Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Gateway | Невод | Интер(офф)вью | Бессрочная Ссылка | НасНет | ГлобусНет | Интер(акти)вью | Дурацкий Музей | Кафедра | Русская сеть: истории | Конец прекрасной эпохи
/ Net-культура / < Вы здесь
Все о поэзии 113
Написать в гостевую

Дата публикации:  8 Октября 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Плотников, Сергей

Когда Сергей Плотников, выдающаяся тюменская личность, в 1982 году напрягал свои грудные мышцы, на них можно было ставить стакан с водкой - и он стоял. Если бы он принадлежал к женской части населения СССР, то номер бюстгальтера, которым ему бы приходилось пользоваться, был бы, вероятно, около второго. Далее всем желающим предлагается некоторое количество различных случаев из жизни П., в которых автор этих строк пытался, как умеет, разносторонне описать его физический, духовный и моральный облик.

Краткая биография, насколько она известна автору этих строк:

1959 (?): родился в поселке Югра Заводоуковского (?) района Тюменской области;

1977-82: университет, физический факультет;

1982-83: преподаватель физики в ПТУ, номера которого не помню - на улице Киевской;

1983, осень - 1985, весна: служба в армии;

1986 и по сей день: дальнейшая жизнь, работа научным сотрудником в НИИ Проблем Освоения Севера, семейство и проч.

Истории

1.

Для начала опишем причину вышеописанного внешнего вида Плотникова С.

Вот она: году в 1981-м, Плотников, будучи студентом 4 курса физического факультета, подрабатывал, как и многие тогда студенты, сторожем, сторожа по ночам какую-то школу. Ночную скуку он разгонял тем, что взялся в школьном же спортзале предаваться всяческой физкультуре при помощи имевшейся там штанги и прочих атлетических снарядов. Ему это дело понравилось, и, когда его подработка в школе закончилась, он пошел в клуб тюменских культуристов "Антей" и продолжил свои атлетические занятия там.

И мышечная его конституция и свойства обмена веществ оказались таковы, что за полтора года этих занятий он из обыкновенного, хотя и довольно крепенького юноши превратился в человека, грудные мышцы которого стали такими, как описано выше, и все прочие - соответственны.

При этом он умудрился не выглядеть чудовищем и гориллой, а просто хорошо сложенным и тренированным спортивным молодым человеком, типа какого-нибудь греческого дискобола или копьеносца, изображенных в учебниках истории для 5 класса в качестве фотографий со статуй V века до н.э.

2.

Кроме занятий культуризмом, еще Плотников очень любил азартные игры на деньги и готов был играть в любую игру от преферанса и самодельной рулетки до орлянки и пристенка.

При этом в любой игре - в том же преферансе - он жульничал.

И при этом он жульничал так, чтобы его на жульничестве сразу - ловили.

Зачем?

Затем, чтобы разгорелся скандал.

Чтобы все начинали махать руками и кричать что за такие дела в приличном обществе канделябром бьют, чтобы потом все еще больше кричали, махали руками и швыряли карты на пол, пока Плотников, наконец, не соглашался признать свою вину, заплатить положенный в таких случаях штраф (в преферансе - "четыре в гору", то есть при обычной тогдашней игре по копейке за вист - 6 копеек), - и результат?

Результат такой: противники Плотникова сидят красные и потные как после баньки, распаленные восторгом азарта и удачей - подловили голубчика! - они начинают играть по системам "была не была!", и "где наша ни пропадала", и "кто не рискует, тот не пьет шампанского!" (чему Плотников всячески продолжает способствовать, то и дело напоминая, что карта не лошадь, к утру повезет и что коль нет бубей, так хуем бей), и только Плотников, который всю историю с мухлежом и поимкой для этого как раз и затеял и остается единственным, кто играет по скучным, общеизвестным, но все же верным правилам теории вероятности.

И - то подсадит зарвавшихся партнеров на четыре копеечки, ибо они уж чересчур понадеялись на то, что карта не лошадь, то - вместо двух проигранных, как положено по раскладу, копеек останется при своих, потому что разгоряченным соперникам уже не интересно биться по мелочам, и такой вот кропотливой и въедливой игрой к утреннему подсчету всегда остается в итоге в выигрыше. На моей, во всяком случае, памяти, ни разу не было, чтобы он остался в минусе.

При этом, если других мощных игроков, проиграв им раз пять подряд, просто переставали звать играть, то Плотникова звали всегда - так было играть с ним увлекательно и азартно.

А что в этот раз проиграл и - ну так ведь карта, известно, не лошадь, в следующий раз уж точно повезет!

3.

Вот пример, иллюстрирующий силу плотниковского таланта разжигать в людях азарт.

Благоразумный Евгений Федотов, немалое количество лет проживя в университетском общежитии именно в тех самых комнатах, где и шла неделями игра от зари до зари, сам тем не менее ни разу за карты не сел и даже и прикоснуться к ним брезговал:

- Да я лучше на пропой изведу 30 рублей, чем хоть 30 копейками рискну ради такой глупости, - отвечал он пытающимся его втянуть в игру.

Но Плотников его все-таки втянул и обыграл за ночь на 12 рублей при ставке по 5 копеек за партию, и во что?

В детскую игру в "чапаева"!

В детскую игру, да по копеечной ставке Федотов все-таки не удержался, чтобы не сыгрануть, а проиграв 5 копеек, не удержался, чтобы не начать отыгрываться, и потом опять, и еще, и вынимал из заначек рубли и трояки, и бегал по ночной общаге искать, кто разменяет их на медяки.

И к утру у Плотникова этих медяков было - полведра.

Из всех игорных истин, с которыми Плотников щедро знакомил своих партнеров, одну он от них тщательно утаивал. А именно следующую:

"Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался".

12 рублей в тех ценах - это было около четырех бутылок водки, или примерно 20 раз пообедать в студенческой столовой, или примерно 3 месяца ездить на троллейбусе в университет и обратно.

4.

Еще Плотников любил на деньги - спорить.

Он готов был спорить - на деньги - всегда и на какую угодно тему: четным или нечетным, например, будет первый автобус, который подойдет к остановке.

И при этом он тоже жульничал.

Однажды, например, по какой-то причине зашел спор, как именно называется следующая за "Динамо" станция метро в Москве: "Аэропорт" ли, на чем стоял я, или же "Аэровокзал", как утверждал Плотников.

Тут же, по настоянию Плотникова, мы поспорили на пятерку и побежали по комнатам общаги на Семаковке искать, нет ли у кого карты метро.

Нашли.

Плотников схватил ее первым, свойственным ему зорким взглядом мгновенно узрел истину, и, не успел я сказать: "Вот видишь", - как он возопил:

- Ну, я же тебя говорил! Гони пятерку! Видишь - "Аэропорт"!

- Ты что, обалдел? - изумился я. - Это я говорил "Аэропорт"!

- Это ты обалдел! - отвечал Плотников, тряся картой и показывая ее всем окружающим, чтобы призвать их в свидетели. - Видите? Все видите? "Аэропорт"!

Пришлось мне махнуть рукой.

5.

Выигранные всеми указанными способами деньги Плотников тратил не на пьянку, как это делали остальные университетские картежники (он вообще пил крайне редко и мало), а на разврат.

Разврат его был планомерен. Выигранные деньги он складывал в специальную банку, и когда количество их в ней достигало некоей, уж не знаю какой, заранее рассчитанной суммы, он деньги вынимал и отправлялся гулять в ресторан "Заря", где у него была компания друзей.

И деньги он в "Заре" тратил опять же не на то, чтобы напиться как можно сильней самому, - как их тратил бы, например, автор этих строк, - а на угощение девушек.

В результате чего в течение двух лет он восемь раз переболел гонореей.

- Это что! - говорил Плотников. - Там у нас в компании есть один, так у него 16 трипперов было!

- А я так, по мелочи, - сокрушался он.

6.

Однажды Плотников взялся читать "Братьев Карамазовых".

Огромной величины человек сидел по-турецки на хлипкой железной кровати, сутки напролет не отрываясь от книги, и то бил кулаком по железной спинке с восклицанием "эх, сладострастники!", то заливался краской до ушей, то подпрыгивал на панцирной сетке с криками "ох, стыдоба, стыдоба!", то вскакивал, чтобы пройтись несколько кругов по комнате, отхлебнуть теплой воды из горлышка чайника и припасть к чтению дальше.

А потом случилось следующее: Плотников откинул роман в сторону, упал на кровать лицом в подушку и зарыдал.

Автор этих строк кинулся к книге, чтобы узнать, какое же место так его проняло.

Но Плотников мгновенно вскочил, схватил книгу раньше меня, захлопнул и тут же выкинул в форточку.

А меня чуть в сердцах не прибил.

И больше Достоевского - не читал.

- Ну его в баню, - объяснил он. - Одно расстройство.

7.

Вот мнение Плотникова о свойствах разновидностей глистов.

По ночам у автора этих строк в те годы от жизни впроголодь бурчало в животе.

Плотников за это меня всячески корил:

- У тебя не иначе - глисты! - объявлял он. - Солитер! Тебе отдельную тарелку с ложкой выдать нужно, как пидару, с дыркой!

- Чья бы корова мычала! - отвечал я. - У меня глисты есть ли, нет ли, неизвестно, а вот ты-то как раз опистрохозный, это все знают.

- Да ты что? - изумился Плотников. - Ну, ты сказал! Опист-орх - он же глист благородный!

8.

Еще Плотников очень гордился своим носом, который у него был таким, что заставлял вспомнить, что в Сибирь ссылали в свое время также и плененных в Кавказскую войну горцев.

- Дураки, - говорил Плотников тем, кто вздумывал насмехаться над его носом. - Народной мудрости не знаете: нос горбинкой - х#й дубинкой!

9.

Летом 1982 года С.Плотников получает диплом и с осени того же года начинает преподавать физику в ПТУ на улице Киевской, номера не помню. Там же, в общежитии этого ПТУ, он и начинает жить - в большой персональной комнате с персональной железной кроватью, шифоньером и тумбочкой.

И еще - с большой железной штангой, потому что занятия культуризмом С.Плотников не только не прекращает, но предается им теперь с особой яростью. Теперь он предается им не только в клубе "Антей", но и на дому.

Удивительную картину в связи с этим ежедневно в 1982 и 1983 годах можно было наблюдать в кафе "Ямал", что на улице Котовского.

Кафе было одним из ближайших к группе общежитий различных институтов, которая имеется на улице Мельникайте, поэтому именно студенты и составляли основной контингент его посетителей.

Тем более что "кафе" оно было только по названию: на самом деле оно было то, что в те времена положено было обозначать словом "столовая", ибо не было здесь ни белых скатертей, ни официантов; еду нужно было брать самому с железной стойки и самому нести на столик при помощи пластмассового подноса; не продавалось здесь спиртного, не играла музыка, а закрывалось все в 8 вечера: сюда ходили принимать пищу, а не развлекаться гурманством и развратом.

Удивительную картину ежедневно являл собой сидящий за столиком описываемый Сергей Плотников.

"Ямал" лежал как раз на его пути домой в общагу из спортзала "Геолог", что на Харьковской улице, и ежедневно, возвращаясь с тренировки, он его посещал, с целью напитать свои мышцы должным количеством белков и углеводов.

Картина была такой: за столиком сидит Плотников; на нем пиджак пятьдесят восьмого размера, весь столик перед ним уставлен тарелками, в которых 8 котлет, 12 винегретов, несчетное количество порций каши и 5 стаканов сметаны. Плотников уныло все это ковыряет вилкой и жалуется сидящим рядом тощим студентам, своим бывшим сожителям по общежитию, на плохое здоровье, слабость, вялость, жар, отсутствие аппетита:

- Ем - лишь из чувства долга перед организмом! - пояснял он.

Вот также несколько историй из жизни Плотникова, рассказанных с его собственных слов.

1.

- У них в Югре, - рассказывал Плотников, - однажды, еще в годы его отрочества, в 1970-е, образовали клуб "Юный друг милиции", - была в те годы такая мода, я, автор этих строк, тоже помню.

Всех, не состоящих на учете в этой самой милиции, старшеклассников в него записали, выдали красные повязки и отправили на поселковые танцы помогать милиции поддерживать правопорядок.

- Само собой, - рассказывал Плотников, - в первый же вечер нам всем навешали там пиздюлей. На следующий день, - говорил Плотников, - "Юного друга милиции" распустили: образовали "Юного друга пограничника". Понятно, почему: от Югры до ближайшей границы хоть три года скачи, не доскачешься, - заключал Плотников свой рассказ, расхаживая по комнате общаги в кальсонах и то и дело подходя к зеркалу, чтобы на них полюбоваться.

Ибо кальсоны очень любил и имел их штук пять разных.

2.

В 1979 году Плотников болел какой-то опасной для жизни болезнью и лежал в больнице в Москве, чтобы ее излечить.

Он лежал не просто в больнице, а в какой-то особой больнице для научных работников, профессоров и академиков.

Лежать в больнице, как известно, скучно, и больные перед сном занимаются, как известно, трепом и рассказами из жизни.

А поскольку контингент там лежал, как выше сказано, специфический, треп этот был посвящен по большей части и специфическим темам: инопланетянам, лазерам, звездным войнам, парапсихологии, четвертому измерению и прочим таинственным явлениям бытия, в то время бывшим делом запрещенным, почему и чрезвычайно актуальным.

Плотников, тогда студент второго курса физфака из глухой Тюмени, внимал отверзающимся ему секретным тайнам, как - - -

А еще среди всех этих профессоров и академиков был один человек, который тоже был здесь лечимым не по чину, а путем тоже неких тайных ходов. Это был кавказский человек лет около тридцати, очень несчастный и печальный обитатель диких гор.

В отличие от Плотникова, которой больше замирая от восторга слушал, ему тоже хотелось принять участие в беседе и что-нибудь удивительное рассказать. И он рассказывал. Все рассказанные им истории - с этой вот фразы и начинались:

"А вот, помню, молодой был - один раз ебаться очень захотелось".

И далее следовала история, как захотелось - и сделали (рассказчик со товарищи).

Но поскольку с девушками у них в горах до свадьбы - ни-ни, родственники узнают - немедленно зарежут, они ебли всевозможную живность.

То один раз захотелось - украли у соседа ишака и его - - -. В другой раз пошли на охоту, захотелось - подстрелили дикую свинью, и пока он еще была жива и билась в конвульсиях, они ее - - -. Все это осуществлялось не по причине особой извращенности, а исключительно потому, что очень уж хотелось.

Эти слова Плотников очень полюбил и повторял так часто, что они среди обитателей Тюмени вошли в поговорку.

На этом пока все.

Есть много и других историй о Плотникове С. - да в следующий раз.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Денис Марков, Я не я /07.10/
Лирическая исповедь виртуала: деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь.
Александр Юрков, "Образование в Рунете": Detur Digniori? /03.10/
Конкурс образовательных ресурсов русского интернета вступил в завершающую фазу.
Мирослав Немиров, Все о поэзии 112 /30.09/
Емелин, Всеволод.
Сергей Солоух, Прощание с NetКультурой /19.09/
Писатель с детской фамилией: Я рад, что у нас снова есть сочинитель простых историй. Оле Лукое. Писатель с настоящей, правильной фамилией. Изобретение пальца: Преступление писателя с красивыми глазами должно быть переквалифицировано. А сам он немедленно амнистирован.
Мирослав Немиров, Все о поэзии 111 /18.09/
Евразийство. Евреи. Евтушенко, Евгений.
предыдущая в начало следующая
Мирослав Немиров
Мирослав
НЕМИРОВ
nemiroff@au.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки: