Русский Журнал / Net-культура /
www.russ.ru/netcult/20030206n.html

Все о поэзии 124
Написать в гостевую

Мирослав Немиров

Дата публикации:  6 Февраля 2003

Шаповалов Юрий, человек-катализатор

Продолжение. Начало см. russ.ru/netcult/20030130n.html

1987, июль: роман Ю.Шаповалова с А.Максименковой завершается законным браком.

Одно из следствий этого - родители Ю.Ш. приходят к выводу об окончательном остепенении сына - отслужил, женился - и отбывают в город Надым, где Игорь Александрович Шаповалов-старший является в это время уже начальником Ямбургнефтегазпромстроя.

Сына они оставляют в четырехкомнатной квартире на попечение премудрой и рассудительной жены, берущей на себя обязательство вывести-таки Ю.Ш. в инструкторы райкома.

1987-88: семейная жизнь Ю.Шапенко, полная безумия, алкоголизма, истерик, рыданий, мордобоя и всего прочего, с большой силой правдивости описанного в многочисленных романах писателя Достоевского Ф.М.; Максименкова А. изо всех сил являет собой сумасшедшую персонажицу указанного по имени Настасья Филипповна, Шаповалов Ю. вынужден выступать в принципиально чуждой ему роли персонажа того же автора по фамилии Рогожин; жизнь в результате имеет характер сплошного африканства и кипятка, пока не заканчивается в конце 1988-го года разводом и переходом указанной Максименковой А. по эстафете к Михайлову А.

Весной 1989 Михайлов А. ее увозит в Москву.

1988, июнь: знакомство Ю.Ш. и всех тюменских прочих представителей богемного образа жизни с вышеупомянутым А.Михайловым.

Непредставимой силы влияние, оказанное последним на оных: в течение нескольких недель практически абсолютно все они (за исключением, с одной стороны, М.Немирова, с другой - Ю.Крылова, с третьей - Птички Моей (тогда еще не моей) Гузели) - из космополитов, анархистов, интеллектуалов, антикоммунистов переквалифицировываются в антисемитов, ультрапатриотов, приверженцев коммунофашизма и оккультизма: Р.Неумоев, А.Струков, Е.Летов, А.Ковязин, Ю.Шаповалов и проч. и проч. и проч.

Влияние А.Михайлова на вышеперечисленных оказывается столь мощным и всеобъемлющим, что тот же Ю.Ш. и до сих пор все, что он столь охотно высказывает на "духовные", политические, патриотические и т.п. темы, - все является, в общем, более-менее пересказом того, что ему рассказывал А.Михайлов летом 1988.

Ну, и все из этого вытекающее: голосования за Зюганова, декларируемая ненависть к Америке и вообще к Западу.

Тут, правда, не совсем понятно, как же он собирается жить, если те, за кого он голосует, правда победят: он с его пылкой многолетней любовью к американской и прочей западной музыке (Зорн, Колтрейн, Э.Шарп и проч. и проч.), которая для него - главная радость жизни?

Как он вообще будет жить, с его астмой?

Противоастматические препараты-то, которые он употребляет ежедневно и в больших количествах - все западного производства! (А которые недавно появились наши - так они ужасного качества, сердце сажают за три месяца, от них тошнит, и печень, и вымывается кальций из костей, и - - -.)

Пуще огня нужно бы Шапе бояться действительного разрыва с Западом и всего такого - для кого как, а для него это простая физическая смерть!

Я о том и говорю: вся эта патриотическая риторика - только риторика, сотрясение воздуха для красного словца.

* * *

А чтобы окончательно развеять его надежды (если они есть) на процветание его в случае победы коммунофашизма, вот история совершенного им однажды акта обблевания персональной кровати не кого-нибудь там, а самого В.И.Ленина!

Это было в конце 1980-х годов, скорее всего - в 1988-м. Вот как это было.

Тюменская гражданка по имени Наталья К., главная красотка тюменского университета, наша соученица и сотоварищ, еще в середине 1980-х перебралась на постоянное место жительства в Москву.

Там она вышла замуж и стала Соколовой Н.

И она работала директором дома-музея Крупской Н.К., за что получила дружеское наименование Старухи Крупской.

В этом доме-музее было несколько комнаток, и в одной из них вот и стоял черный кожаный диван, огороженный веревочкой, а на веревочке висела табличка, извещавшая, что на этом диване неоднократно ночевал вождь мирового пролетариата Ленин В.И.

И вот: в один из приездов в Москву Шаповалов Ю. посетил Соколову Н. в ее логове - этом самом доме-музее - и пил там водку.

И напился ею допьяна, и был уложен спать на этот самый диван, сию реликвию международного коммунистического движения.

И, не ведая во сне, что творит, тут он и совершил акт обблевания его полупереваренной пищей и водкой, поистекшей из его рта.

Эта история вот к чему здесь рассказана: чтобы подорвать виды Шаповалова Ю. на карьеру в случае гипотетической победы коммунистов.

Он, может быть, надеется, что за многолетнюю поддержку они его назначат зондерфюрером какого-нибудь Тюменлага, - вот теперь пусть не надеется.

Вся правда про него теперь рассказана, и вряд ли коммунистическим вождям понравится такое шапино обращение с диваном дедушки Ленина.

1988-91: вновь холостая жизнь Юрия Шапеску.

Превращение его жилища на улице Хохрякова в самый что ни на есть центральный центр новейшей культурной жизни города Тюмени.

Неделями и месяцами проживают здесь приживалами по одному и скопом бездомные и приезжие вожди новой культуры - Кунцевич Н. (Ник Рок-Н-Ролл), Немиров М., Струков А., Птичка Гузель, Летов Е., Дягилева Я., Судаков О., Федотов Е., Гурьев С. и проч. и проч. и проч.; поодиночке и группами ежевечерне наполняют сие жилище люди обоих полов с целью проведать Ю.Шаповалова и проживающих у него, выпить водки, обсудить животрепещущие вопросы жизни, искусства, политики, религии, русской идеи и всего остального животрепещущего и насущного.

* * *

Ну а вот правдивое описание типичного дня in the life Ю.Шаповалова, какими они (дни) были осенью 1989-го года.

Описание составлено очевидцем, пожелавшим остаться неизвестным.

Оно таково.

Имея взгляд, вооруженный мощью писательского слога, мы смотрим сквозь толщу времени и бетонных стен домов, и мы видим.

Мы видим коридор квартиры жилого дома в мучительном утреннем пыльном свете морозного утра.

Мы понимаем, что это есть коридор, ведущий из прихожей в кухню.

В стене этого коридора, по его правой стороне, мы видим две двери, более ближняя из которых ведет в ванну, а более дальняя в сортир.

Еще мы видим довольно атлетический безволосый торс человека в трусах черного цвета, перемещающегося по этому коридору.

Он перемещается медленно.

Можно сказать, что он бредет и ковыляет, ибо это соответствует истине: он действительно так поступает, ибо он перемещается на ощупь, припав обеими руками к стене.

Стоны и стенания раздаются из его весьма выпуклой атлетической (но безволосой) груди при каждом шагу.

Правила литературного сочинения требуют от нас описать вид его лица.

Увы, это невозможно: лицо его закрыто ниспадающими на него, достигая пояса, волосами цвета вороньего крыла, подобными волосам Виннету в исполнении Гойко Митича.

- Почему же этот человек не откинет волос с лица, ведь тогда они не будут закрывать ему обзор и он сможет перемещаться, не держась руками за стенку? - удивится читатель.

- А потому, - ответим ему, - что даже если бы он и откинул их, волосы, с лица, все равно бы ему пришлось перемещаться по стенке, ибо глаза этого человека плотно закрыты.

Последнее происходит по следующей причине: они являются слипшимися, его глаза, подобно тому, как бывает слипшимися два несвежих пельменя, и разлеплять их - - -.

Тем более, что во-вторых и в еще более главных, - этот человек и не желает их разлеплять!

Более того: его приводит в кромешный ужас самая мысль о том, что их все же придется когда-нибудь разлепить!

Разлепить и впустить еще и хаос внешнего мира в мозг, которой и так имеет вид Степанакерта утром чудовищного дня какого-то не помню точно ноября (?) 1988-го года!

Попытаюсь изложить это в стихах:

Ох, друзья, как х@ево с похмелья мене,
Ой х%ево, друзья, хопана!
Унитаз будто точно прорвало во мне,
Мозг мой жидкого полон говна!
Утопаю снутри я в говне!

Потому что болит у меня голова
Ой же бошечка ой-ой-ой-ой,
Потому что водяра вчера в ней была,
Наполнял же ее алкоголь!

Ведь водяру х$ярить я сильно люблю,
Ведь люблю это дело я как!
Но с утра ведь какое же ох улю-лю!
Ведь болит ж, она, бошечка, как!

Просто ох ты е66ит мой кутак!

И это так: именно такое действие на мозг и прочие части человеческого тела оказывает алкоголь, когда он распадается внутри него на ацетатальдегид и уксусную кислоту.

Тем временем, пока мы занимались рассказыванием стихотворений и обсуждением прочих вопросов, тем временем в указанном объеме времени-пространства происходят положенные события.

А именно, указанный человек, наконец, достигает ванной комнаты.

Мы слышим оттуда звук тяжело падающего в ванну тела.

Мы слышим звук бьющей струей воды.

Кроме этого, мы продолжаем слышать стоны, стенания, всхлипы, вздохи.

Продолжается это около полутора часов.

Но, в конце концов, человек выходит из ванной.

Я не назвал еще его имени и фамилии?

Называю их: его имя Юрий, фамилия Шаповалов, ему двадцать пять лет, он является хозяином сией жилплощади.

Начинается второй этап утреннего процесса принятия на себя изнурительных тягот бытия.

Теперь лицо его уже доступно нашему взору, и мы его опишем.

Действительно, этот человек и правда похож на Виннету в исполнении Гойко Митича, но на Виннету, потерпевшего поражение и теперь коротающего век в резервации за исполнением песни:

Радуйся, белый, твоя взяла!
Это ты здорово придумал - спирт!
Кто не убит, тот как мертвый спит!

По этой причине Ю.Шаповалов садится на табуретку перед трюмо, которое в прихожей.

Он сидит перед зеркалом еще большее количество времени, нежели провел перед этим в ванне: и час, и полтора, и два.

Он хлопает себя кончиками пальцев по щекам, он чешет различными расческами волосы то так, то этак, он мажет всевозможными кремами различные части лицевой стороны головы.

Из прихожей доносятся все те же стоны, вздохи, охи и стенания, только еще более горестные.

Наконец, Ю.Шаповалов приходит к выводу, что он уже все же готов к встрече с неприглядной действительностью.

Он встает со стульчика перед зеркалом, и теперь он уже похож на все равно Виннету, но на такого Виннету, который откопал-таки, хоть и всячески не хотел этого, топор войны и стиснув зубы идет навстречу неизбежному, подобный снежному барсу.

Он открывает дверь в соседнюю комнату, оглядывает ее.

Опишем, что он видит.

Он видит: довольно просторную и довольно пустую комнату с паркетным полом.

Прямо напротив входной двери - окно с балконом за ним.

Справа - этажерка с книгами, а более - ничего.

Слева - разложенный диван-кровать без ножек, на котором валяется подушка и скомканное одеяло.

Еще слева, но ближе к окну - письменный стол с двумя тумбами и настольной лампой на нем.

На столе стоит печатная машинка.

Перед ней сидит на стуле Мирослав Немиров, автор этих строк, в этот период жизни проживающий у Ю.Шаповалова приживалом.

- Печатаешь? - тихим голосом спрашивает Шаповалов Ю.

- На машинке печатаешь? - в глазах Ю.Шаповалова вспыхивает пламя, и тихий голос наполняется гневом, и мукой, и прочим сложным набором чувств, составляющих вместе то, что можно передать словосочетанием "справедливое негодование".

- Я, бл@дь, тут уже коньки сейчас отброшу, а ты на машинке печатаешь?!!

- Ну, а что делать, Шапа? - начинает суетливо оправдываться М.Немиров. - Денежек-то - нетути!

- Что делать?! - голосом, полным тихой ярости, восклицает Ю.Шаповалов. - Да у меня уже губы синеют, а ты спрашиваешь, что делать?!!

Деваться некуда, М.Немиров нехотя отодвигает печатную машинку в сторону, берет в руки телефон и набирает номер живущего по соседству Анатолия Д.

- Анатолий! У Шапы уже губы синеют! - сообщает он ему.

- И руки холодеют! - кричит Юрий Шаповалов из своей комнаты, лежа на кровати лицом к стене и всем обликом своего тела выражая отчаяние.

- Держитесь-держитесь, мужики, сейчас иду! - восклицает Анатолий Д. в трубку и через пять минут действительно появляется.

Внешний облик Анатолия наглядно свидетельствует: хотя губы у него и не синеют, но настоятельная необходимость в немедленном приеме некоторой дозы хоть сколько-нибудь спиртосодержащей жидкости наличествует подобно - - - (прочерк означает - потом придумаю, подобно чему).

- Сейчас, Шапа, сейчас, - бормочет Д. Анатолий, доставая из кармана записную книжку и придвигая к себе телефон. - Сейчас будет!

Так начинается процесс, имеющий название "провентилировать этот вопрос - и отрешать его в положительную сторону!".

Анатолий Д. звонит по всем подряд номерам из своей записной книжки, обращаясь с примерно следующей речью к слушающему:

- Але! Алексей! Слушай, ты знаешь, у меня есть такое предложение: мы тут выпить немного собрались, там обсудить всякие вопросы, обстановка напряженная в стране, сам понимаешь. Не хочешь принять участие? С кем? Да ты их не знаешь, но очень, очень интересные люди! Придешь? Ну, ты уж прихвати с собой что-нибудь!

Или:

- Але! Николай! Тут у меня к тебе вот какое предложение: - - -.

- Что у нас есть? Да у нас пока ничего нет, но мы раскинули, знаешь, такую зловещую сеть, и нам уже несут! Придешь? Ну, ты тогда тоже прихвати!

Или:

- Василий Александрович? Не можете? А Вы не могли бы тогда ссудить нас некоторой суммой денег? Где-где? Да, хорошо, я пришлю человека, он скажет, что от меня.

Или:

- Константин Николаевич? Не можешь? И ссудить не можешь? А у тебя нет какого-нибудь товарища, который хотел бы выпить с интеллигентными людьми, обсудить вопросы? Положение-то в стране непростое, сам понимаешь! Как ты сказал? Андрей Михайлович? Как-как его телефон?

- Але? Андрей Михайлович? Вы знаете, мы с вами незнакомы, моя фамилия Д., мне ваш телефон дал Константин Николаевич. Вы знаете, у нас к вам вот какое предложение...

М.Немиров тем временем отправляется в университет, где садится на подоконнике на третьем этаже возле сортира и начинает заниматься курением сигарет "Полет" и рассматриванием толпами ходящих мимо туда-сюда по коридору личностей около двадцати лет и в подавляющем своем большинстве девичьего пола.

Высмотрев тех из них, которые отвечают наличествующим у него идейно-нравственным и эстетическим убеждениям, Немиров М. спрыгивает с подоконника, подходит к оным и начинает обращаться к ним с речью, содержание которой сводится примерно к следующему:

- Мы с вами незнакомы, девушки, моя фамилия Немиров, а дело в следующем: мы тут собрались выпить, обсудить вопросы (положение в стране напряженное, сами понимаете); потолковать о поэзии; все прочее ...

Но дело вот в чем: мы очень уж сильно любим красоту!

Не составите ли вы нам поэтому компанию?

Потому что мы так сильно любим красоту, что без наличия ея мы просто нажремся как свиньи и даже и половины вопросов не обсудим. А положение в стране - сами понимаете!

Нет, нет, от вас ничего не требуется, только молча сидеть и восхищать нас своей красотой.

А мы будем ей восхищаться и вдохновляться.

И ни в коем случае не будем приставать.

Обычный результат этой речи бывал таков: девушки сначала изумлялись, затем задумывались, затем интересовались координатами и предполагаемым персональным составом участников симпозиума, после чего быстро прикидывали, какими именно из лекций учебного расписания они могут позволить себе пожертвовать, и в семи случаях из десяти отправлялись вслед за М.Немировым.

А в оставшихся трех просили зайти за ними через полтора часа, ибо как раз сейчас такой семинар, прогулять который ну вот совсем никак невозможно.

Такова была убедительность речей М.Немирова.

Или, что вернее, такова вот была замечательность девушек, имевшихся в коридорах тюменского университета в те времена холода, зато невинности.

Результат: в итоге всего вышеописанного в квартире Ю.Шаповалова начинают раздаваться звонки в дверь, начинают входить в нее люди всех полов, возрастов и так далее, карманы у которых оттопыриваются.

Начинают раздаваться телефонные звонки, типа:

- Але! Простите, мы с вами незнакомы, но мне передал Сергей Александрович, вы там приглашали выпить, обсудить все вопросы - положение-то в стране напряженное, сами понимаете! Прихватить? Да, конечно, у меня уже с собой!

И царит над всем этим Юрий Шаповалов, подключаясь то к той, то к этой беседе, вставляя дельные замечания, высказывая неожиданные суждения, меча внезапный пламень взоров, очаровывая, и - - -.

И, между прочим, ни разу я не помню, чтобы это кончалось каким-нибудь безобразием.

Всегда, сколько я помню, все приглашенные оставались крайне довольны проведенным вечером, ибо вполне получали все обещанное: и сидели, и выпивали, и обсуждали всякие вопросы, и толковали о поэзии.

Пока внезапная сила накопившегося в организме водного раствора C2Н5ОH не сражает Ю.Шаповалова вдруг одномоментно, так что только дойти до кровати остаются силы

Чтоб на фиг спать -
Чтоб завтра встать -
и все - сначала.

Впрочем, шумный цветник празднества на кухне продолжает цвести и после этого момента, и - - -.

Ибо такова была структура жизни в дому Ю.Шаповалова осенью 1989-го года, описанная очевидцем.

* * *

- Вот люди жалуются, им кошмары снятся, - говорил Шапа летом 1991 года. - Да им ведь какие кошмары снятся - интересные! То дьявол приснится, то атомная война, то еще что-нибудь этакое - есть что вспомнить, есть что рассказать.

А мне вот тоже кошмары снятся - да какие кошмары?

А такие, что снится мне каждую ночь, что стою я в бесконечной очереди за пивом и все боюсь, что вот сейчас, передо мной, кончится.

- И прямо передо мной - действительно кончается! - говорил он это, как раз стоя в такой очереди за разливным пивом и действительно волнуясь, как бы не кончилось, - это было во времена безалкоголия.

Но в этот раз обошлось: пиво не кончилось, и мы успешно взяли шесть трехлитровых банок пива - отвратительного, как все разливное пиво в то время, жидкого, разбавленного, приправленного, нужно полагать, стиральным порошком, чтобы все-таки, несмотря на разбавленность, пенилось, но какое-то количество алкогольных градусов в нем все равно оставалось, поэтому мы и тому были рады.

Было это, кстати, в городе Ростове-на-Дону, куда я возил Шаповалова Ю. играть музыку рок в качестве барабанщика группы "Новое Мракобесие". (Другие участники состава были - Емельянов И. - бас, Струков А. - гитара, вокал, ростовский человек Вовчик Сорокин - гитара + гэст плэйер Сергей Тимофеев - вокал энд старринг.)

Поездка и концерт заслуживают отдельного описания, и я как-нибудь и опишу - но в следующий раз. Сейчас оно - - -.

1991, декабрь: вторая женитьба, на девушке по имени Ника; рождение дочери; переход на образ жизни семейственный и мирный.

1995, осень: окончательное остепенение: Ю.Ш. поступает на работу клерком в Запсибкомбанк и ежедневно все-таки ходит на службу, несмотря на похмелье, сердцебиение, холодение рук и т.д.; суммарный трудовой стаж Шаповалова Ю. за предыдущие 31 год его жизни составил максимум 1,5 месяца.

Таково все на сегодня - 16 ноября 1995 года, четверг, пять утра.

Вот, ежели желаете, описание этого - текущего момента - в стихотворной форме:

В доме тихо, в доме дико,
Город спит, как керогаз.
Город спит, как пидарас.
Город спит, как вырвиглаз.

Спит он, как противогаз.
Спит, как будто тихий час.
Спит, зараза, аж ужас,
Карабас и Барабас!

Город спит и спит и спит
Спит, как точно плексиглас.
Спит, как будто был приказ.
Спит в себе и спит для нас.

Спит, короче, он сейчас.

* * *

Опровержение: полтора года спустя, летом 1996: остепенения не произошло: просостоял он на этой службе примерно около двух месяцев, после чего - - -.

Что было после, см., напр., в сообщениях Берримор, Дрю; Конина Н.; и др.

* * *

Сейчас, в июле 1998, перечитав вышенаписанное, автор этих строк обнаружил: Юрий Шаповалов в его описании получился обыкновенным алкашом, единственное достоинство которого - обладание большой квартирой в центре города и готовность использовать ее в качестве притона.

Я этого не хотел. Это нисколько не только так.

И ежели слабый пока еще, но самобытный и многообещающий родник, так сказать, самостоятельной и самодостаточной тюменской культуры не зачахнет и не пересохнет в тех крайне неблагоприятных условиях сплошной пустыни уныния, в которой он пытается сейчас пробиться и испротекать; и если он сумеет все же разрастись в могучий полноводный Енисей разума и таланта (на что автор этих строк возлагает многие упования и к чему прилагает чрезвычайно много усилий), портрет Ю.Шаповалова обязательно будет повешен в пантеоне отцов-прародителей этой тюменской культуры, ибо он есть ее один из самых главных прародителей.

Роль Ю.Шаповалова в этом порождении та, что если не вдаваться (пока) в тонкости, а попытаться определить ее одним словом, то это слово будет - катализатор.

То есть Ю.Шаповалов, хотя сам не пишет стихов или прозы, не сочиняет и не исполняет музыку и вообще не занимается и никогда не занимался в жизни никаким делом, кроме как наливать, да подносить ко рту, да вести беседу (впрочем, он, кстати, даже никогда сам и не наливает, всегда предоставляя это окружающим), но при этом он как-то умеет быть таким человеком, в присутствии и при одобрении которого (а на одобрение он никогда не скупится) все это - и сочинение стихов, и написание музыки, и пр., и пр., и пр. - происходит куда успешнее и лучше, нежели - - -; и вообще весь характер жизни меняется в сугубо положительную сторону и приобретает именно те характеристики, которые и должно, чтобы они у ней были.

А не является той тягомотиной и мудотой, которая, увы, весьма свойственна ей в обычном ее режиме.

Таково уж имманентно присущее Ю.Шаповалову свойство.

* * *

Вот, кстати, одна из картинок лета 1998 года.

Шапа приезжает ко мне в гости, в рамках культурной программы я его веду в гости к Тер-Оганяну на Бауманскую, где, как всегда, куча народу, который обсуждает вопросы жизни и искусства.

Шаповалов Ю. с интересом слушает все эти разговоры, а потом в недоумении спрашивает:

- Так я не понял, вы это не шутите? Вы что - правда против царя?

Тер-Оганян А.С. очень обрадовался этому.

- Вот-вот! Новое мышление все-таки победило! Приезжает паренек из Сибири, потом вернется к себе, будет рассказывать: у столичных интеллигентов побывал, так они - против царя!

Мечтали вернуться в 1902 год - он на дворе, пожалуйста!

(Видный деятель контмепорари арт и ультралевый радикал Осмоловский на следующий день меня спросил:

- Ты это кого приводил? Посмотришь - шофер, а начнешь говорить - и это он знает, и то он читал, и во всем разбирается.

Я передал эти слова Шаповалову Ю., ему было очень лестно, что его приняли за шофера.

Потому что на самом деле папа у него - (теперь) банкир.)

* * *

А вот история из жизни Шаповалова Ю., сообщенная Струковым А., которому она рассказана Мальцевым И.:

"Когда мы с Шапой познакомились, у меня тогда была самая большая коллекция компашек Тома Уэйтса, и у Шапы появился бзик такой - этого Уэйтса периодически себе переписывать.

То есть он его сначала запишет, потом поменяет себе аппарат, послушает - качество уже не удовлетворяет.

Опять приходит: "Ваня, дай Уэйтса, я перепишу".

Потом, через некоторое время, опять приходит - записывает уже на хромовые кассеты, потом - на металлические. Потом на компашки. И так далее.

И вот, каждый раз, когда он приходит, открываю ему не я, а жена.

И вот приходит такой хиппанский мальчишка, худенький такой, с длинными патлами, прокуренный весь, пропитой: "Здравствуйте, я - Шапа".

Она запоминает Шапу, отдает ему все, что нужно.

Через некоторое время опять приходит переписывать Уэйтса.

Светка смотрит в дверной глазок.

Там стоит здоровенный "качок", во рту - золотая фикса, дубленочка коротенькая, на голове - "площадка" (прическа такая. - Прим. ред.).

Она спрашивает: "Вы кто?"

Он говорит: "Я - Шапа. Я к Ване пришел".

Она говорит: "Мужик, не пизди, я Шапу знаю. Я сейчас в милицию позвоню".

Я подхожу, объясняю: "Это - Шапа. Он сейчас работает в банке. Он - толстый красивый парниша". Ладно, она его запоминает.

Через некоторое время я устроил Светку на радио "Диполь-патруль" работать редактором.

И заходит в редакторскую мужикашка какой-то, в армяке таком, знаешь, заячий тулупчик. Весь какой-то нечесаный, морда такая вся жеваная, и "здрасьте!" говорит.

Она говорит: "Здравствуйте! Что Вы хотели?"

А он так улыбается щербатой улыбкой - фиксы уже нету - и говорит: "Я - Шапа".

Проходит какое-то время, мы с ней стоим в магазине, в очереди за какой-то едой.

Мимо пробегает спортивный парнишка, Буратино такой, в тенниске, в шортах - дело летом происходит, - короткая стрижка, весь такой поджарый, сухой, трезвый образ жизни на лице виден.

Мне говорит: "Здорово, Вань!" - и идет дальше.

Светка говорит: "Ну тебя весь город знает. Это вот кто, к примеру?"

Я говорю: "Это - Шапа!"

А последний шапин запой, когда я его видел - вся голова замотана в бинтах.

Я ему говорю: "Шапа, тебя Светка опять не узнает".

* * *

Также еще множество историй из жизни Шаповалова Ю. разбросано по множеству разных моих сочинений - я их и перечислять не стану, слишком их много.

* * *

Нынешнее - декабрь 2002 - состояние жизни Шаповалова Ю. таково.

Вот уж четыре года - с осени 1998 - вообще не пьет ни капли, подробности см. в сообщении Берримор Дрю, конец.

Устроился на службу.

Освоил компьютер.

Родил второго ребенка - сына - и сам лично с ним нянчится, и это ему очень нравится.

То есть - человек, который с 17 лет до 35 не делал абсолютно ничего, кроме горчайшего пианства, - к изумлению всех живущих, сумел-таки поставить себя на твердую ногу!

Так что бывает в жизни и такое.

Ссылки (специально для Шапы):