеском... Возвращением в атмосферу Одессы детства, погружением в предметную и духовную сущность времени и города является новая книга Руфи Зерновой - одесситки и ленинградки (тоже отмеченность судьбы!)..." (В.Брио, "Русская мысль", 9-15 июля). Зиник З. Зорин А. Кленовский Дм. Кобринский А. Крамова Н. "В декабре 1999 года Крамовой исполнится 100 лет. Стихи, вошедшие в ее сборник, написаны между 1992 и 1998 годом. Почти все они о старости и смерти, но завершает книгу поэма "Пурим" (рифмованный пересказ библейского сюжета)..." (А.Либерман. "Новый журнал", #215, 1999). Ланской А. Лесовская И. Лотовский Я. Петрунис С. "Сергей Петрунис - давно сложившийся мастер. Когда-то он эпатировал друзей миниатюрами такого типа: "Учительница биологии и химии Вероника Львовна Бородина-Бреслау любила живые уроки. Бывало принесет лягушонка, оттяпает ему лапки, да из пипетки соляной кислотой капнет - лапки дрыг-дрыг. "Видите, - торжественно с горящими глазами восклицает Вероника Львовна, - вот вам гениальная работа нервной системы!" Нравятся они ему, видимо, и сейчас. Проза Петруниса целиком выдержана в таком духе и она неотличима от всеобщего постмодернистского кривлянья последних лет... Но взлеты Петруниса сразу заставляют забыть о безвинно пострадавшем лягушонке... Читая стихи Петруниса, иногда ловишь себя на мысли, что под маской клоуна задохнулся незаурядный лирический поэт". (А.Либерман. "Новый журнал", #215, 1999). Рапопорт В. Ржевская Е. Супоницкий Ю. Улицкая Л. Фрайнберг Н. Шрайер М. Штерн Л. "Людмила Штерн... объездила полмира и написала о своих поездках серию легко читающихся, хотя и разностильных очерков... Штерн наблюдательна и остроумна. Иногда ее наблюдательность граничит с чудом... Перед нами проходят картины Египта, Франции, Бельгии, Израиля, Испании, Италии и игорных домов Лас-Вегаса... Штерн не претендует на глубину обобщений и не стремится осчастливить мир очередными "Письмами русского путешественника". Но ее рассказы понравятся многим, так как она пишет хорошим языком..." (А.Либерман. "Новый журнал", #215, 1999). Сборники: Литературный витраж. Под ред. В.Крейда и А.Либермана. - Нью-Йорк. "С любовью и вкусом составлен "Литературный витраж" - сборник в честь поэта Валентины Синкевич, приуроченный к ее семидесятилетию... "Литературный витраж - это в первую очередь дань друзей Валентины Синкевич. Среди авторов "Витража" имена тех, кто двадцать с лишним лет вместе с Синкевич начинал "Перекрестки" и по сей день участвует во "Встречах": Ираида Легкая, Олег Ильинский, Владимир Шаталов, Сергей Голлербах..." (Л.Флам. "Новый журнал", #210). Интервью без комментариев. Сергей Михалков рассуждает по случаю 85-летнего юбилея Сергей Владимирович, в Вашей автобиографической книге "Я был советским писателем" встречаются имена, которыми впору пугать детей. Как Вы умудрялись служить власти и опасной, и безнравственной. Именно служить? С.М.: Я служил государству. И у нас же было государство: работали честные ученые, честные преподаватели, честные военные, честные писатели. Вся лучшая литература 20 века создана в советское время. Вся. А Серебряный век? С.М.: Я говорю: в лучших своих образцах русская литература 20 века создана при советской власти, в советское время. И даже Блок, и даже Брюсов, и Булгаков. Распутин, Белов, Бондарев... И Алексей Толстой. И я все лучшее создал в советское время... Чем же объясняется, что, действительно, несмотря на "железный" век, настоящая литература и настоящие писатели все же были? С.М.: Настоящие писатели писали то, что хотели писать. Вот я хотел писать пьесы, и никто меня не останавливал. И меня награждали... Аркадий Белинков написал скандальную книгу о Юрии Олеше, там он доказывает, что Олешу сломала советская власть. Это действительно было так? С.М.: Ничего его власть не ломала. Он написал "Трех толстяков" во времена советской власти. Его пьесы шли в Художественном театре. Это была богема. Он сидел в кафе, пил свой коньяк. Его же в тюрьму не сажали... В конце 20-х годов в литературу вошли Вы... С.М.: В литературе выступили Блок, Маяковский, Есенин... Да, было смутное время. И все равно создавались великие произведения... В правительстве сидели люди, которые многого не понимали. Они видели какие-то подвохи. Правительство было слабое... Это было смутное, тяжелое время, но все равно потом оно как-то установилось. При всем при том была какая-то стабильность, учреждения как-то работали... Почему же эта стабильность так легко в одночасье рухнула?.. С.М.: Очень просто: потому что не было коммунистов, а были члены партии... Потому что член партии - это тот, кто имеет партийный билет, а коммунист - это уже идейное убеждение. Ленин был коммунистом, Сталин был коммунистом. А Брежнев, Хрущев - они не были коммунистами. И их руководство привело к тому, что все рухнуло... Значит Сталин был коммунистом. Почему же он так жестко правил страной? С.М.: Потому что он был больной человек. Он был мнительный человек. Ему казалось, что его хотят убрать... Он был больной человек, это было его горе. У него психика была затронута. Но он понимал, что искусство, литературу, науку надо поддерживать. Он это понимал и деньги давал... Вы, занимая такие большие посты, чем руководствовались в своих решениях? С.М.: Справедливостью руководствовался, справедливостью. И ходил ко всем власть имущим, и выручал и доказывал, что это произведение хорошее. И меня слушали... Я защищал очень многих писателей... |