Статья Михаила Завалова, опубликованная недавно в "РЖ", - несколько запоздалая и растерянная реакция на повсеместные дискуссии об интернет-зависимости. Запоздалая - потому что дискуссии эти длятся не первый год, в том числе и в Рунете. Растерянная, так как видно: человек столкнулся с ошеломляющей информацией и, не зная толком, как ее оценить, пытается отшутиться. Отшучивается Завалов в свою пользу. Мол, есть тут всякие завиральные теории, но ведь мы с вами люди адекватные, поэтому можем оттягиваться по-прежнему. Нам ничего не грозит.

Не хочется обвинять автора в недобросовестности и ловить его на явных логических ляпах, но похоже, дело серьезнее, чем ему представляется. Я более трех лет занимаюсь изучением разного рода зависимостей (от наркотической до информационной) и хотел бы со своей точки зрения прокомментировать ситуацию.

Истинные причины споров о сетевой зависимости напрямую не связаны с Интернетом. Речь по существу идет о том, как позиционировать себя в мире новых технологий, в мире, который дает человеку массу возможностей потерять контроль над собой. Отсюда и возникает аналогия с наркоманией.

Еще несколько десятилетий назад люди целенаправленно разрабатывали наркотики - препараты, позволяющие уйти в отрыв от реальности. Теперь ситуация изменилась. Контуры реальности гораздо более расплывчаты, чем прежде, и чтобы уйти в отрыв от нее, уже не требуется специальных усилий. Сделать это можно с помощью ТВ, современной музыки, интернета и ряда других аттракционов нового времени, включая политику, спорт, шоппинг и путешествия. Сегодня - наоборот - требуются усилия, чтобы адекватно воспринимать мир и оставаться самим собой.

Стоит ли квалифицировать сетевую зависимость как наркотическую в прямом смысле слова? Не самый простой вопрос. Врачи определяют наркотики как вещества, обладающие тремя качествами: они делают человеку очень приятно; их отсутствие вызывает болезненные ощущения; и, наконец, они вредны для здоровья.

Интернет вряд ли можно назвать "веществом", но зависимость от него формально соответствует всем критериям. Люди, подверженные этой зависимости, признаются, что в Сети настроение у них существенно улучшается, а после выключения машины вновь падает. Вред же, помимо мигреней, близорукости и остеохондроза, заключается в том, что от постоянного нахождения в онлайне человек теряет ощущение реальности и становится законченным неврастеником со всем присущими неврастении делами: бессонницей, депрессиями, раздражительностью, чувством вины.

Все это, выражаясь научно, можно определить, как "расстройство волевого контроля, не вызванное химическими веществами". Теоретически до такого расстройства может довести даже непомерное увлечение кубиком Рубика. Но для людей XXI века это слишком примитивное развлечение. Современные аттракционы стократ изощренней. Они достигли почти биологического уровня сложности. Интернет тем и завораживает, что разбираться в нем можно до бесконечности, даже если ты опытный хакер. Это игрушка на всю жизнь.

С чего же начинается загадочная болезнь, которую американские психологи именуют красивым словом "internet-addiction"? С того же, с чего и любая другая зависимость. С потери контроля и с желания перепоручить кому-нибудь ответственность за свое тело и душу. Я думаю, что зависимость рождается раньше, чем ты садишься за клавиатуру. И наркоманом человек становится до того, как его шприц окажется наполненным героином. Укол - это последняя, заключительная стадия заболевания.

На сленге "убить себя" недаром означает "принять наркотик". Принял, и жизнь происходит как бы сама собой, не требуя от тебя дополнительных усилий и соучастия. Жизнь идет, а тебя в ней нет.

"Дано мне тело, что мне делать с ним? Таким единым и таким моим?" - сказано у Мандельштама. Поэт, как видно дальше по тексту, удивляется и радуется этому неслыханному дару - своему физическому воплощению на Земле. Однако далеко не все смотрят на вещи так же, как Осип Эмильевич. Человечество с известной долей условности можно разделить на тех, кого тяготит тело и сознание, и тех, кто стремится держать себя в руках, сохранять контроль над собой. Это рассуждение можно было бы подкрепить выкладками из Канта, Бергсона и Ницше о субъективности и объективности, человеческом и надчеловеческом. Но в том-то и дело, что проблема ответственности за самого себя лежит не только и не столько в плоскости философии. Эту проблему приходится решать каждый день. Когда садишься за компьютер, смотришь ТВ, говоришь по телефону, общаешься с близкими. И, по сути, она так же неразрешима, как талмудическая дилемма: суббота для человека или человек для субботы.

Я предлагаю для простоты разделить людей на лузеров и виннеров. Эта терминология, думаю, хорошо впишется в обиход Интернета, чей родной язык - английский. Язык, как часто бывает, подсказывает нам дополнительные оттенки смысла: to lose означает не только "терять", но и "проигрывать", "терпеть"; to win - не только "выигрывать", но "приобретать", "добывать".

Лузер хочет быть в этой жизни объектом. Он охотно смешивается с толпой футбольных фанатов или политических демонстрантов. Тинэйджеров на дискотеке или солдат, марширующих строем. Он не в силах выключить телевизор, хотя и равнодушен к тому, что ему показывают. Он вряд ли откажется принять наркотик или выпивать по несколько раз в день, если ему предложат. Любое решение, преложенное извне, кажется лузеру верным.

Винер, если это настоящий винер, а не лузер, косящий под винера, ведет себя принципиально иначе. Он не перекладывает на мир ответственность за себя и свои поступки. Он пьет пиво, которое ему нравится, вне зависимости от того, продвинутое оно или нет. Он может попробовать и наркотик, но обязательно задумается о последствиях и о том, сможет ли держать ситуацию под контролем. Винер хочет быть человеком, а не функцией, жить, а не играть социальную роль: учащегося, менеджера, представителя электората, target group, мужа, любовника, пользователя. Когда ему предлагают выйти на демонстрацию или сыграть в лотерею, он спрашивает: "Мне это надо? Лично мне это надо?" И если надо, обязательно согласиться. А нет - решительно зашагает своей дорогой. Винер обижается, когда его называют васей пупкиным. Зваться пупкиным - значит не зваться никак. Даже в чатах он предпочитает выступать под собственным именем, а не под никами типа "robot" или "doctor sex".

А теперь вернемся к Сети и связанным с ней проблемам, к "расстройству волевого контроля". Это расстройство грозит тем, у кого и так с контролем не все в порядке. То есть хроническим лузерам, неудачникам и растеряхам. Среди них много тинэйджеров, которые еще не научились принимать решения и отвечать за свои поступки. Немало старых пердунов, приученных совком к тому, что от них ничего не зависит. Хватает и людей среднего возраста, прекрасно адаптировавшихся в новом времени, где спрос определяется предложением. То есть - ты берешь от жизни не то, что хочешь и в чем нуждаешься, а то, что тебе предложат. Примерно такая же ситуация была и в советские годы. Просто выбор тогда был значительно меньше, разница только в этом.

Интернет с изначально присущими ему анонимностью, интерактивностью и поливариантностью придуман будто специально для лузеров. Если даже не брать посещение порносайтов, зависание в чатах и сетевые игры, лузер в Интернете может найти немало занятий по душе: активных - и в то же время пассивных. Приведу лишь один пример. Если в Яндексе запустить поиск на слово "лузер", машина выдаст более тысячи ссылок. От такого количества (это доказанный факт) пользователь впадает в оторопь, а иногда и в депрессию. Но интересно другое. После первой сотни ссылок человек напрочь забывает, зачем он вообще полез в Сеть и что хотел выяснить. Он становится похож на персонажа рассказа Стейнбека, на мальчика, которого сжевала жевательная резинка.

Значит ли все это, что Интернет опасен и надо его запретить? Но в таком случае придется запрещать телевизоры и макдональдсы, дискотеки и пивные ларьки. Все они одинаково милы лузеру и ведут к расстройству волевого контроля. Если не будет Сети, лузер найдет себе новый аттракцион. На одном сайте я прочел очень точное изречение: борясь с проституцией, не нужно уничтожать органы, с помощью которых женщина занимается проституцией. Причина не в половых органах и не в Интернете. Все дело в том, лузер ты или винер. Ты имеешь или тебя имеют.

Можно программировать под ЛСД или писать прозу в состоянии алкогольного опьянения, как Венедикт Ерофеев. Но то же самое можно делать и на трезвую голову. Ведь если ты можешь программировать, только закинувшись, значит, программирует наркотик, а не твой мозг. Если можешь писать, только выпив, - пишешь не ты, а водка.

Я лично знаю талантливого литературного критика, который так и не смог перейти на компьютер с пишмашинки. На машинке он сочиняет, а на компьютере не выходит. Глупо, конечно, по таким мелочам судить о человеке, но, думаю, он и сам понимает, что его талант зависит от сущей ерунды - привычки стучать на "Ятрани".

Интернет создали профессионалы. Создали для того, чтобы легче было общаться друг с другом, быстрее получать и обрабатывать информацию. Профессионал - заведомо винер. Он использует орудие производства, чтобы достичь своей цели. Но в каждом винере живет лузер, который уговаривает: расслабься, сыграй в игрушку, почитай анекдоты, сходи на прикольный сайт. Сочиняя эту статью, я раз пять проверял почту, хотя в этом не было никакой необходимости, и два раза сыграл в "Сапера". Оба раза взорвался.

В расслабухе, естественно, нет ничего дурного. Но при одном условии. Если ты можешь контролировать себя и в какой-то момент сказать: "Отдохнули, и хватит. Теперь пора за работу", - все в порядке. Если же ты не в силах остановиться - тебе прямая дорога в пациенты доктора Кимберли Янг и профессора Виталины Буровой, главных авторитетов в области "internet-addiction".

Хочу резюмировать, возвращаясь к статье Завалова. Интернет опасен именно для тех, кто, по выражению Завалова, привык болтаться там, как сосиска. Перспектива у этих людей одна: сосиску рано или поздно положат в хотдог и запьют продвинутым пивом.