Русский Журнал / Net-культура /
www.russ.ru/netcult/20020607n.html

Все о поэзии 102
Написать в гостевую

Мирослав Немиров
Дата публикации:  7 Июня 2002

"пушкин" / руссру - 2

День сегодня чрезвычайно замечательный,
Только я ужасно опечательный;
День сегодня офигенный, офигительный,
Только я в тоске неукоснительной;

или

Как же эта получилась лабуда?
Как же сделался такой я берендей?
Где же ты, моя былая удаль, господа?
Волки срать уехали на ней!

или:

Жизнь моя, ты хреновата;
Жизнь моя - ты вся как из ваты;
Каждый день все одно и то же,
Просто даже аж безнадежно;

А на улицах - зашибись.
В городе Королева на улице Королева
Охуительная происходит жизнь такая, что держись,
У меня лишь одного она хренова.

(см. далее)

Это лето 1998.

Ага.

Вот типа такое умонастроение господствовало тогда в уме автора этих строк: лето было полным безумия, предчувствий, метаний в ожидании неизбежного того, что на иностранных языках обозначается термином "polny pizdets"; подробнее см. сообщ. "Баррикада на Никитской", "Берримор, Дрю", "Рубль пал".

И вот.

Предыдущее, первое сообщение про "пушкин/руссру-1", закончилось на "Бумажечках".

И вот: какое-то количество "Бумажечек" я таки сумел изготовить еще в конце 1996 года. В дружественной типографии я сумел напечатать своими силами аж штук 30 пакетов с указанными бумажечками, в каждом - штук по 100 бумажечек: стихи. Мои. Девать мне их было некуда, я их отнес к Оганяну, у него они лежали на подоконнике (точнее, стояли стоймя на нем), Оганян их раздавал всяким людям по своему усмотрению.

Летом 1998 года Оганяна посетил - знакомиться - бывший в Москве проездом видный деятель питерского искусства митек Александр Флоренский. Я как раз был у Авдея Степановича в гостях. Был как раз там же и Максим Белозор.

Разговор с первых же слов перешел на вопросы пьянства и алкоголизма и на то, как с этим жить. Флоренский пропагандировал "Анонимных Алкоголиков" - только анонимные алкоголики спасли его самого и всех остальных митьков и еще половину питерской богемы от неизбежной гибели; все остальные способы - обман и самообман; митек Тихомиров, например, шесть раз лежал в психушке и был подвергнут всем существующим в природе способам традиционного противоалкогольного лечения, от вшивок до кодирования, но эффективными оказались только АА.

Тер-Оганян яростно кричал, что хуйня эти АА, тоталитарная секта! Нужно просто не пить - и все. Вот он, Оганян, уже почти два года не пьет одной силой воли - и в никаких групповых по этому поводу радениях не нуждается. (Не пьет, кстати, - абсолютно! ни грамма ни при каких условиях! - и до сих пор: теперь вот уже более пяти лет.)

Не склонный к радикализму Белозор согласен был признать полезность всех методов сразу: кому-то подходит вшивка, кому-то - медикаменты, митькам - АА, а вот он, Белозор, вот уже года три регулярно "заколдовывается" ("кодируется") сроком на год. И не пьет. Потом, когда срок кодировки выходит, недели две-три отдыхает - пьет - а потом опять заколдовывается. И очень такой жизнью доволен. (Человек по имени Олег Грибченков придумал для этого дела еще более удачный термин: "напугаться". "Вот еще пару дней попью, - говорил он, - а потом пойду, опять напугаюсь. А то с работы уже грозятся выгнать.")

Ну, а я стоял на той позиции, что пил, пью и буду пить.

Ибо водка мне не мешает - работе - а наоборот.

И в те же дни выразил это убеждение в стихах, далее они будут приведены.

В общем, разошлись не очень довольные друг другом. Перед расходом Оганян сунул Флоренскому пакет с моими бумажечками. И еще - рукопись "Волшебной Страны" М.Белозора.

Для полной художественности нужно, наверно, описать внешность действующих лиц. Ох, не силен я в этом деле! - но попробую. Флоренский на вид, например, таков: он большой человек, грузный, объемный, нос у него большой и подобный сливе, на яйцевидной голове реденький пушок от некогда бывших волос. Говорит - громко, говорит - охотно, говорит - уверенно; общее впечатление - больше всего он похож на экспансивного профессора-жизнелюба (может, и академика) средних лет из советского кинофильма сороковых-пятидесятых. Довольно типичный персонаж советского кино тех времен: если кто, может быть, смотрел кинокартину "Верные Друзья" - как раз про профессоров на отдыхе - легко может Флоренского отождествить с одним из персонажей этого фильма - с тем, который потолще; не помню фамилию исполнителя; Меркурьев?

***

На следующий день Белозор сообщает мне на пейджер (телефона у нас не было): Флоренскому очень понравились наши сочинения, он хочет встретиться и поговорить.

В тот же день встретились, поговорили. Флоренский расспрашивал нас, кто мы такие, откуда взялись и как умудрились прожить до 37 лет, и занимаясь художествами с 20, - остаться совершенно никому и нигде не известными. На встречу он принес шесть мороженок - по две на брата. Мы их съели.

У митьков есть собственное издательство, крохотное, но функционирующее, сообщил он, называется "Красный Матрос". Он хочет в этом "Матросе" издать, наконец, наши сочинения, - предложил он. Мы возражать не стали.

Не обошлось, конечно, и без разговора о все тех же проблемах алкоголизма и пользе Анонимных Алкоголиков. В целях демонстрации отсутствия у меня какой-либо нужды во внешней антиалкогольной помощи, я в ближайшем ларьке купил бутылку ессентуков и стал их пить из горла.

- Что ж ты ессентуки пьешь? - спросил уязвленный Флоренский. - Ты уж тогда возьми себе какой-нибудь джин-тоник!

- А вот как раз потому! - гордо отвечал я. - Как раз потому, что слухи о моем алкоголизме весьма преувеличены. А на самом деле никакого алкоголизма у меня нет, я нахожу нужным пить - пью, а не нахожу нужным - не пью. Вот сейчас как раз не нахожу нужным.

Спустя несколько дней я и сочинил вышеупомянутые стихи. Воспроизвожу их:

А.Флоренскому, в ответ на его призывы к автору
этих строк покончить с употреблением
спиртного, став на путь членства
в Организации Анонимных Алкоголиков.

И, убоявшись ярости тойсть бытия,
В безалкогольный пряча голову песок,
Подобно страусу позорному, теперь, вас спрашиваю я,
На этом вот, вы, значит, думаете, все?
И так и думаете, больше никогда
Теперь вот прямо и в упор в лицо
Не встретить вам отчаяния и стыда,
Позора, и раскаяния, господа,
Беспомощности, безнадежности, да и самой
Костлявой - так считаете вы, да?
А только морду теперь толстую являть,
Отныне и вовеки, жировать,
Здоровье дальше все и дальше укреплять,
И так всегда совсем навеки пребывать?
Так я скажу вам, братцы, вот ведь нет!
Она, увы, та жизнь, она совсем не такова,
Какой ее вам хоцца представлетт, -
Она есть более гораздо другова!
Поэтому гораздо правильней на самом деле водку жрать,
Ни на чего глаза не закрывать,
И прямо жизни в наглое лицо глядеть,
И лишь с одной бутылкою горючей жидкости в руке не бздеть
Встречать со всех сторон неумолимо ее прущи тысчи бед, -
Вот так вам это скажет тот, который истинный поэт.

Июль 1998

Что-то типа декларации "проклятого поэта", - Бодлер и т.д.

Написано частично для смеха. Ибо автор этих строк, хотя и является, с одной стороны, именно таким, - но не совсем.

Потому что он является все-таки также еще и другим, и это стихотворение им написано как раз в период пребывания в состояния полного и абсолютного отказа от рюмочки, хотя и не при помощи Анонимных Алкоголиков, а при помощи традиционной медикаментозной психиатрии: финлепсин, пироксан, аминазин, глицин, хлорпротиксен в общей сумме 18 разноцветных таблеток в день, прописанных ему знакомым психиатром Федоровой Н.П.

И одновременно с написанием указанного, автор убеждал в письмах Шаповалова Ю. стать на тот же путь, в опять же стихах призывая его:

Высоко мы несли алкогольное знамя,
И оно развевалось над нами,
И мы честно с размаху в грязь били лицом,
Упадая в груди, тойсть, с винцом.
Но пора, Шаповалов, пора, друг, пора
Дать дорогу уж и молодым!
Да, пора, Шаповалов, увы, нам с тобой
Отправляться уже на покой.
Потому что смирение нужно иметь,
Пред явленьями бега годов,
И старперами старыми, Юрий, скрипеть, -
Скучной трезвой своей из голов,
Человечий удел ибо, есть он таков,
Что пора и другим уж дорогу и дать,
Им героями тож побывать.
Ну, а наша пора, Юрий, - все, увядать.

***

И началась дружба.

Флоренский с владельцем "Красного Матроса" Михаилом Сапегой стали готовить наши с Белозором книги к изданию - вычитывали ошибки, верстали, рисовали иллюстрации. Самое главное - искали деньги на их издание: Кр.М. не такое издательство, которое имеет сейф, а в нем пачки купюр; Кр.М. состоит из Михаила Сапеги, который на жизнь зарабатывает себе классическим питерским способом - работой в кочегарке, а книги издает для души; к настоящему времени издал уже 40; деньги на их издание он собирает в виде взносов со знакомых и друзей по кто даст 10 долларов, кто - 50; для этого нужно знакомых и друзей прежде всего убедить в действительной необходимости издать именно эту книжку. Короче, издательство "Красный Матрос" - это что-то, что можно было бы назвать "кооперативным" издательством деятелей питерской богемы, "кооперативным" - в том смысле, какой имело слово "кооперация" в начале 20 века; М.Сапего - человек довольно-таки социалистически ориентированных жизненных устремлений; таких, пожалуй, анархо-синдикалистских, в духе Кропоткина: федерация самоуправляющихся общин, взаимовыручка и взаимоподдержка; человек человеку именно что не волк, а именно что друг, товарищ и брат.

Длилась поэтому подготовка книжек к изданию примерно год.

Мы тем временем состояли в обширной дружеской переписке. (Ни у Сапеги ни у Флоренского в те времена, кстати, еще не было компьютеров и относились они к компьютеру, как и все прочие деятели андерграунда, с крайним скепсисом и подозрительность - см. сообщ. Цифровик в книжке про Оганяна; так что на заметку историку быта: в конце 20 века многие люди, в том числе даже и ведущие бурный международный образ жизни, письма писали все еще ручкой по бумаге.) (А вот уже в 2001 году все - все! - мои знакомые уже переходят как один на емейл; перелом произошел практически мгновенно.)

***

Осенью 1998 я изготовил очередной выпуск "Тюменщиков". Пять экземпляров (бумага, лазерный принтер; компьютер у меня уже был - 486ДХ), каждый экземпляр в двух томах. Один том представлял из себя самодельную книгу формата А-4 и толщиной в два пальца; "второй том" был все тем же пакетом с "бумажечками": стихами, картинками, короткими историями, наблюдениями, замечаниями и рассуждениями. Два экземпляра были посланы в Тюмень для передачи из рук в руки, один был пущен по рукам среди московских любителей сибирского панка, один остался у меня, еще один пошел в Питер.

И он имел там успех.

Конечно, в какой-то степени все комплименты Флоренского и Сапеги являлись именно комплиментами: демонстрацией вежливости и человеколюбия Флоренского и Сапеги, нежели - - -; но и все равно: похвала, как было известно еще Козьме Пруткову, необходима писателю, как канифоль скрипачу. И я был этими комплиментами действительно чрезвычайно воодушевлен.

***

Благодетель Флоренский вызвался всячески содействовать продвижению "Тюменщиков" в массы. И стал делать это: носил их в журнал "Звезда", в издательство Ивана Лимбаха, в "Лимбус", еще куда-то. Безрезультатно: дико звучит, но еще зимой с 1998 на 1999 указанные "Тюменщики" воспринимались людьми как крайний радикализм и авангардизм; фиг ли в них авангардистского? рассказы о жизни, и не более того! но - воспринимались - - -

Тем не менее в кругах питерских подполий я постепенно становился довольно известным автором - стараниями, еще раз это подчеркну, Флоренского и Сапеги, предпринимавшимися ими совершенно бескорыстно и только из любви к искусству - за что я им чрезвычайно благодарен и буду упоминать везде, где смогу.

Дела мои, короче, к концу предпоследнего года 20 века, резко пошли в гору. Но только вот.

Слава есть - а денег нет!

Денег не было абсолютно и никак не получалось придумать, где их взять. От сестры мы отселились, переехав жить в Подмосковье; как, каким образом - отдельная история, она будет когда-нибудь изложена; средствами к существованию мы имели вспомоществование от моей матери, инженера-газовика на самом крайнем из Северов Тюменской области; ежемесячно она присылала мне 50 долларов; на них мы и жили. Мы на них не только жили, но еще и предавались - я, в смысле, автор этих строк - алкогольным излишествам. В стихах? Ну, например:

Как все-таки жизнь в положительную сторону
Изменяют ничтожные деньги!
Как они заведутся в дому - да хоть сотня! - так сразу проблемы, которые
Изнуряли и жить не давали, они в тысчу раз сразу тише, и меньше,

(далее см.)

"Сотня" имеется в виду докризисная, когда водка "Исток" стоила около 18 рублей, пиво "Туборг" - поллитра - около 8 р.

Тогдашняя сотня - это теперь (май 2002) рублей 300.

Или:

Красотейшинг
У меня в комнатейшинг -
Полный йес! Супер йес!
Это да, се факт, такое дело есть:
Погодейшинг -
Совсем отличнейшинг;
Морозейшинг;
Квартирейшинг -
Вся солнцейшингом осветейшинг,
В головейшинг
Тоже все просветлейшинг -
Наконец;
Зашибись все и просто pisdetz;
Только вот: но как только темнеть начинается
Так сразу тут и не то начинается.
Только сумерки наползают,
Сразу тут и тоска заползает
В дом. И все остальное. И прочее.
Страх и тревога? Конечно! И, в общем, короче
Все остальное другое как тут начинается сильно,
Называется что "состояние, близкое к депрессивному", -
Сразу вот ерунда тут какая.
И что делать, когда я другого не знаю
Средства оборониться от этого, кроме как вот так:
Кроме как только признать, что дорога теперь прямая
В ларек, куда же еще! Чтобы водку
Там покупать. И ведь деньги же есть! А - нельзя.
Будет снова семейный скандал,
Буду снова, опять, как всегда, я, конечно, друзья
Пьяный злобный позорный шакал,
А потом! А на следуйщий день! А на следуйщий после следующего!

.............................

И т.д.

***

К лету 1999 дела обстояли так: книжки - моя и Белозора - были, наконец, изготовлены, по 500 экз. каждая. В качестве гонораров мы получили по 50 экз авторских. Книжки нынче - вещь такая: нынче издать книжку - это раз плюнуть, проблема в том, чтобы добиться, чтобы эту книжку люди прочитали. Развезти тираж по книжным магазинам - и убедить эти магазины взять книги на продажу, что не так просто: стихи, да еще практически неизвестного автора в магазинах этих берут крайне неохотно: если начать брать стихотворные сборники всех подряд авторов с улицы, то магазины через месяц окажутся погребены под завалами самоизданной стихотворной графомании, которая место на полках занимает, а продается - 10 штук в год (и это еще в лучшем случае!).

И - разослать экземпляры по редакциям газет, которые дают обзоры книжных новинок; и опять же не просто разослать, а убедить рецензентов таки книжку прочесть - что опять же непросто: книжек они получают по мешку в день, а уж стихи... да неизвестного автора...

И т.д.

Короче, издать книжку - только самый первый этап, настоящие хлопоты и проблемы начинаются именно когда она уже издана, и - - -

И вот: "Красный Матрос" потому и является, несмотря на микроскопические размеры (в финансовом, тиражном и прочих смыслах), очень даже таким издательством, которое можно назвать "маркой" ("лэйблом" и даже "брэндом"), что - Сапего именно активно и целенаправленно делает это. И результат: летом 99 книга вышла, она была в продаже во всех главных магазинах обеих Столиц; появились рецензии в "Итогах", "Афише", "Коммерсанте" и т.д.; не "проплаченные" рецензии! у Сапеги и денег нет проплачивать, да и западло ему таким было бы заниматься; про рецензию в "Афише" и "Коммерсанте" он даже и не знал: послал им книжку, они и - - -

Вот так.

Материал получился нескромный и хвастливый, упражнение в жанре, как Вайль и Генис охарактеризовали солженицынского "Теленка" - автоагиографии. К тому же в нем ни слова о руссре.

Отвечаю.

Про руссру - будет. (А также про Гельмана, Курицына, Сороса, Тер-Оганяна, Кириенко, СПС, газету "Сегодня", журнал "Итоги" и мн. мн. др.)

Нескромность и хвастливость... "Мой путь к славе и процветанию" ... В принципе, это немного полезно людям знать. Молодым талантам. Что-то вроде показательного урока: вот как это примерно происходит: один из путей.

Глядишь, кому и пригодится.

Да и - интересно это людям!

Вот, например, из письма ко мне А.Флоренского, 01.01.1999:

"Тщательно все обдумав (как говорил Честертон, "не думайте, что я сужу поверхностно. Я размышлял об этом целых четырнадцать с половиной минут"), я считаю абсолютно необходимым некий текст, предваряющий (или замыкающий) твой сборник ("Стихи по алфавиту - 1"), дабы ввести читателя в некий контекст. Тем более, тебе такие тексты крайне свойственны (ты снабжаешь примечанием-статьей любую подборку). Так вот, хотелось бы, чтобы ты канвой изложил свою биографию (потому что это очень интересно) и довел бы ее до данного сборника. (...) Хотелось бы, чтобы все было рассказано в свойственной тебе дотошной манере - как ты печатаешь стихи на листочках, как тебе навязали форму сборника, откуда появилась идея такой публикации (т.е. возможно, в двух словах - историю моего, а потом Сапегиного появления) и т.д. Это избавит нас от необходимости писать такое преди (или после) словие самим (у нас всяко выйдет хуже, чем у тебя. А необходимость такая есть, поверь - а то придется все время объяснять устно весь контекст".

Тогда я писать такое поленился - а вот теперь написал.

Продолжение следует