Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Gateway | Невод | Интер(офф)вью | Бессрочная Ссылка | НасНет | ГлобусНет | Интер(акти)вью | Дурацкий Музей | Кафедра | Русская сеть: истории | Конец прекрасной эпохи
/ Net-культура / < Вы здесь
Задушит ли утопия коммерцию?
Дата публикации:  18 Декабря 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Что ты спрятал, то пропало, что ты отдал, то твое
(Шота Руставели, "Витязь в тигровой шкуре")

Бывает, на улице услышишь: "Как это, как это, как это!",
"В греческом зале, в греческом зале", -
и так и хочется крикнуть: "Это же я придумал, я!"
(М. Жванецкий, цитирую по памяти)

Сеть проникает все глубже в нашу жизнь и все сильнее ее меняет. Вопросы авторского права и интеллектуальной собственности, до недавнего времени не числившиеся в разряде животрепещущих, стали актуальны и порождают бурные споры. Дело тут не только в "Напстере" и пиратских копиях популярных программ, поскольку почти все мы имеем с ними дело только как пользователи. Но люди все больше выставляют в сети собственные произведения - тексты, фотографии, программы - и получают возможность посмотреть на проблему с другой стороны, с точки зрения автора, поставленного перед жестокой дилеммой: либо не выставлять, либо, выставив, рисковать утратой контроля над судьбой своего детища.

При этом проблема обычно понимается, как психологическая: выставленное в Сети слишком легко украсть.

"Не пой
мою песню!"
На самом же деле, проблема гораздо глубже. Ключевые слова здесь не "легко", а "свой" и "украсть", суть заключена в самом понятии собственности. Веками и тысячелетиями человеческая интуиция формировалась обыденным опытом обращения с вещами материальными: орудиями, землей, украшениями. Такая вещь сохраняет свою индивидуальность и единичность. Собственность на вещь - это право человека пользоваться этой вещью и позволять или не позволять другим пользоваться ей. Нужно оно затем, что одной вещи на всех не хватит, она не может находиться в двух местах одновременно.

Но вот песня никому не принадлежала, потому что ее на всех хватит. Если я работаю топором, то другой уже не может тоже им работать, а одну и ту же песню могут петь сколько угодно людей в разных местах одновременно.

Поэтому понятие интеллектуальной собственности оформилось только уже в наше время. Интеллектуальная собственность - это собственность на песню, право позволять другим ее петь. Оно, конечно, тоже имеет чисто экономическое обоснование. Оно нужно (в идеале) затем, чтобы автор имел возможность получать материальные блага за (востребованные) результаты своего труда. А точнее, пожалуй, чтобы не дать не-автору присваивать плоды труда автора, тиражируя и продавая их. Такая справедливость - новейшее завоевание: Пушкин мог продать рукопись, Моцарт оперу, но за перепечатку и исполнение они ничего уже не получали, даже если им казалось это несправедливым.

Но "Евгений Онегин", все же, не совсем то же самое, что песня "Окрасился месяц багрянцем". До самого последнего времени сколько-нибудь объемный текст не существовал сам по себе, он был неотрывно привязан к вполне материальной книге, увесистой и недешевой в производстве. Издатель продавал книгу, беря на себя все издержки и платя писателю небольшой гонорар, как участнику производственного процесса, привносящему в продукт буквы, такой же необходимый элемент, как и бумага, на которой их печатать. Собственно, представление о том, что буквы можно вообще рассматривать независимо от бумаги, на которой они напечатаны, оформилось всего полвека назад, в работах Шеннона и других основоположников теории информации и кодирования.

Буквы
без бумаги
Но сейчас происходит удивительное: буквы не в теории, а на практике оторвались от бумаги и зажили собственной жизнью. Этого еще не было даже в краткую эпоху магнитофонов, и не только потому, что переписывать стало гораздо легче и быстрее, но главным образом потому, что цифровая техника обеспечивает практически идеальное копирование, без потерь качества. Видели ли вы когда-нибудь, чтобы в файле, записанном на диск, а потом прочитанном, появились опечатки? "Копия" принципиально неотличима от "оригинала" - в материальном мире такого не может быть, по крайней мере в обозримом будущем. И это ломает все привычные представления.

Впрочем, если приглядеться, не такая уж это и новость. Вы не скажете, что стихотворение Лермонтова "Парус", напечатанное в книжке, стоящей у вас на полке, - это копия некоего оригинала. Любой неискаженный экземпляр текста и есть оригинал. Поэтому перенос текста в Сеть не привносит для писателя ничего принципиально нового, он уже психологически готов к невозможности контролировать распространение его произведения в Сети. Свидетельством тому практическое отсутствие проблем с авторским правом у виртуальной библиотеки Мошкова и других. Другое дело - картина или музыкальное исполнение, у которых есть один оригинал, и любая копия уступает ему в качестве. Но цифровая революция ставит звукозапись и оцифрованное изображение в точно такое же положение, как и текст, в то время как художник, фотограф и музыкант, в отличие от писателя, к этому не готовы. (Художник, правда, пока еще далек от линии фронта, потому что картину сейчас полностью оцифровать невозможно или непрактично.)

Одна штука
песни
Итак, у оцифрованного произведения теряется различие между оригиналом и копией. Но мало того, само понятие экземпляра и копирования (английское "copy" в "copyright" означает и то, и другое) становится чрезвычайно зыбким. Спросим себя: сколько существует в мире экземпляров песни "Окрасился месяц багрянцем"? Не правда ли, на редкость бессмысленный вопрос, больше всего напоминающий схоластические подсчеты количества ангелов на острие иглы. Но это народная песня (на самом деле - литературная псевдонародная, ставшая затем народной, но это не сильно меняет дело), а с нормальным авторским произведением, казалось бы, таких проблем не возникнет? Прекрасно возникают. Сколько существует в мире экземпляров стихотворения М.Ю.Лермонтова "Парус"? Ну, сколько-то отпечатано на бумаге, с ними просто. Сколько-то лежит в виде электронных текстов на дисках компьютеров. Один есть в библиотеке Мошкова.

Один? Если вы сейчас пошли по этой ссылке, то экземпляры "Паруса" возникли в дисковом кэше сервера, его оперативной памяти, в памяти нескольких маршрутизаторов на пути от lib.ru к вашему компьютеру, в его оперативной памяти, на вашем экране, в кэше вашего браузера, на сетчатках ваших глаз и у вас в мозгу. Некоторые из этих экземпляров живут доли секунды, другие - годами. И - да-да, в головах всех людей, знающих стихотворение наизусть, есть по экземпляру. Если, согласно закону РФ об авторском праве, запись в память ЭВМ есть копирование ("воспроизведение"), то и запись в человеческую память ничем не хуже (или - не лучше). Закон РФ определяет "экземпляр", как "копию произведения, изготовленную в любой материальной форме". Думаю, что законодатель не сомневается в материальности механизмов человеческой памяти.

В пространстве Сети, таким образом, и "Парус", и "Евгений Онегин", и даже "Война и мир" ведут себя как песня - нет стабильного корпуса материальных экземпляров, а есть кипящее море "виртуальных экземпляров", бесконечно рождающихся и умирающих. Если, переставляя книгу с полки на полку, вы не занимаетесь копированием, то перемещая файл из одной "папки" в другую, вы, возможно, несколько раз создаете и уничтожаете экземпляры. Копирование становится неотъемлемым атрибутом самого существования оцифрованного произведения. И это серьезно подрывает ту основу, на которой зиждется идея собственности. Невозможно заметить пропажу, потому что пропажи нет - оттого, что появилась еще одна копия, нигде ничего не убыло. А мы пугаемся, как дикарь, который думает, что бледнолицый фотограф уносит в своем ящичке его лицо и имя.

Заметим в скобках, что идея авторства как такового при этом нисколько не страдает. Если, например, имя автора входит в полный текст произведения, то на всех неискаженных копиях оно будет сохранено (в отличие от потерянного в доцифровую эпоху имени автора песни "Окрасился месяц багрянцем").

"Я сказал,
не пой!"
Но декларируемое право автора на контроль за изготовлением экземпляров лишается смысла, как только произведение помещено в Сети в открытый доступ (даже если это сделано и без разрешения), за невозможностью это право реализовать. Примерно как бессмысленно декларировать право человека на полеты птицею в поднебесье. Как невозможно заставить человека, знающего "Парус" наизусть, стереть нелегальный экземпляр из памяти. (Интересно, что закон РФ об авторском праве декларирует право автора изъять из обращения уже выпущенные туда экземпляры, но - за свой счет!)

А зачем вообще нужен авторский контроль над копированием? Казалось бы, чем плохо, если любой желающий может получить свой экземпляр? Ведь он ни у кого при этом не отнимает их экземпляров. Разве плохо, если у всех все есть? Если бы пакеты молока размножались так же легко, как тексты, неужели кто-нибудь стал бы возражать, даже несмотря на то, что некоторым фермерам пришлось бы переквалифицироваться?

Ах да, контроль нужен для того, чтобы не позволить не-автору воспользоваться плодами чужого труда.

Вдумайтесь в последнюю фразу. Что-то в ней не так. Если автор публикует работу, плод своего труда, то это для того, чтобы другие могли ей воспользоваться, а зачем еще? Прочитать, послушать, научиться, вдохновиться, применить... Тогда что же на самом деле охраняет закон об авторском праве?

Грубо говоря, три вещи: во-первых, собственно авторство, во-вторых, возможность извлекать из произведения выгоду, и в-третьих, его целостность.

Первое принципиально не меняется в Сети. Выдать чужую работу за свою, пожалуй, стало только труднее, потому что есть поиск. Это пока не относится к изображениям и музыкальным записям (если плагиатор не настолько ленив, чтобы сохранить имя файла), но и это - дело времени.

Поговорим про извлечение выгоды. Существует три способа зарабатывать на интеллектуальном (было бы вернее называть его информационным) продукте: 1) продать право на первую публикацию (здесь Сеть ничего не меняет), 2) продавать экземпляры и 3) собирать плату за публичное исполнение или показ.

Буквы
без бумаги
продаются
один раз
Если продукт полностью, без потерь, может быть переведен в электронную форму, то с продажей экземляров дело плохо. Цена произведения в силу чисто экономических причин пропорциональна, грубо говоря, известности автора, умноженной на качество произведения и на степень уникальности произведения. Если любой из трех сомножителей близок к нулю, то и результат стремится к нулю. Так, "оригинальная" гравюра Дюрера, изготовленная с его досок в наши дни, значительно дешевле старых оттисков, хотя, вполне возможно, она и лучшего качества. Просто потому, что старых сколько есть, столько есть - и больше не будет, а новых можно наделать еще - степень уникальности значительно ниже. Уникальность экземпляра произведения, существующего в электронном виде в открытом доступе, равна нулю. Соответственно, равна нулю и его продажная цена. Даже если вы продаете продукт на компакт-диске, он так легко копируется на компьютер, что это ничего не меняет: буквы оторвались от бумаги. (Ну да, пока что скопировать целый диск через Сеть не всем доступно, но это скоро перестанет быть препятствием.)

По существу, раз два экземпляра одной и той же информации абсолютно тождественны, их вернее рассматривать как одну и ту же вещь, и таким образом попытка брать за нее деньги более одного раза - это простое мошенничество.

Луддизм
сегодня
Производители музыкальных записей и программного обеспечения пытаются бороться с этим законом природы, но их борьба обречена. Процессы вроде дела "Напстера" на заре информационной революции больше всего напоминают восстания луддитов на заре революции промышленной. Сколько-нибудь действенный контроль за некоммерческим распространением информации и в прежние времена могли обеспечить только репрессивное тоталитарные режимы орвеллианского толка, а нынче это уж и вовсе невозможно. И всем нам придется приспосабливаться к этой новой реальности, потому что отменить ее нельзя.

Но если так, не означает ли это экономической катастрофы? Производство (создание, а не тиражирование) фильма "Титаник" или MS Office - дело дорогое, и если оно не окупится продажей, то будет прекращено. Все пострадают. Что толку в "свободном распространении информации", если из-за него перестанет производиться информация и нечему будет распространяться?

Конечно, как и промышленная революция, нынешняя смена парадигмы принесет (уже приносит) некоторые потрясения. Но как и та, она в конечном итоге благотворна. Удержусь от соблазна сказать, что "Титаник" и MS Office - невеликая потеря (disclaimer: этот текст набирается в бесплатном редакторе Emacs). Гораздо важнее, что человек никогда не перестанет бесплатно производить красивые и полезные вещи. Собственно, и сейчас подавляющее большинство писателей и художников не зарабатывают на жизнь своим творчеством, но творить не перестают. Для них Сеть вообще мало что меняет, кроме новой возможности показать свою работу людям, которые никогда бы ее без того не увидели.

Но и не только в этом дело. Продажа интеллектуального продукта в чистом виде, минимально отягощенного материальной упаковкой, вообще есть исторически кратковременный эксперимент второй половины двадцатого века. До появления звукозаписи музыканты зарабатывали живыми концертами, и этой возможности Сеть у них отнять никак не может. Так же, как репродукция живописи, запись музыки займет подобающее ей место: реклама, сувенир, эрзац "для бедных", учебное пособие. Ценность живого исполнения не только в качестве звука или эффекте присутствия, но в его именно живости, творимости на глазах зрителя, непредсказуемости. Это относится не только к импровизационным видам музыки, но и к самым классическим жанрам.

Деньги за
упаковку
Продажа записей тоже не прекратится, но это будут роскошные подарочные издания, которые приятно взять в руки и поставить на полку. Повторю, что для писателей и это не внове: книга в переплете стоит в 3-5 раз дороже, чем в бумажной обложке. Содержание у них одинаковое, но деньги берут не за него, а за упаковку. За вещь.

Но уже сейчас есть, и все больше будет, произведений и графических, и музыкальных, которые с самого начала создаются в цифровом виде. Компьютерная графика - не репродукция, синтезированная музыка - не запись, это подлинники. Как быть с ними? У меня нет готового ответа. Ясно, что такие произведения попадают в ту же категорию, что и тексты, это чистая информация, не привязанная к материальному субстрату, продать которую можно только единожды. Я не знаю, что будет, когда появятся электронные книги, которые так же приятно читать, как бумажные; экраны с таким естественным цветом и высоким разрешением, как у картины. Думаю, что писать стихов и романов меньше не станут. Может быть, станет меньше таких, которые пишутся исключительно ради денег. Не уверен, что об этом стоит жалеть.

Но если нельзя продать произведение, а только упаковку, то что помешает кому угодно взять в Сети любое произведение, упаковать и с прибылью продать? Это и есть тот реальный убыток автору, от которого призван защитить его закон.

Контроль
и учет
Тут дело в том, что невозможно контролировать некоммерческое распространение, а вот контроль за коммерческим распространением, показом и исполнением возможен не хуже, чем раньше, поскольку по самой своей природе коммерческое использование носит публичный характер - будь то концерт, выставка, радиопередача и т.д. Если, например, фотографии, скопированные с фото.сайта, без ведома авторов распечатываются и продаются на Ebay (действительный случай), то Сеть, с одной стороны, предоставляет продавцу канал для продажи, но, с другой стороны, и приводит к нему того, кто опознает источник фотографии и сообщит автору или в полицию (как это и произошло). Если в баре играет музыка, то нетрудно проверить, что хозяин купил право на ее коммерческое использование, и оштрафовать, если не купил. (Между прочим, не думаю, что это сейчас где-нибудь делается, хотя по закону, вроде, следовало бы.)

Так что экономическая катастрофа нам не грозит (с этой стороны, по крайней мере). Я намеренно не касаюсь тут программного продукта, потому что это - отдельная большая тема. С экономической точки зрения, программа - не столько информация, сколько отчужденная, экстериоризованная и бесконечно воспроизводимая услуга. Ясно, что продавать такую странную сущность нужно совсем не так, как топор, это просто экономически неэффективно. Общество еще не выработало подходящих экономических механизмов, инерция мышления велика, но о постепенном осознании этого факта говорит явное стремление программистских фирм (включая тот же Микрософт) перейти от розничной модели к подписной или прокатной. Не возьмусь предсказывать, как именно изменится экономика программирования перед лицом неизбежной декриминализации свободного копирования в общественом сознании. Мне очевидно, что полезных программ меньше не станет, но об этом в другой раз.

Можно ли
пририсовывать
Джоконде усы?
Вернемся теперь к третьму аспекту авторского права в его нынешнем виде: защита произведения от "искажения и иного посягательства, способного нанести ущерб чести и достоинству автора" (в формулировке закона РФ). Это вообще дело очень тонкое. С одной стороны, очевидно, что произведения, существующие в единственном экземпляре, должны быть защищены от любого изменения, и точка. Ущерб чести и достоинству тут ни при чем, автор имеет исключительное право определять окончательный вид своей работы.

Но с другой стороны, если оригинал не затронут, имеет ли смысл предписывать, как не-автор может использовать работу? Надо ли законодательно запретить Энди Уорхолу переделывать Боттичеллеву Венеру? А надо ли запретить "сетевым падонкам" (это самоназвание; ссылки не даю) брать фотографии с того же фото.сайта и приписывать поверх похабные подписи? Хочется ответить на первый вопрос отрицательно, а на второй положительно. Но давайте посмотрим, в чем разница. Казалось бы, авторское право Боттичелли уже не действует, в то время как авторов фото.сайта - действует. Но согласно закону РФ, право на авторство и защиту репутации автора (куда подпадает защита от искажения) действует бессрочно. Да и не вижу я, почему приписывание "падонками" похабных подписей поверх картины Репина "Не ждали" более или менее допустимо, чем в случае фото.сайтовских фотографий. (Оба случая - действительные.) Но если так, то единственной разницей между Уорхолом и "падонками" остаются художественные достоинства. Однако закон мудро распространяет свою защиту на произведения "независимо от назначения и достоинства". Значит, и в этом случае достоинство приниматься во внимание не должно. То есть: либо всем разрешать, либо всем запрещать. Выбирайте.

На самом деле, и эта проблема не нова и к Сети имеет только косвенное отношение. Но поскольку Сеть дает практически каждому доступную ранее немногим возможность публикации своих работ, то и сопутствующие проблемы становятся близки многим из тех, кто ранее мог о них не задумываться. Если вы выставили фотографию на своей странице, а затем нашли ее (со ссылкой или без) в таком месте, куда бы вы ее ни за что не поместили, то вы испытали примерно то же, что художник, обнаруживший в сортире станционного буфета на стене (еще хорошо, если на стене) репродукцию своей картины, вырезанную из "Огонька", - неприятно, спору нет, но избежать этого можно было только если не публиковать. (Это, конечно, если работу использовали бескорыстно; коммерческие аспекты мы обсуждали выше.) И уж точно, вам повезло гораздо больше, чем Эйнштейну или Сахарову, - по крайней мере, вашу работу не использовали для изготовления атомной бомбы.

И это подводит нас к последней нашей теме. Думая об интеллектуальной собственности и авторском праве, я вдруг понял, что есть область, в которой понятие интеллектуальной собственности парадоксально отсутствует - наука. Научная работа не продается и не патентуется (я не говорю об иженерных разработках). Законченная, она сразу и безусловно становится общественным достоянием. Неопубликованная работа все равно что не существует. Трагедия засекреченных ученых - невозможность открыто публиковаться.

Ученому показалась бы дикой мысль о том, что он имеет право контролировать (ограничивать) использование его работы. Ему не нужно было бы это право, даже если бы оно у него было - чем больше работу используют, тем лучше. Цитируемость - основной показатель успеха.

Это, конечно, не означает отказа от авторства; авторство существует и высоко ценится, плагиат и использование результата без ссылки на автора глубоко предосудительны.

Свобода -
не роскошь, а
необходимость
Именно тем, что первоначальное распространение интернет получил в академической среде, объясняется тот свободолюбивый дух, который обычно приписывают идеализму. Это не идеализм, это нормальный modus vivendi научного сообщества. Он весьма практичен, даже необходим для процветания этого сообщества. Отдавая результат в обращение, ученый знает, что и сам может свободно пользоваться чужими результатами. Каждый получает при этом куда больше, чем отдает.

Может ли такая модель реализоваться в искусстве? Не только может, но, по существу, и реализовывалась всегда. Идет свободный обмен идеями. Ну в самом деле, можно ли себе представить, чтобы Сера, изобретя пуантилизм, стал бы преследовать последователей? Напротив, творцы нового, будь то акмеисты, имрессионисты или дадаисты, всегда ищут не просто признания (известности), но признания в качестве руководства к действию их способа видеть и отображать мир. Количество подражателей и последователей приблизительно соответствует здесь индексу цитируемости в науке.

Пытаюсь ли я убедить читателя, что коль скоро работа опубликована, она уже не принадлежит автору? И да, и нет. Принадлежит - в том смысле, что никто другой не имеет права выдать ее за свою, опубликовать от имени автора с изменениями или продать. Не принадлежит - поскольку автор не властен над тем, какие чувства и ассоциации она вызовет у читателей (зрителей, слушателей), кто запомнит ее и покажет (расскажет, споет) знакомым, кто вдохновится, спародирует, процитирует, отрецензирует, пририсует усы. И пусть первым бросит в меня камень тот, кто никогда не пририсовывал усы на картинках.

Цитата из "Витязя в тигровой шкуре", вынесенная в эпиграф, всегда звучала красивым парадоксом. В применении к информации - она становится почти банальностью.

Автор признателен Р.Лейбову и многим участникам конференции фото.сайта, а также Э.Уорхолу и Сетевым падонкам, чьи идеи и работы использованы в этой статье. Девять Джоконд найдены с помощью Гуголя. Репродукцию картины Репина "Не ждали" можно увидеть на Официальном сервере министерства культуры РФ, а картины Уорхола "Венера" - на сайте галереи "Мэгидсон" из г. Аспен, Колорадо.


Послесловие. В поисках названия мы с Романом перевернули заголовок другой моей статьи, напечатанной в 4-м номере Zhurnal.ru за 97-й год. Я пошел в Яндекс посмотреть, не придумал ли уже этого кто-нибудь до нас. Результат превзошел все ожидания. Оказалось, что сомнительную честь постановки риторического вопроса об утопии и коммерции приписывали и Делицыну, и Горному, его называли мифом (Антон Носик), "знаменитой интернет-поговоркой" (Демьян Кудрявцев) и "типичным бредом" (hryak), сопровождали красноречивым "(C)?", и всячески над ним изгалялись. Нашелся и перевертыш. И я решил оставить название - как еще одну иллюстрацию к статье. Здравствуйте, Михал Михалыч.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Александр Дорожкин, Электронный рэкет по-русски /20.12/
Схема работы наших соотечественников за рубежом сильно напоминает действия рэкетиров во времена зарождения кооперативного движения в Советском Союзе. (отзывы)
Татьяна Мерсадыкова, Новояз точка ру. Серия вторая /19.12/
Однобокость современного пупкинизма. Зрелые годы творца. Заработав на халяве и серфинге немалое число штук, Василий потратил оное не на девочек, а на диплом психоделического факультета самого психологического онлайн-университета.
М. А-к, Овца без вымени: user name "ANONYMOUS" /26.12/
Они все равно, конечно, были, есть и будут нас есть. И пить нашу виртуальную кровь. И держать нас в форме. И не давать расслабиться.
Александр Якутский, Фантазм, лишенный ритма /24.12/
Перенесемся на шесть тысяч лет вперед. Что там на календаре? Ага, год 8001 от Рождества Христова. О чем будут думать наши потомки?
Андрей Иванов, Слово "Х**" как тест навигационных систем Рунета /21.12/
Существует еще одна - неофициальная - методика оценки навигационных ресурсов, которая, на мой взгляд, идеально подходит для оценки проявления спектра смыслового предложения.
предыдущая в начало следующая
Дмитрий Манин
Дмитрий
МАНИН
manin@pobox.com

Поиск
 
 искать:

архив колонки: