Google Inc., самая модная частная компания Силиконовой долины, непохожа на остальные - и успешна. Эрик Шмидт, исполнительный директор Google, рассказал онлайновому изданию AlwaysOn, почему, на его взгляд, дело обстоит именно так. Мы публикуем подробное изложение этого интервью.

Перевод Анастасии Грызуновой

Говорят, Google весьма непохож на других. И работает он не так, как обычная корпорация. Так и есть. Практически все стратегии и идеи новых продуктов здесь исходят либо от двух основателей корпорации, либо от крошечных инновационных технических команд. Традиционной разработки стратегии или планирования, как в традиционных технических компаниях, здесь нет. А это позволяет Google вводить все новое очень-очень быстро - в чем и заключается реальная мощь компании.
Недавняя покупка Pyra Labs происходила именно так: Сергей Брин, изучая рынок, определял его лидеров, обращая при этом внимание на инструментарий и реакции пользователей, поскольку для Google важнее всего именно это. Стало совершенно очевидно, что лидер - это Pyra Labs (ПО для блогов и поисковая систему для блогов с миллионом зарегистрированных юзеров). В Google сформировали команду, и она связалась с Pyra, пообщалась с технологами - и спросила: хотите работать вместе? Решение прозрачное, вполне типовое и очень логичное с точки зрения выгоды, - а выгоду Google и весь мир получат от совершенствования доступа к большим объемам информации на вебе.

Почему Pyra и почему Blogger.com?

Множество людей задаются вопросом: зачем Google купил Pyra Labs и Blogger.com? Кажется, теперь у нас есть ответ на этот вопрос.
Шмидт: На самом деле мы купили ко-ман-ду. Команду! С небольшими компаниями всегда так: реальные активы - это то, что у людей в головах. Это нас и интересует. Следующие несколько лет они будут творить совершенно запредельно... но что до Google, то мы крайне заинтересованы в том, чтобы на вебе публиковалось больше информации, любого рода. Сравнительно честный анализ говорит нам: сегодняшние цифровые системы производства контента пребывают на той стадии, когда люди еще не понимают, насколько мощен этот инструмент - cамопубликация. И я не только о компьютерах говорю. О цифровых камерах тоже, и о всех подобных этому вещах.
Я считаю, что понятие самопубликации - Blogger и блоги вообще - следующая грандиозная волна человеческой коммуникации. Предыдущей такой волной стал веб. Перед ним была электронная почта. (А интернет-пейджеры стали расширением почты, почтой в реальном времени.) Для информации в целом самопубликация - это следующий шаг. Если кто-то потратил время на написание чего-то, ему очень важно заставить Google понять важность написанного. Поэтому если рассматривать мир в каждый момент как отдельного человека, автора, то очень важный элемент нашей стратегии - дать ему понять, что мы ценим, индексируем, ищем все то, что он написал, и его информация нам небезразлична. У нас с вами деловой разговор. К веблогам Google подходит вообще-то с точки зрения бизнеса. Google занимается доступом к информации во всех ее видах. Это - средоточие компании. Так получилось, что мы извлекаем из этого деньги, а доход полезен, потому что позволяет нам увеличивать мощности, больше искать, купить Blogger и все такое. Но разработка фокусируется на пользователе.
AlwaysOn: Может, я рискую преувеличить... может, это немножко как религия?.. Религия примерно так и работает - продвигает идею или концепцию. Религии тоже заняты поддержанием структуры сообщества.
Шмидт: Но люди, которых мы нанимаем для работы в Google, приходят, потому что хотят изменить мир. Они верят в принципы, о которых я говорю, хотят участвовать в следующем витке развития Интернета - доступа и информации.

Google и закон Меткафа

Дальше заговорили о второй стадии развития Сети и о законе Меткафа. Этот закон, названный в честь Боба Меткафа из Массачусетского технологического института, звучит так: ценность сети повышается в квадратичной пропорции по отношению к числу узлов в этой сети. Если же смотреть на дело практически, то если в течение ближайших нескольких лет количество пользователей интернета увеличится с 500 млн до одного миллиарда, то ценность Сети как средства доступа к информации, коммуникаций и коммерции станет вчетверо выше сегодняшней. Так вот, продолжает интервьюер AlwaysOn, на первой стадии мы выросли как медиа-бизнес и дошли до людей, - читателей, пользователей, клиентов. А на второй - я ее называю "бизнес-модель а ля eBay" - мы вдруг понимаем: ух ты, закон Меткафа в обе стороны работает, и это гораздо занимательнее, чем в одну сторону.

Шмидт: Десять лет назад, еще до появления Mosaic/Netscape, культура нашей страны казалась очень однородной. Будто все поголовно говорят об одном и том же. На повседневном уровне редко услышишь точку зрения, резко отличную от твоей собственной, поскольку работаешь с такими же людьми, читаешь те же книжки и постоянно занят теми же делами, что и они.
С распространением Интернета, меня, я помню, потрясло, насколько мир не похож на тот, каким мы его представляли. Насколько бесконечны вариации мировоззрений. Люди - Общество Плоской Земли или еще какое - страшно удивляются, обнаруживая, что их считают идиотами целые толпы. Тогда, давным-давно, все говорили о том, как Интернет изменит СМИ, слив их воедино.
Но на самом деле Интернет - крайне специализированная информация, крайне специализированный таргетинг.
Мы, например, выросли на трех основных сетях вещания. Нам всем одновременно сообщают новости. Так ведь у нас и по сей день голова кружится из-за того, что нет больше однородных источников новостей, что журналы и издательский бизнес стали разнообразнее!
Интернет - крайняя степень этого явления. В частности, то, что происходит в Google. Это не обязательно сплошные плюсы, однако очевидно: если экстраполировать, мы получим миллион веблогов очень своеобразных и очень сильных сообществ. И они не выступают за конкретную политическую партию или конкретное мировоззрение. У творческих людей - свои сообщества, у нетворческих - свои. И в каждом будут и милые персонажи, и игроки. И таких сообществ появятся тысячи.
Десять лет назад я доказывал, что Интернет создан для того, чтобы люди получили достаточно материала для очередной защиты диссертации по антропологии. Потому что все известные сообщества уже описаны в предшествующих Интернету трудах. Так ведь мы изобрели тысячу новых! На мой взгляд, очень логично, что Google пытается показать людям информацию в многообразии ее форм - и не все формы для всех приемлемы. Видимо, дело в этом сочетании: мощь самопубликации, с одной стороны, и ощущение, что нам известна лишь крохотная часть всех существующих мнений.

Вечные вопросы

Вы сказали, что это не сплошные плюсы... Если вдуматься, "Аль-Кайда" - это кибернация. Живут в разных странах и, говорят, общаются, оставляя секретные сообщения на разных веб-сайтах.
Шмидт: Люди изумляются, обнаруживая в мире зло. На повседневном уровне я со злом не сталкиваюсь - работаю с милыми людьми, живу в идеальной среде, но на самом деле в мире полно зла. И то, что один считает злом, другой сочтет чем-то иным.
А пока мы тут разговариваем, онлайн находится минимум один преступник и минимум один педофил. Почему? Потому что они были еще до Интернета. Нужно понять, как не допустить дурного, но тот факт, что зло существует [в Интернете] - отнюдь не приговор модели целиком. С помощью Google лишь проще выяснить, что вообще творится. Но оно - зло - творится уже очень давно. Сейчас его проще распознать и отследить. А в теории, если речь про настоящее зло, предотвратить его тоже проще.
Во многом Интернет позволяет выявлять дурное и решать, как с ним поступить. Я думаю, вот эта граница "хорошее-дурное" и станет определять доступ к информации. В нашей стране есть традиция свободы слова. Есть исключения - нам всем они известны. Все страны стоят перед этой проблемой, и Google тут ни при чем.

Вроде той проблемки, спашивает интервьюер, которая несколько месяцев назад случилась у вас с Китаем?
Шмидт: Ну, Google решил не фильтровать результаты поиска. И тогда китайское правительство закрыло доступ к Google, но спустя несколько недель открыло опять. По-моему, это доказывает, как важен для Китая доступ к этой информации. Другими словами - я их точку зрения озвучиваю, а не свою, - хотя на их взгляд Google - не идеальная база, однако общая ценность доступа к ней оказалась крайне важна. Тем более что Китай так быстро растет и такое значение придает технологиям.

Итак, реальная жизнь будет все больше оцифровываться - либо через онлайновую деятельность, либо, как в Вашингтоне, посредством цифровых камер на каждом углу. Что вы, либерал из либералов, думаете об этом?
Шмидт: Я считаю, что рост объема информации - почти всегда верный ответ на любой вопрос. С моей точки зрения, лечить проблему свободы слова нужно большей, а не меньшей свободой слова. А Google существует для того, чтобы содействовать такому развитию событий - расширению коммуникаций, то есть.
Большинство организаций - правительства, корпорации, университеты - на определенной стадии начинают укрывать часть информации. Люди информацию утаивают. И с моей личной точки зрения, информационная прозрачность, пусть и путаная, совершенствует общество. Google значительно упрощает эту задачу - он так устроен. В открытом обществе каждый индивидуум может выбрать: либо анонимность, либо полное раскрытие информации. По-моему, прекрасный выбор, и людям, я думаю, следует тщательнее в него вникать.
К примеру, человек решает описать онлайн всю свою личную жизнь, а потом расплачивается, если этой информацией, по его мнению, злоупотребили, - но это был его собственный выбор.

Допустим, настанет момент, когда полицейские скажут: вот, у нас есть подозреваемый в деле об убийстве. Жмут на кнопку, распечатывают рапорт, парень сейчас в "Семь-одиннадцать", а они видят, когда он был за компьютером, когда он был в метро...
Шмидт: Надо полагать, будет масса юридических и процессуальных проблем с такой вот непреднамеренной, по сути, слежкой - вы же о ней, собственно, спрашиваете. В 1960-70-х мы уже сталкивались с доктринами резонных обоснований и с решением по делу Миранды. Значит, появится некое новое определение резонного обоснования.
Но, думаю, это результат политического свойства, а не технического. Технология дает возможности для невероятных вещей, и одно из следствий этого факта - можно создавать разные штуки в масштабах, каких раньше и не предполагал.
Подозреваю, большинство таких вещей для общества не идеальны, потому что есть граница между свободным обществом и полицейским государством. Где именно пролегает эта граница - вопрос для бесконечных дебатов, но технология, что лежит в основе, допускает максимальную точную нацеленность.

О доверии

Вопрос не для протокола - забавный. Когда вы, ребята, купили Pyra Labs, мне кто-то показал статью какого-то британца. Тот писал, что Google сажает на пользовательский компьютер cookie и создает поисковый профиль. В веблоге автора статьи некоторые писали: я, мол, все это прочитал и перешел на другую искалку. Что вы скажете не для протокола?
Шмидт: Ничего подобного мы не делаем. В данном случае - а я в курсе, - людей смутило то, что Google о них что-то знает. На самом деле, знаем мы совсем немного. Мы вообще о вас ничего не знаем. Знаем ваш IP-адрес, но IP-адрес может оказаться не только ваш. Это все очень подробно написано у нас на сайте - покопайтесь.
А что до "перешел на другую искалку", так это пример правильной реакции на подобные вещи. Вопрос: "Какой идиот все это опубликовал?" - это неправильная реакция. Правильная реакция такова: для большей свободы слова нужно свободы слова еще больше.
В том конкретном случае мы послали опровержение, появилась еще серия статей, где все исправлено. Суть Google отчасти в том, чтобы оставаться в таких ситуациях на стороне "добра".
Из-за всего этого у нас бывали кошмарные споры. Google может многое из того, что вы описывали, и каждый раз мы решаем этого не делать. Потому что конечным пользователям от этого никакого толку. И я хочу подчеркнуть: Мы не станем делать ничего подобного. Такое мы взяли на себя обязательство.
Это неудачная дилемма. Удачная дилемма - сохранить анонимность и возможности конечных пользователей и дать им шанс решить, какую информацию они готовы раскрыть. Если у людей взять и опубликовать что-нибудь, что они считали конфиденциальным, нарвешься на неприятности. Если человек решил передать тебе все права - другое дело. Но он должен принять это решение осознанно.

А вот если решить, а потом передумать, то это уже проблема. И мы просто решили ничего этого не делать. Потому что ценность брэнда и ценность Google должны строиться на доверии.
Я не уверен, что мне удалось достаточно четко сформулировать. Мы - ничего подобного - не делаем. - Так яснее? Не делаем и не собираемся, потому что это за гранью уже.

Google и деньги

Эрик Шмидт отказался обсуждать цифры доходов Google: "Хорошо быть частной компанией - нам вообще не нужно обсуждать подобные вещи." На просьбу описать статьи доходов он ответил так:
Шмидт: У нас их несколько. Мы предоставляем движок поисковым компаниям - Yahoo, например, и AOL. На их сайтах встроен наш поиск. Иногда они демонстрируют наш брэнд, а иногда закапывают нашу технологию в своих разработки. Нормально. Они клиенты, это целиком и полностью их выбор. Еще одна категория доходов - реклама. Тут у Google есть отдел внешних продаж и сервис рекламного самообслуживания, AdWords называется. Мы зарабатываем, размещая эту рекламу на чужих сайтах - поисковых партнерах и других тоже. Путаница выходит. Но для примера возьмите Ask Jeeves. В области поиска она - конкурент, в области рекламы - партнер, и, должен сказать, очень хороший. От этой сделки мы просто в восторге.

В общем, бывает, что клиент - и поисковый партнер, и рекламный, бывает - только поисковый партнер, а иногда - только рекламный. Потом есть еще доход от внутреннего поиска. Cisco использует Google для своих внутренних баз данных. Еще у нас есть продукт, называется Google Search Appliance, - желтая коробка, посредством которой можете осуществлять поиск Google в своей компании. К веб-поиску отношения не имеет.
А недавно мы анонсировали технологию, которая позволит размещать рекламу не только на поисковых страницах, но и на других тоже.
Я так много говорю про рекламу, потому что ее легче осмыслять, хотя наши сделки по большей части касаются одновременно и поиска, и рекламы. Такие модели - просто чудо. Для рекламодателя это настолько ценно, что нам удалось пережить недавние рекламные морозы.
Все потому, что мы доказали рекламодателям измеримость своей системы. Рекламодатели платят за клики. Платят за максимальное приближение к переходу на страницу, о чем рекламодатели больше всего пекутся. Они рекламируют некий продукт. Мы же даем прямую ссылку! И эта модель pay-for-performance оказалась весьма успешной. Не знаю, какую часть рынка она отхватит, - возможно, очень большую в масштабах индустрии в целом.

А на международном рынке?
Шмидт: Более половины запросов к Google приходит из-за рубежа. Зарубежные рынки поиска растут быстрее американских - они как бы догоняют нас с внедрением Интернета. У нас имеются все основания думать, что модель, которую мы выстроили в США, работает во всем западном мире.
К примеру, Гугль ввел сервис для Японии - там вообще никогда не было рекламы pay-for-performance, и мы были первыми. Проходит полгода - и наш бизнес вырастает до небес. Оплата кредитками, очень просто, всем доступно. Наши основные целевые рынки - Западная Европа, Япония, Австралия - это же обычно, поскольку другие рынки располагаются именно там. Простое исследование доказывает, что перенос американских коммерческих моделей за рубеж сам по себе приносит нам небывалый рост доходов. Ну, в самом деле, - почему вдруг демография, работа и бизнес-модель в Германии должны отличаться от американских?

Закон Мура, закон будущего

Шмидт: : Во-первых, мы все - технологические оптимисты. Все верят в будущее величие технологий - это уже не вопрос. Во-вторых, индустрию технологий сейчас ограничивает спрос, а вовсе не ресурсы. У нас такие производственные мощности и такой уровень новаторства, что мы можем создавать столько компьютеров и всего прочего, сколько хотим. Без проблем и задержек!
В-третьих, из-за скоростей закона Мура у нас в индустрии имеется фундаментальная проблема с ростом доходов. Примерно так: допустим, никаких инноваций нет; тогда соотношение цены к качеству продукта каждые полтора года увеличивается вдвое. Следовательно, в теории, либо доходы падают вполовину, либо требуется продавать вдвое больше компьютеров, чтобы доходы остались прежними. Таков товарный бизнес.
Долгое время все так и было, но мы оказались хитрее. Появились новые версии Windows, для них требовались новые ПК, новые компьютеры, или же появились сети. Забавно, что "железо дает, а ПО отбирает" - ну, все эти разговоры последнего десятилетия вы помните. Значит, будут катализаторы спроса, и катализаторы эти - двух типов. С одной стороны, новые приложения (Интернет - свежайший пример), медиа и все такое. С другой - международная экспансия.
Если рассмотреть текущие дела на американском рынке (примерно половина рынка мирового) с точки зрения статистики, никакого роста не видно. Даже, может быть, видно снижение. Но рост хорошо замаскирован - ведь есть новые приложения, новые разработки и т.д. Тридцать лет двигаться по такой кривой весьма непросто. Сейчас настал период, когда отрасли в качестве "забойной штучки" просто нечего предложить - у людей все есть, поскольку они всем запаслись заранее из-за "ошибки-2000". Более того, следующий очевидный хит придет из области медиа, а тут работает управление цифровыми правами.

К примеру, если Голливуд выигрывает, а наша сторона тотально проигрывает, то никакого доступа к этой информации, к этим медиа не будет. И никакого роста хай-тека не будет тоже! Если выигрываем мы, а Голливуд проигрывает, не будет производиться никаких медиа. То есть некий баланс интересов существует. А сейчас полное несовпадение между методами работы медиабизнеса и потребностью хай-тека в новом контенте. Точки равновесия мы пока не нашли, она тоже повод для споров. Законы, судьи и какие-то разработки будут эту проблему решать. И это займет кучу времени.

Контента становится все больше, и мне нужно больше компьютеров. Но меня не волнует, что их требуется модернизировать, потому что мне нужно железо все мощнее. Мне все же кажется, что мы по-прежнему на пути инноваций. Просто акцент ставится не на законе Мура и не на мощности. Может, инновации стимулируются доступом к контенту.
Шмидт: Это удачная формулировка. По-моему, важно помнить, что сетевой бум - тоже следствие закона Мура. Маршрутизаторы ускоряются тоже благодаря ему. Мы все время думаем, что закон Мура - это про интеловские микросхемы, потому что Гордон Мур - из Intel. Но и то, что мы имеем невероятно широкий спектр средств беспроводной связи, - тоже, по сути, следствие закона Мура плюс физических законов. Закон Мура действует по-прежнему, просто нужно пересмотреть области применения этого закона!

А как закон Мура применяется к рыночным бедам индустрии технологий?
Шмидт: Проблема в том, что я всякий раз впадаю в уныние, вспоминая свою аргументацию полугодовой давности. Я ведь фактически утверждал, что возрождения хай-тека не будет никогда. Нет, правда, ну что приведет нас к росту? Единственное, что реально дает толчок сектору высоких технологий, - это расширение доступа к информации, от специализированных рынков до общих.
Аргумент, можно сказать, неотразимый. Ключевой момент каждой волны технологий в том, что некая специализированная штука становится общей. Возьмем рабочие станции Sun - крайне специализированные системы становятся системами для всеобщего пользования. В секторе ПК - производительность десктопов. На вебе - доступ к информации, которая была опубликована, но не в общем доступе. И так далее. Какие нынешние рынки располагают такой способностью? Я навскидку вижу один - роуминговые мобильные сети. Они явно и фундаментально меняют доступ к информации. Значит, они и будут основным двигателем роста.

Мы в AlwaysOn утверждаем, что беспроводные технологии - хит следующего поколения. Потому что ежегодно производится более 100 миллионов ПК, а в Китае ежемесячно появляется 5 миллионов пользователей мобильных телефонов. Возможно, люди будут выходить в Интернет с недорогих устройств (что уже происходит на вебе), потом Интернет станет им необходим, а потом, зарабатывая деньги, станут покупать ПК.
Шмидт: Мне сейчас кажется, что первоначальные мои выкладки приблизительно верны - такова природа инноваций в сфере высоких технологий. Физики все маневрируют [увеличивая плотность микросхем], и это будет продолжаться до 2015 года минимум - может, и дольше. Поэтому я считаю, что вызвать всплеск хай-тека - вместо вот этих всеобщих горестей - можно лишь одним способом: сосредоточиться на расширении доступа к информации.
В этом контексте философия Google явно выигрывает, потому что Google и есть расширение доступа. И блоггеры выигрывают, и мобильные юзеры. А теперь попробуем найти еще пять таких же рынков. И пусть все строятся вокруг них. Но до тех пор мы все будем сидеть на задницах со своими упавшими акциями и увольнениями, и все на свете будут ныть и жаловаться.

И откуда же такие рынки возьмутся? Я себе это не очень представляю: крупные игроки собираются, вычисляют, что актуально, что соответствует вашей модели расширения доступа к информации...
Шмидт: : Есть простые выкладки. Кто в нашем обществе создает рабочие места? Мелкие компании и предпринимательство. Что движет экономическим ростом нашего общества? Мелкие компании и предпринимательство. Что у нас сейчас происходило - в последние два-три года? Резко упал барьер для занятий предпринимательством. А мы отказываемся признать, насколько глобальна эта перемена. Потому что по-прежнему смотрим только на компании из Fortune 500 или Fortune 1000. Но если обратить внимание на рекламу Google - там же мириады компаний, о которых вы никогда не слыхали. Потому что их открыл какой-нибудь Джон, а у Джона - потрясающие решения, он отличный клиент и очень, очень сосредоточен на чем-нибудь одном. И у нас возникают проблемы, если он вдруг ушел в отпуск.
Мы забываем, что в экономике рост начинается с малого. Мы вот про Китай говорили. Где двигатель роста? Мелкий предприниматель, и это верно не только для США. Наше общество восторгается крупным, а славить надо многообразие новых игроков - они лишь появились, а уже сами создают множество возможностей.
И цикл уже заработал; существует масса примеров рынков невысоких технологий. В медийных индустриях стоимость инструментария для цифровой обработки упала до 2000 долларов. И появилась толпа клонов Стивена Спилберга - им начать работать уже гораздо проще. Это серьезные перемены в подходе к творчеству и воздействии на общество, и они будут разворачиваться еще много лет. А Fortune 100 превратится в Fortune 10000, а может, Fortune 1000 - в Fortune 50000. Главное - разобраться и понять, как до них достучаться, как с ними общаться, как с ними работать. И вот этому поможет расширение доступа к информации.

Примечание редактора: беседа с Эриком Шмидтом имела место за несколько недель до недавней покупки Гуглем Applied Semantics, которая может немало подпортить картину конкуренту Гугля корпорации Overture Services.