Иногда кажется, что серия "700" киевского издательства "Ника-центр" - иезуитская акция украинских шовинистов, направленная на подрыв нашей культуры. С 1993 года здесь вышло более 30 книг с именами Гессе и Майринка, Голдинга и Зюскинда, Виана и Лавкрафта на обложках - то есть книг, которые отечественный интеллектуал попросту не мог не купить. Однако и прочесть эти книги он тоже не мог: стилистика переводов была выдержана в духе злобной, кощунственной пародии на русский язык. Причем "никовцы" сплошь и рядом выбирали произведения, уже существовавшие (и неплохо себя чувствовавшие) по-русски, - самым вопиющим случаем стали "Путешествия Гулливера" - и переводили их заново. "Книга царя Давида" превращалась в "Хроники царя Давида", "Парфюмер" - в "Аромат"┘ Теперь вот и у "Башни из черного дерева" отобрали предлог.
Само собой, все пять новелл, составивших сборник Джона Фаулза The Ebony Tower, появились на русском языке прежде, чем попасть в оборот к "семисотникам". (Меньше всех повезло "Туче", угодившей в халтурный сборник эротической прозы, больше всех - "Элидюку", изящно аранжированному Юрием Ильиным.) А заглавная повесть имелась аж в двух вариантах: старом, от К.Чугунова, и новом, от И.Бессмертной.
Впрочем, почему "имелась"? До сих пор имеется: цензурным словом "вариант" то измывательство, которое учинил г-н А.Панасьев над оригиналом, не назовешь. Тут вообще не слова потребны, а фаустпатроны.
Цитата: "Чуча, дорогая моя дурочка, брось ты эту свою е%#$ую книжку, ради Бога, и послушай, о чем говорят умные люди!" Чуча оторвала взгляд от книги, демонстративно положила ее на траву и, скрестив руки на груди, уставилась в никуда: "Звиняйте".
После "Счастливчика Джима" (1953) сэр Кингсли Эмис мог бы ничего не писать - он и так обеспечил себе место в истории английской словесности. К сожалению, писать Эмис (1922-1995) продолжал: сатирические и шпионские романы, пьесы, даже научную фантастику. Girl, 20 появилась на языке оригинала в 1971 году. Сюжет - 60-летний композитор влюбляется в зеленую хиппушницу. Бездна вымученного сарказма. Что ж, литература знает случаи и потяжелей. Например, Александр Кабаков после "Невозвращенца".
Цитата: Где же Вивьен? Задержалась на пороге, чтобы дать отпор обвинениям Гилберта в белом превосходстве, колониализме и фашизме? Нет, вот она, одновременно и строгая, и желанная в своем форменном костюмчике, с полотняной сумкой того же оливково-зеленого цвета и при том же символе авиакомпании. В сумке, я знал, ее ночная рубашка и халат, а также некий туалет, которым она собирается поразить меня со временем. Мы приветствовали друг друга братским поцелуем, ничего более она не позволяла себе или мне при встрече, даже в преддверии постельной оргии. Вечер был теплый, однако щека у Вивьен оказалась прохладной.
Первая ласточка возрожденной серии "Версия письма", которая начиналась в 1994 году в издательстве "Северо-Запад" "Фосфором" Аркадия Драгомощенко. Из предисловия: "Однажды, открыв книгу Павла Крусанова, на первой же странице текста я прочел предложение: "Год сидел на цепи Ворон". Мне понравилось звучание и предвосхищение смысла, и я решил непременно прочесть эту книжечку, как только дойдет до нее очередь, состоящая из шести заранее намеченных книг".
Цитата: Тягать из фунтика черешню и обстреливать косточками мостовую - дело бессмысленное, но, безусловно, красивое; к тому же далеко не простое: чтобы заниматься этим самозабвенно, следует сперва, по наблюдению современника, сдвинуть бутылки, которыми уставлен стол и вообще все вокруг. А как это сделать, если ты "родился и вырос на улице Ленина", на тебя неуважительно дует ветер, тебя не слушает крепкий дождик и вся твоя жизнь застроена пустырями?
"О духе воинственности", "Феномен праздничной драки", "Инфернальная тема в философии", "Моги и их могущества", "Чжуан-Цзы и даос Емеля", "Инъекция хаоса в структуры порядка". Из предисловия: "Имя А.Секацкого хорошо известно в университетских коридорах и в мастерских художников, а также во всех тех галереях, конференц-залах и забегаловках, где проходит жизнь и ведутся разговоры о книгах, людях и погоде". Под "забегаловками", очевидно, подразумевается культурный центр "Борей-Арт" на Литейном.
Цитата: В результате реакции возникает краткосрочное, но весьма интенсивное тело драки, где даже не всегда строго выдерживается разделение на своих и чужих. Тем не менее, его нельзя назвать "телом без органов" в смысле Делеза и Гваттари: оно структурировано по крайней мере в одном отношении - четко выделяется позиция гармониста. Из воспоминаний очевидцев выясняется, что если в период подначивания и задирания (пока идет накопление критической массы) гармонисту достается больше всех - вероятно, по причине исключительной эффективности подобных провокаций, - то в ходе самой драки гармониста не трогают. Его место характеризуется особой топикой: будучи внутри, как бы в самом эпицентре побоища, он в то же время и вне, за пределами досягаемости палок, кулаков и ножей.
Из аннотации: "Учитывая использование ненормативной лексики, книга не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим совершеннолетия". "Голый завтрак", ранее уже выходивший в свет под маркой "Глагола", освежен статьями "Обратная связь от Уотергейта до райского сада", "Электронная революция" и дневниковыми записями "Последние слова". Оказывается, наряду с джанковым полубредом Берроуз был способен производить и вполне вразумительные тексты. Смущает, правда, что М.Немцов перевел название рок-группы U2 как "Я тоже". Надеемся, все остальное он понял правильно.
Цитата: Аллен Гинзберг, если верить Джорджу Уиллу, сделал себе карьеру на дисфункциях Американского Общества. Аллен прогрыз в этой Лжи дырку; это его Вой разнесся по всему миру, от Мехико до Пекина, Вой искаженной, полузадушенной юности. Влияние Аллена на весь мир - беспрецедентно. Он, с мужеством своей тотальной искренности, очаровывал и обезоруживал дикарей тз студенческих землячеств.
Искренняя и трепетная исповедь человека, которого половина населения земного шара считает ангелом-хранителем Франца Кафки, а другая половина - его злым гением.
Цитата: Литературный труд не был для Кафки последней и окончательной целью, хотя многие дневниковые записи, если их понимать буквально, говорят, казалось бы, об этом. В этом отличие Кафки от Флобера, для которого искусство действительно было сутью, смыслом бытия, к которому в основном Флобер почти всегда (почти!) относился скептически и враждебно. У Кафки же читаем: "Наше искусство - это ослепленность истиной; истинен лишь свет на отпрянувшем с гримасой лице, больше ничего" (IV, 278).
В центре повествования - ересь катаров, альбигойский крестовый поход и присоединение Лангедока к Французскому королевству (1209-1249). Особенно рекомендуется поклонникам "Имени Розы".
Цитата: Инквизиция не ограничивалась преследованием живых. Она занялась еще и мертвыми, и именно это, думается, вызвало сильнейшую ненависть населения. Имена умерших мужчин и женщин, окруженных всеобщим уважением и похороненных в освященной земле, произносились на инквизиторском трибунале, и если их уличали в ереси и обвиняли, агенты инквизитора производили эксгумацию их останков и публично их сжигали. Эти омерзительные и мрачные расправы вызывали неоднократно народные волнения, особенно в Тулузе и Альбе.
Составленная уже после смерти автора из тематически связанных очерков книга блестящего французского медиевиста Ашиля Люшера (1846-1906) - образец научной беллетристики, куда более занимательной и яркой, нежели многое из того, что называется художественной прозой.
Цитата: Голод 1195 г. начался из-за ураганов 1194 г., уничтоживших урожай, и продлился четыре года. Страшное это было время. Зерно, вино, масло, соль невероятно возросли в цене; за неимением хлеба ели виноградные выжимки, издохших животных, коренья. В день Пасхи 1195 г. Алиса, дама Рюмийи (сеньория в диоцезе Труа), удивилась, увидев, как мало народа присутствует на приходской мессе. Кюре объяснил ей, что большая часть прихожан занята поисками корней в полях, дабы утолить голод. Растроганная Алиса велела доставить им продовольствие и приказала, чтобы отныне третью часть принадлежавшей ей десятины отдавали в Пасху жителям прихода. Кроме того, каждый из них должен был получать на пять ливров хлеба.
Письма гениального голландца.
Цитата: Возьмем, к примеру, Коро, натуру особенно безмятежную, особенно глубоко воспринимавшую весну. Разве он не прожил всю свою как простой рабочий, разве он не был исполнен сочувствия к горестям ближних? В его биографии меня поразил один факт: в 1870-1871 гг., когда он был уже глубоким стариком, хотя несомненно мог еще любоваться ясным небом, он тем не менее посещал госпитали, где лежали и подыхали раненые. Иллюзии разбиваются, подлинно великое остается; можно сомневаться во всем, но в таких людях, как Коро, Милле и Делакруа, - сомневаться нельзя.
Поиск книг в магазине "о3он":