www.russ.ru Шведская лавка # 42

Выпуск подготовил Роман Ганжа

Элизабет Джордж. Великое избавление
Антон Фридлянд. Запах шахмат
Владимир Тучков. Танцор-2
Роальд Даль. Ночная гостья
Тимур Кибиров. "Кто куда - а я в Россию..."*
Русская поэзия Китая*
Константин Случевский. Сочинения в стихах*

Элизабет Джордж. Великое избавление: Роман / Пер. с англ. Л.Сумм. - М.: Иностранка, 2001. - 494 с. - (Лекарство от скуки). Тираж 10 000 экз. ISBN 5-94145-021-4

Найден обезглавленный труп Уильяма Тейса. В убийстве признается дочь Роберта, безобразно толстая барышня, склонная к аутизму. Ей не верят и помещают в психиатрическую лечебницу до выяснения. За дело берутся полицейские, представляющие собой динамическую пару: аристократ Томас и озлобленная девушка из пролетарской семьи Барбара. На протяжении почти всей книги ничего не происходит: напарники занимаются социальной и гендерной самоидентификацией, разбираются со своим прошлым, воюют с призраками. Единственное относящееся к делу умозаключение совершает Барбара: известно, что у Роберты была старшая сестра Джиллиан; известно, что она ушла из дому десять лет назад; обнаружено, что дно бельевого сундука Р. устлано газетами (что ненормально); известно, что обе сестры увлекались романами сестер Бронте; вывод - в этих газетах содержится некое зашифрованное сообщение. Действительно, в одном из частных объявлений говорится о том, что некую Нелл Грэхем можно найти в известном лондонском приюте. Хелен Хантингтон, героиня романа Эмили Бронте, бросает мужа и начинает новую жизнь под именем Нелл Грэхем. Вот он - искомый знак! Барбара находит Джиллиан и привозит ее на свидание с сестрой. Джиллиан с помощью опытного психиатра удается разговорить Роберту. Из их беседы на с. 450 - 472 становится ясна полная картина почти тридцати последних лет жизни семейства Тейс. Картина шокирующая, и поэтому я не буду ее пересказывать, дабы оттянуть извращенное читательское удовольствие. Роберта действительно убила своего отца - для того, чтобы положить конец кошмару. В этом - смысл названия книги. Следовало бы отметить еще и антикатолический пафос романа: местный священник-католик все эти годы знал об ужасах, творившихся в доме Уильяма Тейса, и молчал, позволив себе лишь туманный намек в виде эпитафии на могиле брошенного кем-то (уж он-то знал, кем) младенца. Это полстрочки из шекспировского Перикла: ...as flame to smoke.

Цитата: One sin, I know, another doth provoke; Murder's as near to lust, as flame to smoke.

Рецензия Аллы Кудриной на роман Джордж "Удобная месть"

Антон Фридлянд. Запах шахмат: Роман; Метро: Повесть. - М.: АСТ, 2001. - 205, [3] с. - Тираж 3000 экз. ISBN 5-17-009777-8

Роман киевлянина Антона Фридлянда "Запах шахмат" год назад отметился в шорт-листе премии "Дебют". Роман отличный, его даже можно было бы назвать гениальным, если бы мы жили во времена Канта. Тема не нова: герой оказывается втянутым в опасную игру, правила которой ему неизвестны. Но раскрыта эта тема блестяще. Для начала, персонажи носят имена великих живописцев: этот простой прием дереализует происходящее и позволяет читателю ощутить стихию чистого действия, но у него есть и другой смысл, который прояснится позже. Далее, сюжет. Герой - писатель Дюрер - вынужден сыграть роль брата покончившего с собой бандита Дали, чтобы выяснить причины самоубийства и составить подробный отчет о случившемся. Известно, что Дали незадолго до смерти проходил некий Тренинг, и что он оставил предсмертную записку на листе, вырванном из книги Дюрера. В записке было имя друга Дали, Пикассо. Вскоре Пикассо кончает с собой и оставляет записку с именем Родена. Остальные бандиты в панике. Они боятся за свою жизнь и решают замочить всех, причастных к Тренингу. Однако следуют еще два самоубийства, причем оба раза Дюрер оказывается последним, кто говорил со смертниками. Дюрер выходит на организаторов Тренинга и принимает участие в семинаре, где выясняет следующее: Тренинг - это некое спонтанное коллективное действие, смысл которого - подготовка каждого из участников к "переходу в состояние идеи": "Уход в нужный момент, в нужных обстоятельствах - это доступ к вечности. Тренинг для каждого определяет этот момент, <...> создает соответствующие обстоятельства. Все участники Тренинга станут единой идеей, которая миллиардами букв распространится по Земле". Сигналом к уходу служит некое сочетание букв или звуков. Дюрер был выбран именно потому, что обнаружил талант к подсознательному нахождению нужных сигналов: Дали ушел именно после того, как прочитал определенную фразу в книге Дюрера etc. Для каждого эти сигналы берутся из определенной предметной области. Для самого Дюрера это, вероятно, шахматы: именно метафора шахмат служит ему инструментом осмысления происходящего. Когда, казалось бы, все участники Тренинга мертвы, Дюрер решает уехать, но прежде в силу некоторых причин закончить свой отчет, который читатель и держит перед собой. Последняя глава написана от имени Веры Мухиной, к которой Дюрер забежал попрощаться. Она требует у Дюрера текст и рассказывает ему, что тоже участвует в Тренинге и что его задача состояла на самом деле в том, чтобы написать отчет: "Твой текст рассказывает о жизни и смерти всех участников Тренинга <...> Тренинг - это идея, его не существует и никогда не существовало в общепринятом смысле этого слова. Для успешности Тренинга необходимо, чтобы все его участники тоже стали идеей. И это произошло. <...> Ты написал бестселлер, Альбрехт. Твою книгу предстоит прочесть миллионам". Дюрер собирается уходить и в насмешку спрашивает: "Название уже придумала?" И Вера произносит нужный сигнал: "Запах шахмат". "Как глупо звучит", - отвечает Дюрер, подносит пистолет к уху и стреляет. Игра закончена.

Владимир Тучков. Танцор-2: Роман второй: Дважды не живут. - М.: Захаров, 2001. - 208 с. Тираж 10 000 экз. ISBN 5-8159-0149-0

И тема вроде бы почти та же, и все возможности для рефлексии по поводу "фикциональности", "виртуальности", а также для раскрытия темы "литература и смерть" в наличии, однако уровень совсем, совсем не тот. Эта книжка - в каком-то смысле антипод "Запаха шахмат": некритическое тиражирование общих мест, известных реципиенту по всевозможным "Матрицам" и "Нирванам". Итак, как уже известно из первой серии, есть реальный мир (в дальнейшем просто Мир) и есть Сеть, и вместе им не сойтись. Для людей из Мира обитатели Сети - это программы, выполняющиеся или заархивированные. Миряне играют в сетевую игру под названием "Щит". Ее суть - в симуляции тотального банковского кризиса плюс тотализатор. Для большего правдоподобия к уже известным игрокам Сети, самым известным из которых является Танцор, добавляют электронные копии реальных банкиров, бандитов и секретарш. Бомба замедленного действия - дискета с номерами карт и ПИН-кодами всех вкладчиков Трейд-банка. И пошла-поехала... Верх сетевого безумия - бунт электронных копий, которые, в отличие от игроков, каковым является Танцор, обречены на удаление после завершения игры. Копии просят игроков разрушить (виртуальную, разумеется) Останкинскую башню, через которую из Мира в Сеть идут команды. Игроки жалеют несчастные копии и запускают в компьютер Башни спецпрограмму "Pizdetc vsemu", которая инициирует фатальный резонанс... А так - легкое, беззаботное чтиво, и, что самое главное - с продолжением: Танцор-3 уже на подходе, делайте ваши ставки, господа.

Цитата:

Be-bop-a-lula, she's my baby.
Be-bop-a-lula, I don't mean maybe.
Be-bop-a-lula, she's my baby doll, my baby doll, my baby doll.

Роальд Даль. Ночная гостья: Рассказы / Пер. с англ. И.Богданова, А.Кавтаскина, Е.Костюкова. - М.: Захаров, 2001. - 174, [18] с. Тираж 5000 экз. ISBN 5-8159-0142-3

Release 1974 года. Этот сборник уже издавался в прошлом году в Амфоре под названием "Сука". Нынешнее захаровское издание отличается расширенным ансамблем переводчиков и низкой ценой. Всего в сборнике четыре длинных новеллы:

1) "Ночная гостья": дядюшка Освальд, ловелас, натуралист и прожигатель жизни, попадает в замок арабского шейха; за ужином флиртует с его женой и дочерью; ночью его посещает женщина, но которая из них, непонятно (было темно); утром хозяин, провожая его, сообщает, что у него есть еще одна дочь, больная проказой, и что эта болезнь передается половым путем.

2) "Обмен": соседи решают под покровом ночи попользоваться женами друг друга так, чтобы те ничего не заметили; наутро выясняется, что все эти годы жены были сексуально неудовлетворены и лишь этой ночью...

3) "Последнее действие": вдова встречает школьного приятеля, которого в свое время бросила ради почившего ныне мужа; во время полового акта тот намеренно доводит ее до самоубийства фразами вроде "диафрагму нужно размещать прямо против шейки", "тебе больно потому, что твой организм не вырабатывает жидкость", "слизистая оболочка совсем сухая", "название этому - старческая атрофия влагалища" etc.

4) "Духи": дядюшка Освальд вкладывает деньги в гениального ученого, создающего жидкость, способную пробудить первобытный сексуальный инстинкт мужчины. Опытный образец называют "Сука" и испытывают на лаборантке и наемном боксере. Результат превосходит все ожидания. Лаборантка обливает себя остатками жидкости, в результате ученый умирает от сердечного приступа. По случайности небольшое количество опытного образца остается у дядюшки Освальда, и тот решает с его помощью устроить президенту США сексуальный скандал; однако особа, предназначенная для президента, огромная уродливая дочь американской революции, разливает жидкость в присутствии д. Освальда... В итоге сексуальный скандал произошел лишь спустя двадцать лет.

Цитата: Когда я снова пришел в себя, то обнаружил, что стою голый посреди розовой комнаты, а в паху у меня происходит что-то забавное. Я опустил глаза и увидел, что мой любимый половой орган был в метр длины и столько же толщины. И продолжал увеличиваться в размерах. Он удлинялся и раздувался с невероятной быстротой. В то же время сам я становился меньше. Тело мое делалось все меньше и меньше. Все больше и больше увеличивался мой любимый член, он рос и рос, пока, клянусь небом, не вобрал в себя все мое жалкое тело. Теперь я был гигантским перпендикулярным пенисом ростом в два метра и таким красивым, какими они обыкновенно и бывают.

Тимур Кибиров. "Кто куда - а я в Россию..." / Сост. Т.Кибиров. - М.: Время, 2001. - 512 с. - (Поэтическая библиотека). Тираж 3000 экз. ISBN 5-94117-025-4

Избранное 1987 - 2000, то есть почти все. Книга, чтобы долго и внимательно читать, а потом перечитывать и снова возвращаться. Цитируем отрывок из предисловия Андрея Немзера "Тимур из пушкинской команды".

Цитата: Новейшие стихи Кибирова заставят призадуматься грядущих комментаторов. нет, дело не в реминисценциях - их и прежде у Кибирова было много, они и прежде могли пугать только тех, кто не любит русской поэзии по-кибировски, то есть во всем ее объеме и со всеми ее противоречиями. Дело в той мере конкретности, с которой описана "лирическая героиня". Конкретности насквозь "литературной". Мало того, что зовут ее Натальей (похоже, еще и Николаевной), мало того, что она много моложе "лирического героя", мало того, что соединяться с возлюбленным не хочет (отказ Гончаровой при первом сватовстве и традиционно приписываемая ей "холодность" в браке), так еще и глазки у нее косят! К тому же "гончаровский" код приправлен "филологией" с легким "антипушкинским" акцентом: героиня занимается главным другом-соперником "первого поэта" (<...> Баратынский <...>). Ну очевидный же перебор! Вымысел! Тем паче что сам Кибиров обращает последние стихи из Amour, exil... к Н. Н. Тут сообразительный комментатор вспомнит лермонтовскую строчку о поэтах, взывавших к N. N. <...> и лотмановскую концепцию "утаенной любви" Пушкина <...> И решит, что Кибиров <...> тоже свою Н. Н. измыслил. <...> И будет в корне не прав.

Русская поэзия Китая: Антология / Сост. В.Крейд, О.Бакич. - М.: Время, 2001. - 720 с. - (Поэтическая библиотека. Русская зарубежная поэзия). Тираж 3000 экз. ISBN 5-94117-009-2

В этой антологии собраны стихи почти всех известных поэтов - числом около шестидесяти - русского Харбина и Шанхая 1918 - 1947 гг. В предисловии Вадима Крейда содержится ценная информация об этой доселе неведомой ветви русской словесности. Вот, например, Валерий Перелешин (1913 - 1992) и его стихотворение "Подражание китайскому":

твой

мир

прям

хлеб

да

рты

я

не

там

я

не

ты

но

и

здесь

ложь

да

спесь

быль

же

вся

ты

не

я

лег

меж

нас

злой

верст

круг

слеп

скрест

глаз

вял

смык

рук

сух

глаз

блеск

слаб

крыл

всплеск

хил

плеч

двиг

нем

душ

крик

Русский клуб в Шанхае: литературная страничка

Константин Случевский. Сочинения в стихах. - М.; СПб.: Летний сад, 2001. - 798 с. Тираж 2000 экз. ISBN 5-94381-023-4

Брюсов говорил о Случевском (1837 - 1904) как о поэте "изгибов мысли", безысходных противоречий, который пишет стихи каракулями, сбивается на прозу и вообще косноязычен. Поэт умирающей русской аристократии, поэт пессимистического сознания, поэт могил - таким мы его знаем. А вот предисловие к новому собранию сочинений - разговор издателя Вячеслава Ладогина и поэта Евгения Рейна. Ладогин говорит, что нашел дореволюционный шеститомник Случевского и теперь хочет его переиздать, как и "вообще, русскую поэзию как таковую". Тогда Рейн начинает рассказывать о Случевском - что он наиболее таинственная, до сих пор не раскрытая фигура русской поэзии, что его занимали темы смерти и увядания, что он создал собственную абсолютно оригинальную поэтику, построенную на прозаизации стиха, такой тяжеловесный автор, не нашедший "своего" поэта-наблюдателя в ХХ веке, что у него совершенно уникальная "описательная поэзия", поэзия минорного наблюдателя, что на нем закончилась какая-то боковая линия русской поэзии, но при этом, скажем, Бродский концептуально очень близок к Случевскому. Так что у Случевского все впереди.

Цитата:
Мефистофель шел, гуляя,
По кладбищу, вдоль могил...
Теплый, яркий полдень мая
Лик усталый золотил.

Страница Случевского

В предыдущих выпусках

Сводный каталог "Шведской лавки"



Шведская полка \| Иномарки \| Чтение без разбору \| Книга на завтра \| Периодика \| Электронные библиотеки \| Штудии \| Журнальный зал