В буйстве цифровой революции фигура Маклюэна приобрела новое значение. Но если вы думаете, что знаете Маршалла Маклюэна или то, что он исповедовал, - подумайте еще раз.

Где в отбросах мудрость?

Дж. Джойс

В 1971 Маршалл Маклюэн объявил о новом изобретении.

Совместно со своим племянником, химиком Россом Холлом, Маклюэн запатентовал формулу соединения, позволяющего удалять запах мочи с нижнего белья. Уникальное преимущество формулы Маклюэна (которую он зарегистрировал как торговую марку Protex) состояло в том, что соединение позволяло убирать запах мочи, оставляя другие запахи - например, пота. Как объяснил Маклюэн, в осязаемом и акустическом мире человека неграмотного запах тела являлся важным коммуникативным средством. Когда электронные технологии превратят мир в глобальную деревню, племенные запахи могут опять вернуться.

Это предсказание пока что не сбылось, но если запах тела еще не вернулся с триумфом, то пророк пришел вновь. Маршалл Маклюэн родился в 1911 и умер в 1980. К моменту смерти респектабельные ученые не воспринимали его всерьез, а популярная пресса писала о нем как об эксцентричном интеллектуале, чьи дни в медиа-среде кончились так же быстро, как и начались. К 1980 трансформация человеческой жизни, ускоренная телевидением, воспринималась как нечто, само собой разумеющееся, и вопрос "куда могут завести нас электронные СМИ?" никого не интересовал. Но в последнее время развитие новых СМИ - в частности, Интернета - привнесло новые заботы. Или, если приправить это маклюэновской терминологией, - пришествие новых цифровых СМИ выставило старые технологии в новом, более резком свете и заставило нас неожиданно задуматься о медиа-среде. В сумятице цифровой революции Маклюэн вновь оказался востребован.

Консервативный христианин-анархист

Фразы Маклюэна "Средство есть сообщение" и "Глобальная деревня" повторяются как мантры в каждом "цифровом ателье" на этой земле, несмотря на тот факт, что большинство из тех, кто цитирует Маклюэна, вряд ли читали его книги. Некоторые из своих книг Маклюэн особо и не старался писать, доверяя своим помощникам и сотрудникам ваять их из своих записей и заметок. Как заметил биограф Маклюэна Филипп Марчан: "Написание книг не было сильной стороной Маклюэна".

Равно как не был Маклюэн авторитетным ученым или преподавателем. С самого начала своей карьеры канадский профессор с ученой степенью, полученной в Кембридже, не принадлежал к академическому "мэйнстриму", который он недолюбливал.

Естественно, оригинальность и академизм плохо сочетаются между собой, и это, вероятнее всего, представляло для Маклюэна особую проблему. Маклюэн начинал получать свое образование в общественных североамериканских школах, которые как тогда, так и теперь давали мало преимуществ своим наиболее одаренным ученикам. К тому времени, как он прибыл в Кембридж, Маклюэн уже имел те характерные черты, которые накладывает на человека самообразование, - стержень личного чудачества и неприятие установившихся авторитетов.

В роли социального, политического и экономического аналитика Маклюэн был клоуном. Его речи и публичные заявления дали рост целому поколению богатых футурологов и бизнес-консультантов, говорящих менеджерам то, что они хотели бы услышать. Но его собственные предсказания и бизнес-идеи зачастую были до смешного нелепы. Его "устранитель запаха мочи" не нашел отклика у бизнесменов. Маклюэн пытался с Томом Волфом сотрудничать по вопросам постановки на Бродвее пьесы, в которой СМИ появлялись на сцене как актеры. За этим проектом последовала еще пара других попыток поставить мюзиклы, включая тот, в котором русским поклонникам Элвиса предоставлялась возможность поуправлять Америкой.

Даже в тех областях, где, казалось бы, Маклюэн был достаточно сведущ - ну скажем, поп-культура - его заявления были зачастую невообразимыми. Например, в 1968 Маклюэн попытался объяснить читателям "Плэйбоя", почему мини-юбка не сексуальна.

Об истинности того или иного положения - в случае с Маклюэном - можно было вообще забыть. "Что есть правда?" - спросили его в 1974. Маклюэн ответил словами Эркюля Пуаро, героя романов Агаты Кристи: "Этта то, што расстраивает чьи-то планы".

"Видно, что вы не изучали Джойса или Бодлера, иначе у вас не было бы проблем с пониманием моей методы", - писал он одному очернителю, на которого имел зуб. "У меня нет никаких теорий ни по какому вопросу. Я веду наблюдения с целью выявления структур, силовых линий и воздействия. Каждый раз я это высмеиваю, и мои гиперболы - ничто по сравнению с теми событиями, к которым они относятся".

Странная эрудиция и провальные бизнес-советы Маклюэна отдалили его от таких популярных лекторов как Элвин Тоффлер, Питер Друкер и даже от Джона Нэйсбита, с которым он сотрудничал. Маклюэн упорно не обращал внимания на вопрос: каким образом бизнесмены могут применить на практике его предложения и каков при этом будет результат? Во время своих лекций и презентаций Маклюэн настолько отклонялся от заявленной темы, что его слушатели были сбиты с толку не менее, чем читатели.

Равно Маклюэн никогда не был в восторге от технологической элиты. "Есть масса людей, для которых "мыслить" значит отождествляться с генеральным курсом", - написал он в официальном письме в газету Toronto Star в 1974. В письме он предупреждал: электронная цивилизация создает такие условия, что человеческая жизнь будет играть роль плесени, которую можно будет спокойно расходовать, - и страстно протестовал против этого.

По своим привычкам Маклюэн был ярым книголюбом.

Он читал без устали. Недолюбливая телевидение, он наслаждался мастерством отдельных передач. В кино часто засыпал. По политическим убеждениям Маклюэн был консерватором, а по религиозным - католиком. Его заявления по поводу текущих событий всегда носили элемент нездорового спокойствия и профессиональной рассеянности.

В глубине души Маклюэн был не футурологом, но критиком и академическим бунтарем, в традициях Генри Адамса, консервативного христианина-мистика, предпочитавшего анализировать масштабные тенденции и на этой основе трезво каталогизировать факты, не несущие в себе поучительного заряда.

С другой стороны, Маклюэн не был луддитом. "Ценностные суждения создают в нашей культуре дымовую завесу и отвлекают внимание от процессов", - писал он другому своему критику. Вместо моралистического заламывания рук Маклюэн призывал своих слушателей занять позицию человека осведомленного и ответственного. "В груди человека таится глубоко укорененное отвращение к пониманию процессов, в которые мы вовлечены, - жаловался он. - Такое понимание требует куда большей ответственности за наши действия".

Вера во Христа

Маршалл Маклюэн был скептиком, шутом и безумным эрудитом. Он не раз читал "Поминки по Финнегану", обожал каламбуры и терпеть не мог, когда его забавы превращались в пшик при рассмотрении их с логически последовательной точки зрения. Любая попытка поймать его на слове с помощью критического анализа приводила его в смятение, равно как и критика его планов с точки зрения их непрактичности или абсурдности. Характерное замечание, однажды сделанное им в ходе академических дебатов, зажило своею собственною жизнью. На слова одного известного американского социолога Маклюэн возразил: "Вам не нравятся эти идеи? У меня есть другие".

В письме канадскому премьер-министру Пьеру Трюдо, с которым его связывала давняя дружба, Маклюэн писал, что в нынешней электронной среде быть последовательным нерезонно: "Любое экономическое замедление или застой позволит обществу одержать над вами верх". Маклюэн предпочитал давать свои опровержения в форме насмешек и саркастических замечаний. Как он объяснял Трюдо: "Я пытаюсь смоделировать ситуацию, в которой вопрос "Вы считаете, что мои заблуждения полностью неправильны?" будет бессмысленным. Это полностью обезоруживает оппонента и вышибает из-под него почву в любой ситуации. Это можно произнести с изрядной долей насмешки или сарказма".

Свою идею, что СМИ являются пределом распространения человека, Маклюэн вынес из работ католического философа Пьера Тейяра де Шардена, считавшего, что использование электричества расширяет центральную нервную систему. Мистицизм Маклюэна порой приводил его (как и Тейяра) к надежде, что электронная цивилизация совершит мощный духовный прорыв и приведет человечество к непосредственному контакту с Богом.

Но Маклюэн быстро охладел к этой мысли, позже придя к выводу, что электронная унификация человечества является всего лишь факсимильной копией мистического. Будучи нечестивой и плутовской, электронная вселенная есть "вульгарное и омерзительное олицетворение Антихриста". Сатана же, по замечанию Маклюэна, "является великим инженером-электриком".

Хотя Маклюэн и получал удовольствие от созерцания стычек в медиа-среде, он был глубоко предан церкви и верил во Христа. Когда один британский журналист спросил его, что он думает о вредоносности электронной культуры, Маклюэн ответил: "Нет никакого сомнения в том, что Христос побеждает. Вот почему любой христианин смотрит на нелепые попытки человека, отягощенного делами земными, нас к этому приобщить - как на забаву". Истинная христианская стратегия, по Маклюэну, заключается в том, чтобы быть "прагматичными и опытными".

Однако прагматичность и опыт - не самые подходящие слова для характеристики одного из величайших провокаторов нашего времени. Но в свете его религиозных убеждений прагматизм Маклюэна имеет некоторый смысл. Мистика непосредственно связана с голосом Святого Духа, и Он является великим ниспровергателем догм. "Прагматический" значит не "практический", а "несистематический". "Гибкий" значит не "слабый", а "временный" и "способный менять направление под влиянием новых открытий".

Страх перед глобальной деревней

Маклюэн не хотел жить в глобальной деревне, эта перспектива его пугала. Печатная культура породила человека рационального, для которого представление (вИдение) стало доминантой. "Человек печатный" жил в мире скорее светском, чем духовном, скорее разбитом по специальностям, чем едином.

Но когда информация путешествует со скоростью электричества, линейная четкость печати сменяется ощущением "все-здесь-и-немедленно". Все, что угодно, везде, где угодно, происходит одномоментно. Нет четкого порядка или последовательности. Неожиданное превращение пространства в цельное поле "низвергает визуальный смысл". Это и есть смысл "глобальной деревни": мы находимся в пределах досягаемости одного голоса или звука племенных там-тамов. Для Маклюэна такое будущее несло огромный риск массового террора и было чревато ужасом.

Нынешняя идея глобальной деревни как места, где царит всеобщая гармония и промышленное процветание, - не более чем сказки для туристов. Маклюэн пребывал в упоении от подобного идеала в течение нескольких лет в 1960-х, и это со всей ясностью выражено в его самой оптимистичной работе "Понимая медиа: распространение Человека" (Understanding Media: The Extensions of Man). В ней он воспевает дальнейшее распространение электронной культуры, когда компьютерные технологии заменят язык мгновенным невербальным общением. Он сравнил это загадочное воссоединение человечества с христианской Пятидесятницей (день Сошествия Святого Духа). Но вскоре он осознал, что до Пятидесятницы есть еще Страсти и Распятие, и пока мы все ожидаем пришествия Святого Духа, небесный Иерусалим, похоже, будет дьявольски ужасен.

Средство есть сообщение... от Сатаны

Когда Маклюэн произнес свою известную фразу (the medium is the message), он пытался поднять тревогу. По его мнению, яростные дебаты по поводу контента в СМИ - по поводу изображение секса и насилия на ТВ - полностью игнорируют суть дела. Трансформация человеческой жизни продолжается скорее с помощью носителей сообщения, нежели с помощью программ, которые они транслируют. Протестовать против этих программ бесполезно, поскольку владельцы медиа всегда рады дать обществу именно то, что оно хочет. Вставать же в оппозицию к такому "программированию" - значит не только обрекать себя на одиночество и изоляцию, но и способствовать популяризации того, против чего протестуешь.

Естественно, контент важен, но, по Маклюэну, контент не есть "программирование". (Такой контент, как писал Маклюэн, подобен "сочному куску мяса, который взломщик берет с собой, чтобы отвлечь сторожевого пса сознания".) Настоящий контент любого средства распространения информации - это пользователь этого средства. Мы - контент наших медиа. Каждое средство доносит до нас новые формы людей, чьи качества пригодны для медиа.

"Все медиа существуют для того, чтобы инвестировать искусственные ощущения и произвольные ценности в нашу жизнь", - писал Маклюэн, указывая, что электронная культура не более порочна в этом смысле, чем культура печатная или дописьменная культура поэзии, песен или мифа. Язык также является образчиком технологии, замечал он, предвосхищая - и отвергая - морализм нынешних луддитов.

Из Самуэля Батлера Маклюэн почерпнул мысль, что люди - это сексуальные органы технологического мира. Пользователь любого средства есть его содержание - в той же мере, как содержание генетического кода биологического вида, несущего информацию о нем, является его частью. Когда Маклюэн использовал свой оракульски непогрешимый тон, он рисовал воистину устрашающюю картину подчиненности человека медиа.

"Электромагнетические технологии предполагают непременным условием абсолютное человеческое повиновение и паралич размышления, как это было бы, например, если бы мозг человека располагался вне черепа,а нервы - вне тела. Человек должен служить своей электронной технологии с той же рабско-механической верностью, с какой он служит своей самодельной рыбацкой лодке, своему челну, своему книгопечатанию и другим "удлинителям" органов своего тела. Но тут-то и таится разница: предыдущие технологии были частичны и фрагментарны, а электронная - тотальна и всеобъемлюща┘ По эту сторону светового барьера дальнейшее ускорение уже невозможно".

Маклюэн полагал, что послания электронных медиа несут опасность всему человечеству: они приносят весть о конце человечества как такового, существующего в последние 3000 лет с возникновения фонетического алфавита. Механическая интерлюдия между двумя великими органическими периодами культуры заканчивается в то время, как мы это видим и слышим.

Моральное сопротивление этому, по словам Маклюэна, бесполезно и приводит только к худшим результатам. "На скоростном шоссе с потоком машин та из них, что вызывает пробки, на самом деле увеличивает скорость относительно дороги. Такой же забавный статус будет и у культурного противодействия. Когда у тенденции есть общее направление, сопротивление ей обеспечивает увеличение скорости".

Однако ответ Маклюэна неолуддитам предполагал, что есть кое-что со скоростью большей, чем электронные медиа, - мысль. Маклюэн призывал мыслить с опережением: "Контролировать изменения можно не когда ты движешься с ними, а когда ты движешься впереди них. Упреждение дает возможность изменять поток и контролировать его силу". Если отбросить сопротивление и позволить сознанию лететь впереди грядущих перемен, то, по Маклюэну, у нас еще остается какой-то шанс спасти то, что останется от человечества, или изобрести что-то лучшее взамен.

Такой горячий, что аж холодно (So hot he's cool)

Печать - это горячо. Телевидение - это холод. Машиностроительные механизмы - горячо. Сделанные вручную - холодно. "Горячие" медиа рассчитаны на пассивное потребление. "Холодные" медиа предполагают и поощряют активное участие.

Иногда.

Поскольку Маклюэн был ловкачом и священным глупцом, любые попытки "шовинистов от правильности" (как их окрестил гипермедиа-гуру Тед Нельсон) как-то дисциплинировать его терминологию будут безрезультатными.

Говоря "горячо", Маклюэн как правило имел в виду те медиа, что насыщены информацией и не требуют деятельного участия пользователя. Радио является "горячим", поскольку человеческий голос в нем усилен, а человеческая речь стандартизирована и прояснена, тем самым объем интерпретации, необходимый для понимания, уменьшен. Слушатель радиопередачи получает богатый поток информации, который проходит через его уши прямо в мозги.

И наоборот: телезритель глубоко вовлечен в процесс, поскольку низкое разрешение экрана и его мозаичность требуют большего мысленного участия. Телевидение предполагает наличие иронических комментариев от зрителей, которые постоянно вынуждены собирать воедино в своем сознании картинку. Телевидение породило ТВ-пульт и блуждание по каналам, что сделало очевидным участие пользователя. Радио-пульт, подобный телевизионному, использует очень малое количество радиослушателей, а блуждание по каналам ассоциируется с наименее подходящей для этого средой - с автомобилем.

"Горячие" медиа доставляют больше информации, потому что они берут какое-то одно значение, например, точку зрения, и далее увеличивают и обобщают ее до состояния получения оптимального эффекта. Отпечатанные книги "горячее", чем иллюстрированные манускрипты, поскольку отпечатанные книги унифицированы и повторяемы. Как только человек справится с кодом и приобретет опыт в чтении, ничто уже не будет способно отвлечь его от прямой и быстрой передачи данных. В иллюстрированном манускрипте текст предстает в уникальных визуальной форме и стиле, с чем читателю постоянно приходится считаться.

Маклюэн считал, что мир остывает после "горячего" периода. Твист был "холоднее", чем чарльстон. "Холод" джаза пришел на смену би-бопу. ТВ "холоднее", чем радио, которое в свою очередь "холоднее" печати, но куда "горячее", чем песни и танцы племенной культуры.

Лексикон Маклюэна был контр-интуитивным. "Холодное" медиа предполагает большее участие, но большая вовлеченность также означает большую пассивность. Жалобы на то, что нынешняя молодежь обладает очень низкой способностью концентрировать внимание, есть не что иное как признак усиления участия, связанного с общим "остыванием" медиа.

Разговор - очень "холоден". Лекция куда "горячее". В разговоре масса повторов, пробелов, пауз, задержек, и участники вынуждены их отфильтровывать, заполнять и интерпретировать. Лекция же концентрирует информацию и превращает ее в ровный поток, который воспринимается с меньшим усилием и - соответственно - с меньшей вовлеченностью в процесс.

Если средство "холодное", то повторения желательны. Тот факт, что большинство денег, вырученных от показа телевизионных драм и комедий, получается от повторов этих передач, равно как успех бродвейской постановки, пародирующей эпизоды из популярного телесериала, явно позабавил и вполне удовлетворил бы Маклюэна. В "холодной" культуре медиа мифичны по форме и, как мифы телепрограммы, от повторения только совершенствуются.

В нашей "холодной" электронной культуре каждое сообщение постоянно повторяется (как спам в почтовом ящике). "Если есть готовность к тому, чтобы "въехать", то можно остановиться где угодно, после первых нескольких фраз, и понять все сообщение", - так писал человек, любивший повторять лозунг, по его признанию, взятый у IBM: "Информационная перегрузка=распознавание образов" ("Information overload = pattern recognition")

На научном языке это называется "метонимия" (замена одного слова другим на основе связи их значений по смежности) - целое может быть заменено частью. Маклюэн верил что "метонимия" (которую можно графически выразить в виде фрактала, или спирали, или паутины концентрических кругов) - это естественное состояние электронной коммуникации. Все попытки приложить к ней линейные логически последовательные графики, построения и аргументы непреднамеренно окажутся смешными.

Маклюэн рисовал следующую картину: пре-индустриальные регионы нашей планеты стремятся к механизации, в то время как Первый Мир (капиталистический, по аналогии с социализмом и Третьи Миром) весело плывет назад, в племенное бессознательное. В одном из своих технократических видений будущего Маклюэн представлял себе центральный комитет по управлению медиа, который бы устанавливал и наблюдал за соотношением электронных и неэлектронных медиа, удерживая таким образом мир от катастрофы. В других случаях он рисовал картину мира, в котором человечество, спотыкаясь, бредет во мрачное будущее, контролировать которое оно не в силах.

Гармония или паника? "Холодное" участие в процессе или "горячее" неистовство? Маклюэн допускал оба варианта. "В этом мире среди людей, - писал он в 1964, - неожиданно появятся новые вихри власти".

Но на кого ж он все-таки был похож?

Маклюэн был профессором и курил трубку. Трубка - это "холод" и участие в процессе, в то время как сигареты - это абстрактное, унифицированное и "горячее". Тот факт, что сигареты могут служить валютой, а трубочный табак - нет, мог бы дать Маклюэну обильную пищу для монологов, которые он мог бы продолжать до тех пор, пока у слушателей не завянут уши.

Маклюэн любил поговорить. Речь была для него естественным медиа. Он мог проспать несколько часов, а проснувшись с какой-то идеей, мог в любое время позвонить другу и начать говорить об этом. Питер Друкер, знавший Маклюэна в 40-е, когда Друкер преподавал в Беннингтон-Колледже, вспоминает момент, когда ранним дождливым утром он открыл дверь и обнаружил на пороге Маклюэна, промокшего, но желающего побеседовать. По словам Хью Кеннера, канадца, хорошо знавшего Маклюэна в 50-е, которого Маклюэн просто заставил получить докторскую степень в Йеле и который позже стал блестящим ученым и эссеистом, Маклюэн был фанатичным говоруном, который любой фильм мог смотреть не более 20 минут, - этого вполне хватало, чтобы зарядить лекцию на весь вечер.

Маклюэн умел сохранять бесстрастное выражение лица. Если он частенько смеялся над своими собственными шутками, то для сбитой с толку аудитории это могло служить сигналом, что шутка была спонтанной, - потому что когда он действительно хотел подшутить над своей аудиторией, он делал это без тени улыбки.

Факты мало волновали Маклюэна; он никогда не отказывался от своей точки зрения в спорах. Когда ученики или коллеги, не упускавшие возможности заметить огрехи, ловили его на явно некорректных примерах, Маклюэн начинал упорно гнуть свою линию, повышал тон, перебивал оппонента и резко менял тему. Но стоило оппоненту допустить ошибку в произношении, как Маклюэн был тут как тут. Джон Уэйн, британский поэт и друг Маклюэна, называл его метод "критика переполненного сознания". Подобно метеоритному дождю, падающему в сжатую оболочку звезды, возражения могли сыпаться в сверхнасыщенную фактуру маклюэновской речи - и в том, и в другом случае влияние было минимальным, если вообще было; скорее они служили дополнительным горючим.

И это вовсе не потому, что у него были плохие манеры. Когда дело касалось этикета, он был джентльменом, но стоило вспыхнуть пламени, Маклюэн отказывался его притушить. Изрядное количество друзей-интеллектуалов, которые знали его на протяжении многих лет, под конец стали от него уставать. У него было очень мало друзей, с которыми он бы мог сохранять хорошие отношения все время.

Друкер отзывался о Маклюэне как о мономане, сконцентрированном на себе; но о человеке, который проглотил тысячи книг и интересовался всем, чем угодно, пожалуй, вернее было бы сказать, что он "полиман". Эта мания одновременно и поддерживала, и разрушала его.

Я Маклюэна не читал, но┘

Почему мы сегодня не читаем Маклюэна? Несмотря на свои знания и академическую синекуру, открывавшую перед ним все возможности, Маклюэн мало что сделал, чтобы стать влиятельным писателем или ученым. С самого начала своей карьеры он не обращал внимания на коллег. Он написал несколько книг, и с каждой последующей они были все более трудными для восприятия. У него не было достаточного количества учеников, которые могли бы перенять его наследие. Маклюэн довольно неаккуратно, если не сказать наплевательски, относился к своим преподавательским обязанностям, равно как и к обязанности регулярно публиковаться.

Маклюэн спокойно подписывал своим именем материалы, которых он не писал. Подобная практика продолжилась и после его смерти. Книга "Глобальная деревня: трансформации мира и СМИ в XXI веке", "написанная" в соавторстве с Брюсом Пауэрсом, была опубликована в 1989, через 9 лет после смерти Маклюэна. Из предисловия не очень понятно, каким именно образом стало возможным подобное посмертное соавторство, но похоже, что книга возникла из аудиозаписей обоих авторов и из незавершенных рукописей. За свою жизнь Маклюэн опубликовал неудачный информационный бюллетень, написал сбивающие с толку письма бизнесменам, выступал с абсурдными комментариями на телевидении - и не прилагал усилий для защиты своего достоинства или упрочения своей репутации.

И тем не менее его имя и его высказывания у всех на слуху. "Месседж" Маклюэна проник в устную культуру электронного века, и никакая научная критика или едкие насмешки уже не смогут вывести его из обращения. Маклюэна продолжают цитировать не только потому, что его высказывания остроумны, но также и потому, что они так и не были поняты. Если бы они были аккуратно упакованы в оболочку систематической социологии СМИ, общество бы их поглотило, усвоило и спокойно забыло. Его фразы похожи на строки из стихов или песен - они несут в себе мощные и двусмысленные сообщения, обращенные к новым условиям среды.

Тому же, кто, познакомившись с цитатами, пойдет далее и рискнет углубиться в книги Маклюэна, он может показаться устаревшим - особенно в свете его надежды на брак человечества и СМИ (эта теория даже не укладывается в понятие "технологического идиотизма"). Шутки и насмешки Маклюэна призваны обратить внимание на то, куда ведут нас СМИ, и до сих пор не ясно, насколько его зов был услышан. Считать, что Маклюэн устарел, весьма удобно, поскольку это затушевывает наш стыд за то, что мы не способны жить по его требованиям. Его мольбы о понимании и предупреждения о конце похожи на афористичные увещевания и эсхатологические пророчества церкви времен ее начала.

Успех Маклюэна вытекает из его неудач, что можно рассматривать как своеобразную форму мученичества. Он разбрасывался на слишком большее количество разных СМИ, метал бисер перед свиньями ("подверг себя опасности перед свиньями", как сказано в "Поминках по Финнегану") и растратил свою многообещающую научную карьеру на тысячи шуточек, колкостей, плоских каламбуров, безумных телекомментариев и писем к редакторам. Респектабельные круги задирали носы, презирая его "благочестие", и его репутация как мудреца постепенно сошла на нет. Но сегодня Маклюэн живет (и даже посмертно выпускает книги) - как бессмертный святой электронной культуры.

1911 - родился 21 июля в Эдмонтоне, провинция Альберта, Канада

1930 - опубликовал свою первую статью "Макаулэй - вот это человек!" в студенческой газете Университета Манитобы

1937 - обратился в католицизм

1951 - опубликовал свою первую книгу "Механическая невеста"

1953 - основал журнал "Исследования" для публикации работ на тему языка и медиа

1955 - основал компанию "Idea Consultants" по предложению творческих бизнес-советов для руководителей

1962 - опубликовал "Галактику Гуттенберга"

1964 - опубликовал "Понимая медиа"

1966 - его цитируют в "The New York Times": "Я предсказываю возвращение острых соусов в американскую кухню. С появлением цветного телевидения вся сенсорная жизнь обретет совершенно новые грани"

1967 - опубликовал "Средство есть массаж"

1967 - удалена опухоль мозга

1967 - был представлен на обложке "Newsweek".

1968 - основал информационный бюллетень "Dew-Line" с целью популяризации новых идей среди руководителей

1970 - осмеян в карикатуре в "New Yorker": "Эшли, а ты уверена, что уже пора задаваться вопросом на вечеринках: "Что же случилось с Маршаллом Маклюэном?"

1972 - соавтор книги "Бери сегодня" (продана в количестве 4000 экз.)

1977 - появился в фильме Вуди Аллена "Энни Холл"

1980 - умер

1989 - опубликована "Глобальная деревня", написанная совместно с Брюсом Пауэрсом

1995 - первое э-мэйл интервью, в Wired

"Средство есть массаж"

"Средство есть массаж", небольшой томик, опубликованный в 1967, был единственным бестселлером Маклюэна. Маклюэн написал заглавие, Джером Эйджел собрал "маклюэнизмы", а Квентин Фиоре придумал дизайн, соединил образ и слово и тем самым изменил ниши представления о том какой "должна" быть книга. Книга была переиздана в 1989 и с тех пор не переиздавалась.

Copyright © 1993-2001 The Cond Nast Publications Inc. All rights reserved.

Copyright © С. Карамаев, перевод.

Публикация перевода статьи Гэри Вулфа из журнала Wired о Маршалле Маклюэне (Marshall MacLuhan), канадском теоретике медиа, идеи которого все чаще вспоминают в последнее время в связи с развитием электронных коммуникаций - начало совместного проекта Фонда эффективной политики и рубрики "Нет-Культура" (Русский журнал) по ознакомлению российских читателей с творчеством Маклюэна. Сначала планируется перевести различные материалы о философе, а затем - и сами его работы. В частности, не за горами появление на русском языке одной из самых известных книг Маклюэна - Understanding Media (1964).

• Who was Marshall McLuhan? (страница Mark Beaulieu)
• McLuhan Probes (изобразительные вариации на темы Маклюэна - Nova Scotia College of Art and Design & The Herbert Marshall McLuhan Foundation).