Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.

Все персонажи выдуманы. Герои не имеют прототипов, потому что они - просто типы.

Раннее солнечное утро, Москва нежно улыбается мне сквозь сон. Самым правильным было бы кинуть вещи в камеру хранения и пойти пошляться по бульварам и переулочкам, где дворники, собаки, спортсмены и вороны еще не уступили место деловой суете. Но Он раза три убедительно просил-уговаривал: "Сразу с поезда - ко мне!!!" - и добавлял новые подробности к описанию маршрута следования. Когда последнее уже всерьез пригрозило стать многотомным, я потеряла терпение, вспомнила о том, что я - душечка, и согласилась. "Женщина побеждает, неожиданно сдаваясь". Кого я победила, кроме собственного нетерпения, - до сих пор не знаю. Он - это тот самый Виртуальный Герой. Я буду называть Его Юрой.

Приезжаю на место, звоню в дверь, волнуюсь, поскольку порог Юриной квартиры - и есть та самая линия между виртуальным и реальным миром. А может - дверь? Но тогда это уже не линия, а плоскость, а ежели плоскость - тогда почему не пространство? Ничейная территория - или место, где сосуществует и то и другое? Я путаюсь в красивых образах, а дверь меж тем никто не открывает. Прошло достаточно времени, чтоб усомниться:
- в реальности происходящего;
- в наличии реального мира вообще или хотя бы за этой дверью, на которой мелом написано "84" (ну прямо - Оруэлл!!);
- в том, что я пришла в тот дом.

Выбрав из всех вариантов последний, я вышла на улицу, чтоб уточнить предмет сомнений. Дверь оказалась той, а "84-й" - неизбежностью. Я вернулась на границу и еще раз нажала на звонок, как на единственственную надежду сегодня перейти рубикон. Дверь, как ни странно, открылась. На пороге, покачиваясь и судорожно застегивая штаны, стоял симпатичнейший лохмато-бородатый, смотрел на меня сумасшедшими глазами, дышал ароматами пивной бочки и не мог произнести ни слова. После того как я догадалась войти в оффлайновую реальность и вести в ней себя как дома, он наконец церемонно пригласил меня пройти и даже попытался сварить кофе.
- Ты что, кривой? - вежливо спросила я.
- Я не мог заснуть до 4 утра, потом попил пива и отрубился, прости... - он все время извинялся, путал кофемолку с масленкой и что-то невразумительное говорил о проблемах в Редакции. Потом его позвали во внутренние покои реальности и устроили там скандал. Он вернулся и извинился еще раз. Пожалуй, я никогда не видела менее уверенного в себе человека... Когда я начала звонить по телефону, он вырубил аппарат из сети, чтоб подключить более удобный. Кофе он сварил на полдюжины человек... Впрочем, я все выпила, поскольку кофе был вкусный, смотреть на Юру было приятно и любопытно, вести себя с ним как со старым другом ничто не мешало. Я со всеми себя так веду, если ситуация позволяет...

Интересно, почему я не видела этой ураганной нерешительности в виртуальном общении? Наверное, принимала его нормальное состояние за мгновенные настроения, а поводы для возмущений считала внешними. Насколько глубоко они сидят внутри, я поняла только к концу этого дня материализации духов. Продолжение последней намечалось в виде экскурсии в реальную редакцию Виртуального Журнала, для чего мы договорились встретиться в метро в час.

- Юр, давай я прямо туда подойду. Я в Москве всегда опаздываю, поскольку не имею представления, куда сколько надо ехать.
- Нет... ты не найдешь... заблудишься... опаздывай на сколько хочешь... я подожду. Зато теперь мы наверняка узнаем друг друга при встрече! - оказывается, в этом и был смысл столь раннего визита. Показав Юриной жене, что я тоже умею извиняться и не всегда хожу в гости в 7 утра, я с удовольствием слиняла в мир, реальность которого не вызывала никогда у меня сомнений, несмотря на то, что он - не виртуальный.

На станцию Тульская я все-таки успела более или менее вовремя. Он вскочил со скамейки, схватил меня за руки и наконец радостно улыбнулся. Так и надо было бы начинать. Мы пошли по бульвару, весело болтая о том - о сем. Потом у него закружилась голова. Потом мы немного поговорили о родителях, детях, городах. Разговаривать с ним, пожалуй, даже интереснее, чем переписываться. Я подумала, что он плохо чувствует себя дома, но потом выяснилось, что и это не так...

Чем ближе мы подходили к Редакции, тем мрачнее он становился и чаще закуривал. По Редакции он ходил сгорбившись, в каждую дверь стучал робко, сгибая коленки, по его высокому лбу, перерезанному грустными морщинами и увенчанному прекрасной шевелюрой, обильно тек пот, струйками путаясь в густой темно-русой бороде. Впрочем, там действительно было очень жарко.

Мне хотелось шарахнуть его по спине и крикнуть:
- Расслабь мышцы от лопаток до пояса! - но я отложила это на потом, а пока только подыгрывала, местами сильно переигрывая. Он водил меня на коротком поводке моего сочувствия и любопытства из кабинета в кабинет и представлял всем представителям виртуальной (для меня) и вполне реальной (для него) реальности. Мне было очень интересно, немного лестно и немного больно...

Первым персонажем этого светлого, делового и немного перенасыщенного пространства оказался еще не отставной военный по имени Роман - главный редактор одного из многочисленных журналов, издаваемых Редакцией. Они представляют собою лохматый веник, претендующий на вид гармоничного букета. Роман был толстый, правильно подстриженный и категоричный.
- Текст, который ты мне дал, надо сократить вдвое - или выкинуть на фиг, - сказал он, зачем-то улыбаясь мне. Речь шла об эссе Юного Автора. Юра содрогнулся, как от удара плетью:
- Почему?!

В этот момент появился следующий персонаж: язвительно-умный, рыжий и высокооплачиваемый Женя - главный редактор другого компонента веника. Он быстро высказал гадости про всех присутствующих и отсутствующих, призвал всех писать стихи не хуже Бродского и присоединился к дискуссии. Впрочем, считалось (по Юриным предварительным рассказам), что он всегда такой, но в целом - "наш человек".

- Доморощенная философия в Журнале никому не нужна, - вещал военный редактор, - вырастайте из кухонных разговоров 60-х. Тогда не было информации, и ее заменяли домыслами. Сейчас другие времена, и читателю не нужны модели мира Юного Автора.
- А чьи модели нужны?
- Основной упор должен быть сделан на собственно информацию. По поводу философии: есть известные люди, можно писать обзоры их известных мыслей, а в конце (хотя это и совершенно излишне, но я, так и быть, это стерплю) можно вставить и свои соображения, - излагал воин, собирающийся поменять боевой фронт, ежели бюджет для этого утвердят. Юре предлагалось наполнять онлайновую часть Журнала ╧1 и Журнала ╧2. Юра имел иное представление о том, что ему предлагается, а позже выяснилось, что и то, и другое не соответствует действительности.
- Только в том случае, если эти соображения конгениальны, - въязвил "наш человек".
- Женя, скажите, а бывает вершина без горы? - встряла я. Юра пригласил меня на экскурсию по своей жизни, и это была очень интерактивная экскурсия.
- Согласен, но нашему читателю нужны сливки, а не горные работы.
Видимо, их читатель слабоват здоровьем...
- Какой смысл переписывать собственно информацию с места на место методом копирования? - спросил Юра, морщась, как от боли, - какой смысл писать тексты, не несущие никакой новой информации: о моделях, о связях, о собственной картине мира - называйте это философией, если хотите.
Мне захотелось его поцеловать, но вместо этого я сказала:
- Модели юного автора (с маленькой буквы, потому что в данном случае это имя нарицательное, а не собственное) даже если кому-то не интересны сами по себе, побуждают читателя задуматься над собственной картиной мира.
- Есть философские и политические порталы. Пусть читают Канта, если интересуются философией.
- Но господа философы сделали эту науку эзотерической, благодаря употребляемой терминологии... А нужна она каждому.
- Я сказал! - объявил военно-полевой Роман, удаляясь на иномарке.
- Прав тот, кто имеет больше прав, - вздохнула я, перекуривая с Юрой, вытиравшим не то пот, не то слезы, - не может же главред издавать журнал, с концепцией которого не согласен.
- Но я тоже не хочу играть в игры, с которыми не согласен! Ладно, пошли посмотрим, что там в Журнале ╧2 планируется.

Женя пошел язвить другой кабинет, а мы направились к юному высокооплачиваемому менеджеру Паше, который говорит лозунгами и умеет хорошо слушать. Возьмите сборник афоризмов, составьте связный текст и посмотрите на того, кто с вами не согласится. Вот и мы согласились. Я высказала свои замечания. Плакатно-красивый лозунговый Паша со мной согласился. Он всегда со всеми соглашается. Я спросила про концепцию Журнала. Паша сказал текст, в его устах напоминающий старательно выученный стишок, написанный на незнакомом языке. Читатель, в соответствии с этим либретто, казался слабоватым не только здоровьем, но заодно и мозгами.

Юра молчал, жизнерадостно предоставив мне вести все диалоги, но при этом ужасно нервничал. Я чувствовала себя человеком, которого в театре вытолкнули на сцену и сказали: "Играй роль!". Слова роли я почему-то знала, что, впрочем, неудивительно. Редактором Журнала, оказывается, предложили быть не Юре, а другому человеку - по Юриным словам, вполне достойному - что тоже было уже неудивительно. Занавес закрылся Пашиными словами о том, что ему было очень приятно со мной познакомиться, и мы пошли на действие третье - "спасать" текст Юного Автора. Основным его грехом было неосторожное упоминание некоторых понятий из биологии. Поскольку редактором работает биологиня Наташа с большими губами, текст был превращен в "красное и черное" на равных паях.
- Я биолог по образованию! У человека не может быть генетически заложенных разных программ! Либо ген рецессивный - либо он доминантный, - возмущенно шлепала губами Наташа.
- А как же работы Дольника и Панова? А как же оставшиеся от разных уровней развития программы социального поведения, которые могут срабатывать в разные моменты - в зависимости от ...? В школьном учебнике по биологии, наверное, написано не все.
- Вы - так же, как и Автор, - не специалисты, а где-то что-то читали. А я - биолог! И теории Козинцева здесь только упомянуты, но не изложены!
- Но в одной статье невозможно изложить все идеи Козинцева...

Юра плотно прижал меня к большегубой биологине. Я вспомнила свое хорошее свойство: не спорить зря. Посему с улыбкой соглашалась заменить "поскольку" на "так как", а "в конечном итоге" на "в конце концов". Выянилось в итоге всех этих концов, что Автору следует всего лишь доработать один абзац, где он действительно употребляет один и тот же термин в трех разных смыслах. Мы втроем дружно победили "аутглюк", которым никто из нас ни разу не пользовался. Расставшись лучшими подругами с Наташей и отжав пиджак, я отправилась пить с Юрой коньяк.

Излишне упоминать, сколько времени он таскал меня из кабака в кабак с целью выбора оптимального, пока я не сказала, что больше не могу, и не рухнула в какое-то кресло. Зато сколько интересного он рассказал мне по дороге! А сколько раз мы добавляли, поскольку "хорошо сидим"! А сколько мы пропили... Все эти количественные характеристики остаются за рамками данного повествования, поскольку к переходу границы миров отношения не имеют. Это явление - оно не количественное...

Мы стояли, почему-то приплясывая, на Ленинском проспекте. Устав за весь день от собственной установки "не спорить", я с пеной у рта доказывала, что Ленинский идет не в ту сторону.
- Ты видишь, куда Ленин показывает? Вот туда тебе и надо!
- А что он - когда-нибудь правильно показывал, что ли?
- Пошли, сядем на троллейбус - и я тебя провожу.
- Нет, я пойду пешком и одна, мне проветриться надо.
- Ты не пройдешь восемь остановок!
- Нет, пройду!
- Тогда хоть иди в нужную сторону!

Облобызав совершенно уверенного в себе и абсолютно не виртуального Юру, я, продолжая приплясывать, отправилась... почему-то на Яндекс. Не на сайт, а на настоящий, земной Яндекс, оказавшийся совсем рядом с домом моих друзей. Хорошо, что Леша Амилющенко уже ушел, а с остальными у меня хватило ума не общаться...