Действительно жить - это значит жить, располагая правильной информацией.

Это не биографический очерк, а скорее, попытка реконструкции внутреннего мира человека на основании данных, которыми мы о нем располагаем. А знаем мы о Норберте Винере достаточно много. Но сначала просто объективная информация.

Норберт Винер родился 26 ноября 1894 года в городе Колумбия, штат Миссури, в семье еврейского иммигранта, выходца из России. По семейному преданию корни рода Винеров уходят к Моисею Маймониду из Кордовы - лейб-медику султана Саладина Египетского, известному ученому и богослову. Отец Норберта, Лео Винер, уроженец Белостока, в молодости учился в Германии и провел достаточно бурную, полную приключений, молодость. Он был убежденным последователем Толстого и одним из первых его переводчиков на английский язык. К моменту рождения Норберта он уже стал профессором современных языков в Миссурийском университете. Спустя несколько лет семья Винеров переехала в Кембридж, штат Массачусетс. Здесь Лео Винер преподавал славянские языки в Гарвардском университете. Его отличала широкая эрудиция и нестандартные взгляды, которые в наибольшей степени сказались в воспитании собственного сына. Под руководством отца Норберт в семь лет читал Дарвина и Данте, в одиннадцать - окончил среднюю школу, в четырнадцать - высшее учебное заведение - Тафтс-колледж и получил первую в своей жизни ученую степень - бакалавра искусств.

Норберт был хорошо подготовлен к блестящей академической карьере. В восемнадцать лет он становится доктором философии Гарвардского университета. В 1913 году молодой Винер начинает свое путешествие по Европе, слушает лекции в Кембридже и Геттингене. После начала войны он возвращается в Америку.

С 1919 года и на всю оставшуюся долгую жизнь Винер становится преподавателем кафедры математики Массачусетского технологического института. В 20-30 годах он вновь посещает Европу. В науке становится известно его имя. В теории радиационного равновесия звезд появляется уравнение "Винера-Хопфа". Он читает курс лекции в пекинском университете Цинхуа. Среди его знакомых - Н.Бор, М.Борн, Ж.Адамар и другие известные ученые.

Во время второй мировой войны он работает над математическим аппаратом для систем наведения зенитного огня. В этой напряженной обстановке возникают первые наброски к тому, что со временем станет новой наукой. Здесь Винер впервые сталкивается с тем, что машина должна выполнять сложные действия по предсказанию поведения цели, заменяя наводчика, и обращает внимание на роль обратных связей в технике и живых организмах. Очень продуктивным оказывается его знакомство с мексиканским физиологом доктором Артуром Розенблютом. Сопоставление знаний из области медицины, физиологии и математики и позволили Норберту Винеру сформулировать проект новой науки. Появление книги мгновенно превратило его "из ученого-труженика, пользующегося определенным авторитетом в своей специальной области, в нечто вроде фигуры общественного значения". В 1953 году выступает с лекционным турне в Индии, в 1960-м Винер приезжает в Советский Союз. Он высоко оценивает уровень развития советской науки: "Они отстают от нас в аппаратуре - не безнадежно, а немного. Они впереди нас в разработке теории автоматизации". Винер выступает в Политехническом с лекцией о мозговых волнах. Впереди еще несколько лет напряженной работы...

Концепция кибернетики родилась из синтеза многих научных направлений. Во-первых - как общий подход к описанию и анализу действий живых организмов и вычислительных машин или иных автоматов. Во-вторых - из аналогий между поведением сообществ живых организмов и человеческого общества и возможностью их описания с помощью общей теории управления. И, наконец, из синтеза теории передачи информации и статистической физики, который привел к важнейшему открытию, связывающему количество информации и отрицательную энтропию в системе. Сам термин "кибернетика" происходит от греческого слова, означающего "кормчий", и впервые был применен Винером в современном смысле в 1947 году. Этот же греческий корень, искаженный в латинском написании, образовал в английском языке слово "governor" и "губернатор" - в русском. Важно отметить, что полное название главной книги Винера выглядит следующим образом "Кибернетика или управление и связь в животном и машине", а следующая работа вышла под названием "Человеческое использование человеческих существ или кибернетика и общество". Таким образом, кибернетика - в большей степени наука о живых организмах, человеке и обществе, чем о машинах. Машина - скорее инструмент и модель в общей кибернетике, а не предмет изучения. Книга читается как захватывающий роман. Винер мог бы стать хорошим писателем, но стал гениальным ученым.

"Мы - словно мельничные колеса в вечно текущей реке. Мы - не материальные существа, а вечно повторяющие себя самих схемы. Схема является посланием и может быть передана как послание".

Часто наше внимание привлекает не само послание (а каждый человек - это послание, которое "противостоит хаосу, разрушению и смерти, как сообщение - воздействию шумов"), но его носитель, то есть человеческое существо в его взаимодействии с окружением.

Вот несколько зарисовок, позволяющих представить, каким был Норберт Винер.

Кто вы, профессор Винер?

"Мой бред представляет собой специфическую смесь депрессии и беспокойства, озабоченность логическим состоянием моей работы. Я не могу разделить ощущения боли и затрудненного дыхания, чувства, вызываемые бьющимися на ветру занавесками в окне и отдельными, еще не решенными пунктами в той задаче, над которой я сейчас работаю. Я не могу сказать, что боль проявляет себя как математическое напряжение или что напряжение ума символизирует собой боль, просто они сливаются слишком тесно, для того чтобы такое сравнение имело значение. Хотя, когда я думал на эту тему позднее, я понял, что практически любой жизненный опыт может олицетворять собой математическую задачу, которая пока еще не решена и не прояснена окончательно. Я также понял более ясно, что одним из главных побудительных мотивов к занятиям математикой было ощущение дискомфорта или даже боли от неразрешенного математического противоречия. Я стал сознавать необходимость сведения такого противоречия к менее жестким и понятным ограничениям для того, чтобы освободится от него и перейти к чему-либо еще".

По собственному признанию, в молодости Винер обладал "коллекцией клинических проявлений неврозов и душевных недугов". В 1915 году он пытался попасть на фронт, но не прошел медкомиссию из-за плохого зрения. В течение пяти лет после этого его преследовала непрерывная череда неудач. Он пытался заниматься преподаванием в университете Мэн, писал статьи для энциклопедии, работал помощником инженера, занимался журналистикой, но всякий раз новый вид деятельности оканчивался провалом. Это продолжалось до 1919 года, когда он получил, не без помощи отца, должность преподавателя Массачусетского технологического института. Навсегда.

Спустя несколько лет, в 1926-м, в его жизни произошли большие изменения, после длительного периода ухаживания он женился на Маргарет Енгерман. Навсегда.

В семье Винеров родилось две дочери. Надо отдать должное Маргарет. Она была надежным другом, сиделкой и хозяйкой в доме у своего непростого в совместной жизни мужа. Они почти не расставались. Во время многочисленных и продолжительных поездок в Европу и Китай семья сопровождала профессора. Общение в семье происходило на странной смеси английского и немецкого языков, причем профессор часто употреблял "детские" окончания, а свою жену он уважительно называл полным именем Маргарита (Marguerita) - совсем не по-английски. Свидетелей этому нет, это было что-то внутреннее, защищенное от внешних взглядов, почти интимное, но сохранились письма. Неврозы проявлялись в меньшей степени, однако фраза "дом начинает выглядеть пустым, и погода все больше становиться осенней..." (Нью-Гемпшир, 7 сентября,1931) говорит о многом.

С возрастом нестабильность психики частично прошла и, по свидетельству многих современников, трансформировалась в защитную реакцию, выражавшуюся в тщеславии и высокомерии. Надо отдать должное, оснований для высокомерия было более чем достаточно.

Винер постоянно находился в круговороте депрессий, повторявшихся каждые три недели. Выход из него он находил в своеобразном юморе. Чего стоят такие его фразы: "Профессор - это человек, который может говорить на любую тему - примерно минут пятьдесят". Или: "Лучшей материальной моделью кошки является другая, а желательно, та же самая кошка". Но если говорить о юморе применительно к профессору Винеру, то нельзя обойти серию анекдотов, в основе которых лежали реальные ситуации. Вот некоторые из них, подкрепленные свидетельствами конкретных людей, знавших Винера.

Китайский физик К.Джен (C.K.Jen), обучавшийся в Массачусетском технологическом, пишет: "Вспоминая жизнь в МТИ, невозможно не рассказать о замечательном человеке, Норберте Винере, свидетелем эксцентричности которого мне довелось быть. Я помню, что профессор Винер всегда приходил в аудиторию без конспекта лекции. Сначала он доставал большой носовой платок и прочищал нос очень энергично и шумно. Он почти не обращал внимания на аудиторию и редко объявлял тему лекции. Он поворачивался лицом к доске, стоя очень близко к ней из-за своей очень сильной близорукости. Хотя я обычно сидел на первом ряду, мне было трудно разобрать, что он пишет. Большинство других студентов не могли видеть вообще ничего. Но наибольшее удовольствие для аудитории было слышать, как профессор Винер говорит сам себе: "Ну это, определенно, совершенно неверно". При этом он быстро стирал все, что было написано. Затем он начинал все сначала, бормоча про себя: "Пока это, похоже, правильно". И через минуту: "Однако, это не может быть правильно", - и стирал все опять. Этот процесс повторялся вновь и вновь, пока не звенел звонок с лекции. Профессор Винер уходил из аудитории, даже не взглянув на своих слушателей".

Роберт К. Везерол (Robert K. Weatherall), директор службы по трудоустройству выпускников, передает рассказ одного из студентов, который "по дороге в Нью-Гемпшир остановился, чтоб помочь человеку, беспомощно стоящему около машины с проколотой шиной", в котором он узнал Норберта Винера. Винер проверил у него зачетку, и сказал, что может принять от него помощь, так как зачет уже получен.

Другой сотрудник МТИ, администратор факультета математики Филис Блок (Phyllis L. Block), вспоминает: "Он часто навещал меня в офисе и разговаривал со мной. Когда, спустя несколько лет мой офис переехал в другое помещение, Винер пришел ко мне представиться и познакомиться. Он не помнил, что я тот же самый человек, с которым он часто общался. Я был в другом помещении, и он принимал меня за кого-то другого".

Таков был профессор Винер. Один из крупнейших умов XX века, создавший своими работами облик цивилизации, в которой мы живем, и совершенно беспомощный и по-детски уязвимый в повседневной жизни, нашедший защиту для своего внутреннего мира в семье, высокомерном отчуждении, скрывавшем концентрацию сознания на решаемой задаче, и в результате небезосновательно ставший персонажем студенческого фольклора.

А студенты Массачусетского технологического до сих пор рассказывают первокурсникам анекдоты о рассеянном профессоре Винере, который мог забыть собственное имя... Какая, собственно, разница, как тебя зовут, если ты - Норберт Винер...

В поисках смысла

Научное исследование заключается в интерпретации для удобства нашего понимания устройства мира, который был создан без принятия во внимание наших удобств, да и самого существования.

"Смысл этой трагедии заключается в том, что мир - это не маленькое уютное гнездышко, созданное для безопасного существования, а огромное и зачастую враждебное пространство, в котором мы можем много достичь, только определив для себя Богов; и введение этого определения содержит в себе неизбежное наказание".

Каждый человек включает в себя три сущности, проявляющиеся в различной степени, в зависимости от уровня развития личности. Во-первых - это биологическая животная сущность, управляемая простейшими инстинктами и легко моделируемая кибернетическими средствами, во-вторых - это социальное существо, живущее среди себе подобных в искусственной среде, называемой человеческим обществом. Законы поведения на этом уровне более сложны, но все же доступны для анализа с применением статистических методов. И, наконец, это то, что мы ощущаем в себе, оставшись наедине со звездным небом или в момент пробуждения, когда повседневные заботы еще не успели заполнить сознание. Именно это состояние было основным для Винера.

Бог профессора Винера

Современное западное общество мало религиозно в основной массе, хотя формальную обрядовую сторону многие продолжают соблюдать, отдавая дань традиции. Однако слово "атеист" носит отрицательный оттенок, и практически никто его к себе не применяет. В основном люди, относящиеся к вопросам религии так же, как и большинство представителей того, что еще недавно называлось "советский народ", называют себя "агностиками" в смысле буквального перевода этого термина - "незнающий". В принципе, даже человек верующий, является агностиком, так как он верит, а не знает. Однако Винер, похоже, знал. Он сам создал себе образ своего Бога, с которым можно было общаться почти по-товарищески.

"Современный физик является последователем квантовой теории в понедельник, среду и пятницу. Во вторник, четверг и субботу - он занимается гравитационной теорией относительности. По воскресеньям - ни тем ни другим, а просто молится своему Богу, чтобы кто-нибудь, желательно он сам, смог связать оба подхода воедино". Этот Бог должен быть приверженцем порядка и ясных закономерностей, потому что "в мире, управляемом иррациональным Богом, подверженным неожиданным причудам, мы были бы вынуждены ожидать каждую новую катастрофу в состоянии озабоченной пассивности" - а такой вариант не устраивал профессора.

Но если есть Бог, олицетворяющий собой законы мироздания, то откуда же берется все то, что представляется нам как нарушение этих законов? "Враг рода человеческого" для Винера - это возрастающая энтропия или беспорядок. Причем этот враг, в отличие от манихейского дьявола, отличающегося изобретательностью, - просто процесс, "не являющийся силой сам по себе, а отражающий меру нашей слабости", олицетворяющий пассивное сопротивление среды и тупо стирающий информацию потоком тепловых шумов. Кибернетика становится морально-этическим учением. "Мы в самом прямом смысле являемся терпящими кораблекрушение пассажирами на обреченной планете. Но даже во время кораблекрушения человеческая порядочность и человеческие ценности не обязательно должны исчезнуть, и мы должны сохранять их, пока остается хоть какая-нибудь возможность. Пусть мы погружаемся, но лучше, если это произойдет с сознанием собственного достоинства". Здесь может прозвучать тема из "Титаника". Мне кажется, что в те недолгие периоды, когда депрессия отступала и сменялась состоянием с элементами мании величия; тогда, когда профессор думал о киберсистемах, которые смогут обучаться и воспроизводить себя, в его сознании возникал вопрос - создадут ли они себе Бога и кого они выберут для этой роли?

Профессор не любил разговаривать на тему религии, хотя и последовательный атеизм расценивал как один из вариантов религиозного заблуждения. Но вдумайтесь в следующие строки - не есть ли это кибернетическое определение души? "По крайней мере, одно совершенно ясно - физическая индивидуальность личности не связана с материальным носителем... Биологическая индивидуальность организма, похоже, скрывается в некотором продолжительном процессе и в памяти организма о событиях предшествующего развития... В терминах вычислительной техники индивидуальность ума определяется сохраненными записями и воспоминаниями и его продолжающимся развитием по предопределенной программе".

Или еще: "Индивидуальность - это пламя, а не камень; форма, а не материальное наполнение. Эта форма может быть передана по каналам связи, изменена или скопирована". Речь идет не о реализованном уже клонировании биологических организмов, а о чем-то большем, чем простое повторение информационной матрицы. Слишком многое из "кибернетического бреда" рассеянного профессора уже материализовалось в нашем мире. Так что это - проект по переселению души? "То, что мы пока не можем телеграфировать схему человека из одного места в другое, связано, в основном, с техническими трудностями". Однако сколько из них уже было преодолено! Тем более, что "различие между передачей сообщения и передачей материального объекта, в теоретическом смысле, не является непреодолимым". Хотя подобная задача "затрагивает глубинные вопросы человеческой индивидуальности и требует определения того барьера, который отделяет одного человека от другого, что является древнейшим вопросом, стоящим перед человечеством". Тогда закономерным становится следующий шаг: "Таким образом, машина может сгенерировать сообщение, а сообщение может сгенерировать машину". Винер поясняет: "Я говорю здесь о машине, но не только о машине из меди и железа... нет особой разницы, если эта машина изготовлена из плоти и костей". Таким образом, в кибернетическом толковании, Бог становится сервером, размещающим человеческие души в биологических самовоспроизводящихся машинах, причем обладающим атрибутом всемогущества, так как "насколько простирается возможность сбора и восприятие информации, настолько распространяется, в некотором смысле, и физическое присутствие. Наблюдать и отдавать команды всему миру - это почти то же самое, что и быть везде".

Здесь мы прервемся в нашем процессе реконструкции мира идей профессора Винера, чтоб осмыслить полученные выводы. Во второй части статьи мы рассмотрим его взгляды на роль информации в человеческом обществе.

В статье приведены цитаты из работ Норберта Винера:

"Кибернетика" (по изданию М.: Советское радио, 1968, предисловие Г.Н.Поварова).
"Ex-Prodigy, My Childhood and Youth" ("Бывший вундеркинд").
"I am a Mathematician" ("Я - математик"); перевод - М.: Наука, 1964.
"God & Golem, Inc." ("АО Бог и Голем"); перевод: "Творец и робот" - М.: Прогресс 1966.
"The Human Use of Human Beings" ("Человеческое использование человеческих существ"); перевод: "Кибернетика и общество" - М.: ИЛ, 1958.
"The Tempter" ("Искуситель").

Автор выражает специальную благодарность профессору Виргинского технологического института (Virginia Tech.) Antonio A. Trani ; Jenny O'Neil и, особенно, Deborah G. Douglas из M.I.T. Museum, а также RLE и M.I.T. Historical Collections, J.A.N. Lee, VPI&SU Annals of the History of Computing и Moore School of Electrical Engineering за предоставленные фотографии и материалы.