Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Шведская полка < Вы здесь
Шведская лавка # 118
Дата публикации:  25 Июня 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Выпуск подготовил Филипп Дзядко


Корф М.А. Записки. - М.: Захаров, 2003, 720 стр., ISBN 5-8159-0292-6

Каждый день жизни барона Модеста Андреевича Корфа "приносил с собою обильную жатву для современных записок". И хотя "всепоглощающий водоворот жизни и службы" не всегда доставлял барону достаточно досуга, он со всей присущей ему усидчивостью старался заносить в свой дневник все, что мог: "пеструю смесь значительнейшего с маловажным, мелких приключений, празднеств, обыденных слов и проч., с рассказами о государственных событиях, с изображением важнейших дел эпохи и с биографиями ее деятелей, как я знал и понимал их". А "знал и понимал" Корф совсем не мало. Выпускник Царскосельского лицея, начавший службу с обязанностями простого писца, через несколько лет назначенный государственным секретарем, Корф был очень влиятельным человеком. Сам он кокетливо вопрошает: "И как все это сделалось, без особых достоинств и без связей?" Если достоинства Модеста Андреевича как государственного деятеля могут вызывать споры, то его талант летописца очевиден.

Корф обладает счастливым свойством видеть самые характерные черты своего времени и ясно их описывать. И хотя барон интригующе замечает, что "для многого не наступило еще времени гласности", его мемуары - это свидетельства прекрасно осведомленного человека. Рассказывает ли он анекдот о трех прибалтийских студентах, попавших под горячую руку государя, вспоминает ли "озорной" и "игривый" характер Николая I, передает ли историю о скандале в Комитете Министров, он всегда точен, подробен и эпичен. Внимательный читатель "Записок" оказывается в Замке, в который тщетно стремился попасть К. и в котором Модест К. играет одну из важнейших ролей. Жизнь Корфа проходила именно в этом Замке, царстве секретных бумаг, важнейших тайных документов, а иногда и доносов. И в этом Замке Корф ведет себя с редкостным достоинством.

Блистательно демонстрируя, что для воссоздания картины происходящего свидетельства очевидца важнее любых теорий, Корф показывает "другую" николаевскую Россию - не "темницу народов" времени "мрачного тридцатилетия", но "многознаменательную эпоху". Но важно даже не это. Ведь сквозь пеструю смесь значительнейшего с ничтожнейшим, которую создает Корф, сквозь водоворот событий мы видим, как рождается история.


Надсон С.Я. Дневники. - М.: Захаров, 2003. - 272 с. - (Серия "Биографии и мемуары"). Тираж 4000 экз. ISBN 5-8159-0303-5

"А не хотите ли ключ эпохи, книгу, раскалившуюся от прикосновений, книгу, которая ни за что не хотела умирать и в узком гробу 90-х годов лежала как живая, книгу, листы которой пожелтели, от чтенья ли, от солнца ли дачных скамеек, чья первая страница являет лицо вечного юноши с вдохновенным зачесом волос, черты, ставшие иконой?" Так писал Осип Мандельштам о "Стихотворениях" Надсона, "пророка учащейся молодежи", "самого талантливого и популярного из русских поэтов, явившихся после смерти Некрасова", юноши, буквально "взорвавшего" литературу конца XIX в.. А не хотите ли "Дневники" Надсона, ни разу не переиздававшиеся с 1917 года, дневники поэта, "уже в девять лет мечтавшего о писательстве"?

В дневник, который Надсон начал вести в 12 лет, попадает все - детские проказы, любовь к поэзии и собственные поэтические опыты, ожидание каникул и жизнь в деревне, встречи с именитыми современниками и подробности литературного быта... И главное - "биография души", чувство гнетущего одиночества ("сегодня мне 20 лет, и нет никого на всем белом свете, кто бы вспомнил об этом и прислал бы мне теплую весточку") и влюбленности ("24 авг. 1875 г. Сегодня мне отчего-то не так скучно, как обыкновенно. Писать больше пока не о чем. Влюблюсь ли я или нет? 25 авг. 1875 г. Нет! Все еще не влюблен. Что делать, мне после тех хорошеньких личностей, в которых я был влюблен прежде, никто не нравится!"). Эти два ощущения - главный "сюжет" книги, и совершенно особое звучание приобретают они в ситуации постоянной борьбы за жизнь - борьбы с рано пришедшей тяжелой болезнью, о которой рассказывает в "биографическом очерке", близкая подруга поэта М.В.Ватсон. Ведь, как писал Яков Полонский в стихотворении на смерть двадцатипятилетнего Надсона, "казалось, факел погребальный ему дорогу освещал".

Но был в его жизни и другой "факел" - сама литература, поэзия, единственное, что спасало от страха ранней смерти: "Как бы ни было мало мое дарование, но клянусь вам - я живу только для него". Вот почему весь дневник буквально наполнен стремлением жить. Вот почему, при всей своей непосредственности и наивности, эти записи такие книжные и вычурные: только литература может сохраниться. Вот почему Надсону так важно приметить все, что происходит вокруг, подметить игру света и тени сквозь зеленую полумглу подорожника, понять, как живет трава: "В траве все жило своей особенной, чудно-новой жизнью. Я старался поставить себя на место большого красного муравья, взбирающегося по стебельку стройного колокольчика, и с его точки зрения взглянуть на этот новый мир". Это стремление жить, заметное и в стихах Надсона, которые также печатаются в рецензируемой книге, и делает дневники поэта "большой литературой": "Пусть жертвенник разбит - огонь еще пылает,/ Пусть роза сорвана - она еще цветет".


Флейшман Л. Пастернак в 1920-е годы. СПб.: Академический проект, 2003. - 463 с. (Современная западная русистика, т. 43). Тираж 2000 экз. ISBN 5-7331-0144-Х

Как еще в 1922 г. авторитетно заявлял В.Я.Брюсов, "Пастернак, несомненно, - поэт-интеллигент". Может быть, это и не лучшая рекомендация для 1922 года, но В.Я. имел в виду лишь то, что "история и современность, данные науки и злоба дня, книги и жизнь - все, на равных правах, входит в стихи Пастернака" (Брюсов В. Вчера, сегодня и завтра поэзии.//Печать и Революция, 1922. #7. С. 57.). Именно под этим углом зрения, подсказанным современником, смотрит на Пастернака и Л.Флейшман.

Его книга давно уже стала классической. И хотя впервые она была напечатана почти четверть века назад, до сих пор это едва ли не самый удачный опыт чтения Пастернака 1920-х гг.

Дело в том, что Флейшман сразу отказывается смотреть на Пастернака как на пассивного свидетеля богатых литературных столкновений, споров и битв, и воспринимать поэта, как умиленно взирающего на "сестру мою жизнь" и слабо понимающего, какое "тысячелетье на дворе". Флейшман идет другим путем: его книга призвана показать, как особенности жизни становятся особенностями творчества.

Яркие детали литературного быта, мельчайшие подробности биографии, огромное количество свидетельств и воспоминаний становятся своеобразным комментарием к "самому "эзотерическому" произведению Пастернака" - к "Охранной грамоте". Рассматривая историю отношений Пастернака с Маяковским, с "Лефом", вписывая поэта в культуру русского авангарда, Флейшман прежде всего стремится "разъяснить" тексты своего героя, "перевести" пастернаковские иносказания на язык науки.

И все же вызывает сожаление отсутствие авторского предисловия к этому, второму, изданию. Можно было б откорректировать и некоторые библиографические ссылки (Напр., "Мысли и воспоминания" Н.Вильмонт, которые автор цитирует как "Неопубл.", теперь уже изданы). Досадно и то, что среди статей, включенных в переиздание в качестве приложения, нет работы "Пастернак и Ленин" (Cambridges Slavic Studies, 1992, #7), также рассматривающей "труды и дни" поэта в 1920-е гг.

Но все это - лишь праздные придирки: несмотря на то, что за последнее время был введен новый корпус переписки (с С.П.Бобровым, с родителями, с женами), появился ряд исследований и материалов, книга Флейшмана чудесным образом избежала старения, будто предугадав некоторые более поздние находки. В этом смысле, книга подражает своему герою: "все, на равных правах, входит в ее состав".


Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков / Вступ. статья, коммент. и подгот. текста Аллы Зейде. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 512 с. ISBN 5-86793-223-0

Издательство "Новое литературное обозрение", славное своей серией "Россия в мемуарах", предлагает блистательное "человеческое свидетельство" - воспоминания Н.Е.Врангеля, любовно подготовленные Аллой Зейде. Печальные слова, завершающие книгу, могли бы вместе с тем стать своеобразной отправной точкой в ее чтении:

"Но достаточно. Пора эти воспоминания кончить. Мой сын с остатками своей армии находится в Константинополе, его дети во Франции, а мы, старые люди, сами по себе. Печально глядим мы на гибель нашей родины, с горестью смотрим, как зарубежная Русь грызется между собою за будущую, более чем гадательную власть. Впереди одна смерть-избавительница. Серо, однообразно, бесполезно тянутся дни за днями, но жизнь окончена. Остается подвести итоги". Этих "итогов" хватило на целую книгу, охватывающую пространство русской истории с 1847 по 1921 год. И все эти годы долгой жизни барона Врангеля - предпринимателя, коллекционера, драматурга - никак нельзя назвать "серыми и однообразными". Его воспоминания наполнены мельчайшими деталями быта и многочисленными персонажами: это и Николай I, встретившийся маленькому Врангелю на прогулке и посоветовавший отцу сечь его почаще, это и тетя Ида, "препоганая злющая старуха", которую за глаза все звали тетей Ехидой. Это рыжеволосая светская львица Полина Меттерних, "женщина ненормальная", это "новые русские, продукт 1860-х годов", это купцы, собиратели древностей, политики и "простые люди"... А собеседниками Врангеля были в разные годы М.А.Бакунин, М.Д.Скобелев, С.Ю.Витте, Александр III, не говоря уже о сыновьях - историке искусства Н.Н.Врангеле и главнокомандующем вооруженными силами Юга России П.Н.Врангеле. Все приметы прожитой жизни мемуарист записывает с невероятной тщательностью и любовью - ведь он рассказывает о стране, которую потерял, вспоминает жизнь, "которая окончена".

Как справедливо замечают авторы аннотации к книге Врангеля, "мемуары его весьма актуальны: он описывает, как (подобно нынешним временам) государство во второй половине XIX - начале XX века всячески сковывало инициативу своих подданных, душило их начинания инструкциями и бюрократической опекой". Остается надеется, что не только это имел в виду Врангель, когда с такой уверенностью писал: "А тем не менее - вопреки очевидности, вопреки здравому смыслу - верую... Россия будет!"

Сводный каталог "Шведской лавки"


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Шведская лавка # 117 /17.06/
Уэльбек М. Лансароте | Сатклифф У. Новенький | Бегбедер Ф. Любовь живет три года | Стерлинг Б. Zeitgeist | Бакли К., Терни Д. Господь - мой брокер.
Шведская лавка # 116 /30.05/
А.Линдгрен. Пеппи поселяется на вилле "Курица" | Л. Сникет. Скверное начало | Л. Сникет. Змеиный Зал | Л.Кэрролл. Приключения Алисы в Стране Чудес | Г. Адэр. Алиса в Заиголье | Ч.Диккенс. Сверчок за очагом.
Шведская лавка # 115 /22.05/
Жан Делюмо. Грех и страх: Формирование чувства вины в цивилизации Запада | Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени | Феликс Михайлов. Самоопределение культуры: Философский поиск | Дмитрий Замятин. Гуманитарная география: Пространство и язык географических образов | Александр Щипков. Соборный двор: Публицистические статьи 1991-2001 годов | Александр Кырлежев. Власть Церкви: Публицистические статьи 1994-2000 годов.
Шведская лавка # 114 /19.05/
Николай Гартман. Этика | Владимир Лефевр. Алгебра совести | Алексиус Майнонг. Самоизложение | Эдвард Эванс-Причард. История антропологической мысли | Ким Су Кван. Творческая эволюция Лотмана | Роман Багдасаров. За порогом.
Шведская лавка # 113 /08.05/
Вторая мировая война глазами научных сотрудников Института всеобщей истории РАН | Офицерский корпус в политической истории России. Документы и материалы 1941-1945 годов | Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана | Фридрих Руге. Военно-морской флот Третьего рейха. 1939-1945 | Герберт А. Вернер. Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: операции 1941-1945 годов | Юлия Иванова. Храбрейшие из прекрасных: Женщины России в войнах | Мейлах Бакальчук-Фелин. Воспоминания еврея-партизана
предыдущая в начало следующая
Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Участник партнерской программы 'Озона'
Участник партнерской программы 'Издательский дом 'Питер'




Рассылка раздела 'Шведская полка' на Subscribe.ru