Мирза Бабаев - личность в Сети известная. Его цитируют, на него ссылаются, посвящают ему стихи, песни и проекты. Особой популярностью его произведения пользуются среди хакеров, телемитов, онейрократов, коммунистов и колумнистов, не говоря уж об "общей публике". Личность его загадочна. Одни говорят, что он не существует и называют его виртуалом, другие пишут о нем пространные воспоминания. Фонд Сороса присудил ему приз за порносайт, а один высокооплачиваемый ФЭПовский аналитик признался как-то, что "хотел бы работать Мирзой Бабаевым".

Однако, несмотря на высокий индекс цитируемости, произведения М.Бабаева никем еще не подвергались систематическому разбору. Меж тем они того вполне заслуживают. В ряде отношений творчество М.Бабаева уникально, особенно в контексте того, что пишется и создается в сегодняшнем Интернете (как ни парадоксально, М.Б., всегда с прохладцей относившийся к Сети, "прославился" именно в ней).

Необычна, прежде всего, жанровая доминанта: при всем многообразии предметов и формально-изобразительных приемов - по сути, это всегда "проповедь - всегда о жизни, о нашей жизни, о нас" ("Семь"). Мирза - мистик и символист: смотря на вещи, он смотрит сквозь них; обыденное явление оказывается проявлением универсальных законов, незначительное - полным таинственного смысла, а "другой" - магическим зеркалом, отражающим смотрящего и предсказывающим его судьбу.

Отсюда, из этой зачарованности глубиной, - особый интерес к странному и непонятному (в частности, к "необычным людям" - пророкам, бомжам, циркачам, шпионам) и постоянное возвращение к размышлениям о природе зла и ужаса (ведь ужас - это естественное свойство глубин). Однако и смешное, как оборотная сторона ужаса и побочный эффект осознания относительности идей и вещей, Мирзе отнюдь не чуждо (хотя скорее в качестве черты стиля, а не объекта рефлексии). Многослойность видения определяет смешение стилей: пророческий тон модулирует в доверительно-интимное сюсюкание, а журналистская бойкость и развязность - в точность метафизических формул.

При этом социальные и политические взгляды Мирзы (если вообще можно говорить здесь о каких-либо "взглядах") довольно расплывчаты: сочувственное отношение к коммунизму и презрительное отношение к "рыночным отношениям" и "либеральным ценностям" парадоксальным образом сочетаются с элитаристскими и теократическими идеями, а самоотождествление с "уродами, пьяницами и попрошайками" отнюдь не препятствует изысканиям в области геополитической астрологии. В целом можно сказать, что искусство Мирза ставит выше политики, а "достижение нумерического тождества с помощью использования эйфорических средств" (одно из определений мистики) - выше искусства.

Многих людей тщетно занимает проблема реальности Мирзы Бабаева. В прессе то и дело появляются разоблачительные материалы, в которых он объявляется порождением и выдумкой тех или иных лиц, групп или сил. Здесь можно лишь повторить, что личность - категория не материальная, а смысловая и что автор - это скорее функция, чем причина текста. В одном человеке может быть множество личностей (multiple personality), а может быть ни одной. Читая тексты, следует интересоваться их смыслом, а не вопросом о реальности или нереальности их автора. Можно сказать, что автор этой статьи виртуален ничуть не меньше, чем тот, кому он посвящает эти строки. Степень же реальности читателя всецело зависит от него самого.

В день творческого юбилея Мирзы Бабаева в знак любви и памяти преподношу ему и тем, кто его помнит и любит, свой скромный дар - букет из опавших листьев - "чужих слов", почти наугад подобранных из его текстов.

"Мыслить, - сказал один русский писатель, - значит, говорить и спорить с самим собой". А что происходит, когда люди говорят и спорят друг с другом? Слепой ли Космос выпускает щупальце слова-сознания, чтобы ощупать свое лицо? Абсолютный ли дух тщится узреть свой образ в осколках вселенского зеркала, разбитого злокозненным троллем? Или, как неуклюже выразился философ: "Беседа сама себя беседует"? Мне нравится определение: "Диалог - это когда две личности выходят из себя, чтобы встретиться в некоем третьем месте".

(Метафизика "Иллегарда")

Яркость, блеск, гром, восторг и ужас - если не пережить этого в детстве, если вырасти, никогда не видев акробатов, фокусников, огнеглотателей, укротителей диких животных и клоунов с их накладными носами и гомерическими шутками, - что стоящего может сотворить такой обделенный жизнью, хотя бы и учившийся в университетах "деятель культуры"? Книжки на полках и "объекты" в галереях - это еще не культура, точно так же как умение пользоваться ножом и вилкой - еще не цивилизация.

(Цирк как образ жизни)

Мне давали делать какую-нибудь деталь, для чего она и зачем она - я не знал.

(Одиссея московского парня)

И я думаю, что не случайно венчает выставку семейство Барби - этакий апофеоз кукольного прогресса: ананасы, кокосы и разноцветные бутылочки на столе, всеобщее счастье, мама с кошельком и папа в золотых трусах.

(Медитация о куклах)

Если капиталист о рабочих заботиться будет и своею прибылью с ними делиться, как же он капиталы тогда свои приумножит? Из этого противоречия интересов и проистекает естественным образом классовая борьба. А состояние, при котором этих противоречий нет, называется социализм. И социализм этот - нормальная мечта рабочих. А капиталисты его боятся и ненавидят, потому что он грозит уничтожить их классовые привилегии.

(Звезда незакатная)

Я отдал ему свой заготовленный на ужин пакет - бутерброды и огурец, и сигареты. Он поблагодарил, но сказал, что еда не обязательна, привык уже ничего не есть. Мы, неловко пошутил он, голодом лечимся.

(Несуществующие люди)

Почему в этих советских обывателях, мелких служащих, старухах и алкоголиках чем дальше, тем больше - узнаешь себя? Проблемы, которыми мучаются герои Петрушевской, - нечего есть, бедность, работа за гроши, муж пьет, бьет или ушел к другой, сын в тюрьме, мать в психбольнице, дочь рожает третьего не известно от кого и "нет денег, нет вообще денег, вот и все" - не обязательно "мои" проблемы. Но за всем этим я чувствую что-то еще, имеющее ко мне самое прямое отношение, и "натурализм" Петрушевской оборачивается тонкой и опасной работой с символами.

(Эпос обыденности)

И я подумал: может, я и сам с прибабахом? Чем еще объяснить, почему я чувствую какую-то неизъяснимую близость ко всяким уродам, пьяницам, попрошайкам - к тем, кого презирают и стараются не замечать, к тем, кто валяется в луже блевоты со следами затушенных окурков на лысине? ... Все мы - беккетовские персонажи, населяющие мусорные бачки. Потенциально, во всяком случае. Но мы не желаем признавать этот факт. "Другой", "ненормальный", "не-я" - универсальные конструкции ума, призванные спасти нас от видения реальности.

("Густав" выходит на связь, или Шпионов никто не любит)

"Чужой" - квинтэссенция ужаса, характерного для эпохи пост-антропоцентризма: будучи абсолютно ино-мирен и бес-человечен, он не познаваем и не несет с собой никакого познания. Никакой контакт, кроме гибельного, с ним не возможен; именно потому "чужое" - это сфера тотального ужаса, в отличие от "иного", сулящего экзотику и приключения.

(Чужое в своем, или Alien всегда живой)

"Только те взрослые, которые остались в душе детьми, способны противостоять демонической власти Оно", - говорит Стивен Кинг, изображая Оно сверхъестественным чудовищем, которое питается отрицательными эмоциями и разрушительными импульсами, переполняющими психику современного человека. Даже если Оно - фикция, художественный символ, душевная пустота и населяющие ее монстры вполне реальны. Чтобы убедиться в этом, не требуется быть ясновидящим. Достаточно включить телевизор или раскрыть газету. "Оно" смотрит на нас пустыми глазами родителей, политиков и супермоделей; подстерегает в подъездах и парках; кочует из тела в тело; его торжествующие личины заполонили мир.

(Света в стране чудес)

Откуда приходит ужас? Какое воздействие на реальность оказывают произведения, основанные на реальном опыте ужаса? Ответ Саттора Кейна прост и убедителен: "Долгие годы я считал, что я все это придумываю. Но на самом деле это Они говорили мне, что писать, Они давали мне силу и власть. И все это становилось реальностью". Реальность изменчива, она зависит от веры. Романы Кейна меняют умы, а через них и реальность. Даже религия не может противостоять их трансформирующему воздействию. "Никто не верит в религию так, чтобы она стала достаточно реальной. Этого нельзя сказать о моих книгах. Они разошлись тиражом миллиард экземпляров", - говорит Кейн.

(В пасти безумия)

Однако знание Зла вовсе не обязательно означает подчинение его законам. Ведь Зло, в сущности - это та иллюзорная реальность, в которой мы, обычные, непросветленные существа, "движемся и живем". Понимание природы Зла может поэтому стать путем к освобождению из его пут.

(Гигер: биомеханика зла)

Что так привлекает детей в доисторических чудищах - вот чего не пойму! Конечно, мультики, книжки и все такое, но ведь и они не на пустом месте появились, а потому что - интересно! Почему существа, как бы страшные и даже ужасные (ведь само слово "динозавр" так и переводится - "ужасные ящеры"), вымершие Бог знает сколько миллионов лет до нашей эры, так притягивают воображение и будят чувства! Может быть, архаическая прапамять? И мы чувствуем свое глубокое родство с ними? А у детей это лишь ярче проявляется - они еще не так подавлены "образованием" и сфера инстинктов у них не зажата. Воспоминание о первобытной (лучше - доисторической, до всякого быта и до всякого человека) свободе и дает, возможно, высвобождение колоссальной энергии, что и воспринимается нами как удовольствие. Или иначе - нас привлекает ужасное, но чтобы и не очень было страшно.

(Дети, динозавры и мы)

Наше воображение - наилучший генератор ужаса. Чем меньше сказано и чем непонятнее, тем сильнее наша собственная включенность: мы проецируем на это нечто самих себя, и туман оплотняется в такие чудовищные фантомы, до которых любой кинотехнологии как до звезд. В конечном счете, основной объект и источник ужаса - в нас самих.

(Семь)

Цивилизация обесценила вещи. Дом становится все больше похож на безликий номер в гостинице, кровать - уже не место, где наши предки поколение за поколением занимались любовью, рождались и умирали, а просто предмет мебели. В "эпоху массовой воспроизводимости" вещи утрачивают свою уникальность, "теряют лицо", из сгустков сознательной энергии превращаются в инструменты удовлетворения "потребностей". Соответственно меняется и отношение к ним. Как-то странно любить одноразовую зажигалку, не правда ли? Это вам не портсигар с именной гравировкой "за храбрость". Чем утилитарней отношение к вещам, тем более мертвым становится окружающий мир. Если раньше вещи были существами, то теперь и люди - неодушевленные предметы, а вместо любви - потребление и польза.

(Бутылка как вещь и существо)

Бесполезность - достоинство, а не недостаток хоум пейджа. Не все в этом мире измеряется пользой. Высшей ценностью обладает как раз то, что не поддается количественному анализу и является бессмысленным с точки зрения утилитарного подхода. Например, такие непредметные и неутилитарные акты, как любовь, творчество и сознание. При установке на смысл именно "полезная" информация оказывается совершенно бесполезной и бессмысленной.

(Апология хоум пейджа)

Расхожая фраза, что религии разъединяют людей, а Интернет их объединяет, верна лишь отчасти. Если религии связывают людей с божественным, то Интернет связывает их между собой. Бог, как кажется, от этого только выигрывает.

(Интернет и религия)

Говорят, что привычка к телевизору привела к тому, что средний американец не способен сосредоточиться на одной вещи больше 3 минут. Не знаю, так это или нет, но убежден, что Сеть способствует информационному разврату даже в большей степени, чем телевизор.

(Больные люди)

Порнография - не обязательно описание полового акта.
Порнография - это не картинки и не тексты.
Порнография - это тотальная доступность on demand.
Бессмысленно бороться с порнографией как фактом, молчаливо принимая ее как принцип.
Бессмысленно искать порнографию в Интернете, поскольку Интернет порнографичен сам по себе.

( Предисловие к "Круговращению симулякров")

Интересно отметить, что из всех порноактеров, актрис и режиссеров, выступавших на слушаниях, Линда была практически единственной, кто предал порнографию проклятию. Прочие отмечали в основном ее положительные стороны.

(Порнография и феминизм: там, где сходятся крайности. Случай Линды Лавлейс)

В детстве, когда Прискилла жила со своими родителями на полуострове Ноароотси на хуторе имени пророка Ионы, по воскресениям она вместе с другими детьми ходила в церковь или на берег моря. Там они смотрели на большой белый корабль, севший на мель во время войны. Корабль назывался "Космос".

(Прискилла - пророк пробуждения)