www.russ.ru Шведская лавка # 44

Кристиан Крахт. Faserland
Харуки Мураками. Dance, dance, dance...
Павел Крусанов. Ночь внутри
Александр Пятигорский. Рассказы и сны
Давид Маркиш. Стать Лютовым
Луи-Фердинанд Селин. Интервью с профессором Y

Кристиан Крахт. Faserland: Роман / Пер. с нем. Т.Баскаковой. - М.: Ad Marginem, 2001. - 240 с. Тираж 7000 экз. ISBN 5-93321-026-9

"Tristesse Royal": программа молодой немецкой литературы

Сюжет: рассказчик без видимой цели перемещается по Faterland, много пьет, почти не ест, и это хорошо, потому что его и так перманентно тошнит. Окружающий мир организован не по-аристотелевски, не как иерархия родов и видов, а как поверхность. на которой беспорядочно раскиданы легко узнаваемые лейблы, марки, бренды, этикетки. Мир как книга, новое средневековье. Только если раньше любой знак в конечном итоге указывал на Творца и был равен любому другому знаку, то теперь, в отсутствие Такового, знаки что-то значат только в сравнении с другими знаками. Германия - страна качественных, дорогих и стильных знаков, "гигантская машина, которая сама себя строит". Коллизия романа в том, что рассказчик мечтает о чем-то по ту сторону знаков, и не находит этого чего-то: встреча со старым другом оборачивается непониманием, невозможностью коммуникации; наркотический транс - всего лишь иллюзия проникновения за. Знаки обманывают. И герой эти знаки уничтожает. Он бы даже покончил с собой, как это делает его лучший друг: финал романа намекает на такой исход. Но есть и другой путь - уехать из Германии, желательно на Восток, чтобы где-нибудь в джунглях Камбоджи (или в барах Бангкока - разница-то невелика) найти такое место, где никто не слышал последнего хита Modern Talking... Вопрос в другом - как современный литератор должен относиться к окружающей его преисподне? Что даст ему силы сохранить свежий взгляд на вещи, избавиться от скуки и безразличия, обнаружить неиссякаемый источник эмоций? Ответ один - деньги. Точнее, большие деньги. Подобно тому, как в свое время психоанализ сделал объектом своего исследования исключительно богатые объекты, так сегодня литература ориентируется на богатых субъектов.

Цитата: Изабелла Росселини - красивейшая женщина в мире. Это звучит как банальность, но это действительно так. Верняк на тысячу процентов. И самое красивое в ней - это носик. Его просто невозможно описать, даже при всем желании. Я, во всяком случае, хотел бы, чтобы Изабелла родила мне детей, настоящих маленьких красавцев, с бантами в волосах, независимо от того, девочки это или мальчики; и я хотел бы, чтобы у всех наших детей было по щербинке в переднем зубе, в точности как у их матери.

Рецензия Льва Данилкина ("Афиша")

Харуки Мураками. Dance, dance, dance... : Роман / Пер. с яп. Д.Коваленина. - СПб.: Амфора, 2001. - 361 с. Тираж 10 000 экз. ISBN 5-94278-121-4

В каком-то смысле этот роман (1988) √ развернутый комментарий к Faserland. Герой Крахта скользит по поверхности, не успевая заглянуть за ее подкладку. Рассказчик в романе Мураками обнаруживает для себя возможность иных траекторий и иных способов видеть мир, нежели через знаки┘ Со времени событий, описанных в романе "Охота на овец", проходит несколько лет. Рассказчик обрывает все связи, начинает жизнь заново, втягивается в круговорот журналистской поденщины и становится шестеренкой Великой Системы Развитого Капитализма, которую он называет системой Перевода-на-Дерьмо. Это все та же Машина из романа Кристиана Крахта. Функция рассказчика √ разгребание культурологических сугробов в пургу. При этом рассказчик (или лучше √ герой, в этом слове меньше букв), итак, герой чувствует себя оторванным от подлинности, он не находит своего места в мире┘ Это странное противоречие √ в центре хорошо отлаженной системы и в то же время нигде┘ Мелькать на поверхности и в то же время не состоять в глубинной связи с вещами и событиями. Система поддерживается только внешними отношениями между отдельными индивидами; Мир (пускай это будет антоним Системы) √ это паутина внутренних отношений. Герой ощущает пустоту и все такое, и что же он делает? Он возвращается туда, откуда ушел четыре года назад √ Саппоро, старый отель "Дельфин", исчезнувшая женщина┘ Возвращение √ это действие, совершенно немыслимое в Системе; герой Крахта никуда не возвращается; зато Мир √ это и есть вечное возвращение┘ На месте старого здания он обнаруживает сверхсовременный гостиничный комплекс с тем же названием "Дельфин". И встречает там Человека-Овцу, который сидит и поддерживает Мир героя в постоянной готовности (связанности, собранности): "Отсюда все начинается √ и здесь же заканчивается. Это место √ твое. <┘> Здесь ты замыкаешься на все и вся. А все и вся замыкается на тебя. И вы сплетаетесь в единую паутину. Главный узел которой √ здесь. <┘> Нужен тебе этот мир √ он будет. Лишь бы ты действительно в нем нуждался. <┘> Здесь наша обязанность √ все соединять. Как электрический коммутатор. <┘> И мы сидим здесь и все подключаем".

Герой потерял связь с миром, в его душе хаос, он ни к чему не подключен √ но что-то пытается пробиться в его сознание, что-то, что он не совсем еще стер в себе┘ Человек-овца обещает подключить это что-то, и дает герою совет: Танцуй и не останавливайся; танцуй, пока играет музыка; танцуй очень здорово √ чтобы все на тебя смотрели┘ И вскоре герой понимает, что все связано, только очень запутано. И, можно сказать, что всю оставшуюся половину книги герой заново вытанцовывает себя, что означает √ учится правильно распознавать то, что стоит за знаками. Учится интерпретировать то, что с ним происходит. Некоторые события таковы, что наверняка останутся без продолжения, образуя замкнутые участки Мира; а некоторые складываются в совсем не случайную цепочку┘ Герой идет по следам исчезнувшей женщины, но так и не находит ее. Зато у него появляется подружка √ девочка Юки, которая совсем не случайно обладает даром ощущать силовые линии Мира через других людей (так, впервые увидев героя, она ощутила присутствие человека в овечьей шкуре). Роман, собственно, ничем не заканчивается. Значит, все еще впереди.

Цитата: - Когда мне было тринадцать, я тоже этого боялся, - сказал я. - Что всю жизнь у меня так и будет. Но так не будет. Все как-нибудь наладится. А не захочет налаживаться - тогда и подумаешь, что делать, еще раз. Пройдет еще немного времени - подрастешь, влюбишься. Тебе купят лифчик. И весь мир вокруг будет выглядеть по-другому.

- Ты идиот! - рассвирепела Юки. - Уж лифчик-то у любой тринадцатилетней девчонки сегодня есть обязательно! Ты на полвека от жизни отстал.

- Ого, - удивился я.

- Ага, - отрезала она. И подтвердила свой вывод: - Полный идиот!

- Очень может быть... - почесал я в затылке.

Павел Крусанов. Ночь внутри: Роман. - СПб.: Амфора, 2001. - 252 с. Тираж 7000 экз. 5-94278-174-5

Первый роман Крусанова "Где венку не лечь" (1990)стал основой, материалом для перелицовки. История про трех братьев; гражданку; братоубийство; семейные хроники; сложные родственные связи; инцест; убийство; самоубийство. Александр Секацкий в предисловии называет роман краткой монограммой истории как таковой со всеми ее архетипами. Быть может, дело в том, что стержень романа - цепочка подчас взаимоисключающих и по отдельности неполных свидетельств самых разных людей - очевидцев, участников и поздних комментаторов событий. Секацкий находит смелый образ: "Нечто, уже случившееся, не проходит, поскольку само время страдает хронической непроходимостью".

Цитата: Рита любит чайные розы, желто-оранжевые, с подпалиной у болотной чашечки. И только раскрытые - не признает бутонов. Бутон есть обещание, надежда. Apis Margarita не любит обещаний: что есть, то есть, а что будет - никто не знает. В Мельне таких роз нет. Я специально еду в Ленинград, чтобы привезти ей букет цветов, прекрасных, как гимн создателю, совершенных, а значит, увы, уже не обещающих чуда большего, чем есть. Поезд, томительный и душный, с пыльной поволокой на окнах, не смытой грозой, - он везет меня сквозь яркий день, и день похож на цыганку в пестрых юбках. Манящую разгадкой судьбы, бесстыдную цыганку: положишь такой на ладонь рубль и - куда он делся?..

Александр Пятигорский. Рассказы и сны. - М.: Новое литературное обозрение, 2001. - 128 с. Тираж 2000 экз. ISBN 5-86793-136-6

Издательство "Новое Литературное Обозрение" продолжает знакомить читателей с интеллектуальной прозой Пятигорского. Вот сон, в котором обмысливается (да, да! и во сне тоже...) роль страха в формировании сюжета (условно говоря, литературного произведения): выясняется, что есть места, в которых нет страха (и судьбы), зато есть нечто, что можно назвать сознанием. Вот еще один сон, где проясняется смысл слова "знание" (или "змея", не все ли равно), герой бегает со спущенными штанами и испытывает страх (перед змеей, знанием или женщиной). Вот совершенно мистическая история, из которой следует, что сознание случается в определенных местах и никак не связано с течением времени, и, кроме того, устроено, если вернуться к роману Мураками, по логике не внешних, а внутренних отношений. Вот притча о гениальном математике, из которой проясняется смысл слова "поступок"┘ Предметом методологической рефлексии может служить все, что угодно - точнее, все, что по тем или иным причинам является продуктом мышления. Герой Крахта окружен знаками внешнего и не способен прочитать знаки внутреннего; герою Мураками эти последние открываются как знаки судьбы; герой Пятигорского обладает талантом интерпретации любых знаков как символов работы сознания.

Цитата: А произошло вот что. Зазвонили в дверь. За Витькой пришел отец, чтобы повести его к зубному врачу. <...> Мы продолжали кружиться по комнате, негромко выкрикивая какие-то слова и смеясь. Наваждение не проходило, но я стал улавливать смыслы этих слов (своих - тоже?), собирать их и раскладывать по маленьким кучкам. Кучек было три. Первая: Витька совершил нечто страшное, и за это его необходимо убить, и немедленно. Вторая: сделать это будет легче всего, когда он играет один в узком темном проходе между двумя дворами. Следовало там его тихо подстеречь и сзади проколоть ему шею в точке, где позвоночник соединяется с затылком <...>

Через четыре дня весь двор знал о том, что Витька убит.

Андрей Мадисон о романе Пятигорского "Вспомнишь странного человека"

Давид Маркиш. Стать Лютовым: Роман. - СПб.: Лимбус Пресс, 2001. - 253 с. Тираж 5000 экз. ISBN 5-8370-0151-4

Роман имеет подзаголовок "Вольные фантазии из жизни писателя Исаака Эммануиловича Бабеля". Бабель фигурирует в романе под двумя именами - "на самом деле" его зовут Иуда Гросман, а на фронте все знают его под псевдонимом "Кирилл Лютов". Самое интересное в романе - это рассуждения героев, например, о том, что с ними будет лет через десять, и сразу следует коротенький эпизод, где как раз описывается, что будет через десять лет - чаще всего, ничего уже не будет. Или, например, разбились у Иуды очки, и он купил в аптеке новые. И тут же сообщается, что в 1997 году из одесского литературного музея были украдены очки Гросмана, и что какой-то безумный коллекционер из Цинциннати заплатил за них сто тысяч долларов, а через неделю в витрине музея появились другие очки, ничем, в сущности, не хуже прежних. Еще запомнилась каучуковая девушка Катя из Берлина, которая могла сложиться в серп и молот.

Цитата: - Иногда мне кажется, молодой лама, что вы не чужды художественного вкуса, - благодушно протягивая козлиную бородку сквозь кулак, сказал Рерих. - Так вот, сегодня выдался чудесный день и особенный, отличный от других: к алмазному венцу горы подымался красный охряный буйвол, серебряный месяц его рогов соперничал с солнцем. Я видел это.

- Ах, дорогой Николай Константинович, - доверительно приближая лоб к острому плечу Рериха, сказал Блюмкин, - какое же вы все-таки изумительное дитя! Вы ищете великую справедливость в волшебных горах, и как вы правы, как правы! А где ж ее еще искать - в курских болотах? Там, если кикимору спугнешь - и то, считай, повезло.

Рерих благодарно улыбнулся, сравнение с дитятей было ему приятно.

Луи-Фердинанд Селин. Интервью с профессором Y / Пер. с фр. Маруси Климовой, Вяч. Кондратовича. - СПб.: Общество друзей Л.-Ф.Селина, 2001. - 102 с. Тираж 5000 экз. ISBN 5-901513-02-9

Отличная книжка. Селин по совету Галлимара (или Полана, или кто там еще был) дает интервью некоему профессору Y с тем, чтобы снова "вступить в игру". Интервью получается просто умопомрачительно смешным. В своей знаменитой манере, перегруженной знаками препинания, - о своей же технике "эмоционального письма"; эмоциональных рельсах; эмоциональных взрывах; эмоциональных революциях... В дополнение к школьной риторике (эмоция - словесная конструкция) можно теперь сказать, что эмоция - это нелинейное пространственное построение из интенсивностей (любого рода: семем, цветовых пятен, звуковых частот) и пустот (провалов, пауз, задержек дыхания, погружений в глубину без акваланга). Чтобы получилась эмоция (то есть нечто настоящее, непридуманное), надо оборвать разворачивание знаковой цепочки (что никак не удается герою Крахта) и проникнуть за знаки, обнаружить возможность их иного прочтения, подчинить их своему ритму (ритму танца, как учит Человек-Овца) и тем самым сделать их своими (захватить все кругом - см. ниже), иначе говоря - вывести их из своего сознания (ср. Пятигорский). Это и называется - победа глубины над поверхностью.

Цитата: - В ваших суждениях сквозит какая-то ограниченность!

- Не ограниченность... а чувство собственного превосходства, полковник! Ведь я великий завоеватель Поверхности! вы что, забыли? разве я не захватил все кругом? это же очевидно? разве это можно не заметить? я все забрал в свое метро!.. и что теперь осталось на Поверхности? самые низкопробные образцы кинопродукции!.. главным образом зарубежные! да еще переводы!.. точнее даже перепереводы нашего же бульварного чтива! это самый подходящий материал для "звукового кино"!.. с его интересом к психологии! всей этой жуткой мешаниной!.. из бессмысленных философствований, леденящих кровь фотографий, безжизненных застывших задниц, неподвижных ляжек, силиконовых сисек, укороченных носов и килограммов размалеванных ресниц!.. да, килограммов! тяжеленных!.. жирных!.. красных!.. зеленых!..

В предыдущих выпусках

Сводный каталог "Шведской лавки"



Шведская полка \| Иномарки \| Чтение без разбору \| Книга на завтра \| Периодика \| Электронные библиотеки \| Штудии \| Журнальный зал