Карлин Лиллингтон
The Irish Times

Оригинал статьи

Карлин Лиллингтон беседует с Уильямом Гибсоном, чьи работы повлияли на кинорежиссеров, писателей, технологов, ученых и тысячи простых людей.

Перевод Анастасии Грызуновой

Сижу, беседую с писателем Уильямом Гибсоном - объектом преданного обожания технарей,своего рода Лу Ридом от киберлитературы, - и разговор заходит о том, что он уверен: историю создают новые технологии - не политика, не войны, не философия.
Человек, знаменитый тем, что изобрел термин "киберпространство", замечает: новые технологии меняют общество, как и не снилось их разработчикам. Соглашаясь, я бросаю фразочку, которую часто использую - она так исчерпывающе и лаконично описывает динамику техноиндустрии: "Улица сама придумывает, как вещи использовать". И замираю, осознав: я только что процитировала Уильяму Гибсону Уильяма Гибсона.
На лице мистера Гибсона мелькает улыбка - он, наверное, думает, что я нарочно, что это крошечная такая дань уважения. Уважения, да; но мой нечаянный словесный поклон дает понять, как глубоко писатель укоренился в технокультуре, как основательно влияет его слово на мышление, работу, речь и грезы людей без числа - и как великолепно он умеет сплавить сложную истину в идеальную броскую фразу.
Даже отдельные гибсоновские слова способны изящно схватывать самую суть широчайших концепций: "киберпространство", к примеру - которое в знаменитом "Нейроманте", киберпанковском романе 1984 года, еще называется "матрицей". Ничего не напоминает? Фильм - чистая пост-гибсоновская фантастика.
Работы мистера Гибсона глубоки, они формируют коренные пласты киберкультуры, они влияют на кинорежиссеров, писателей, технологов, ученых и тысячи простых людей, которые натыкаются на какой-нибудь его роман и затем ловят себя на том, что по-новому воспринимают технологии, компьютеры, настоящее и будущее. The Guardian назвал Гибсона "быть может, самым значимым романистом последних двух десятилетий". Разумеется, он один из самых влиятельных - канонические исходные коды его романов заимствуются, перерабатываются и взламываются остальными, и в итоге уже нетрудно позабыть, что он первым эти коды создал.

И все же он на удивление скромен и тих. Как ни странно, совсем не похож на фотографии с суперобложек, где сплошь темные очки, кожаные куртки и усталость от жизни.
Живьем он не столько Лу Рид, сколько любимый учитель: в очках, вежливый, стройный и очень высокий, в джинсах цвета хаки, теннисках и абсолютно издевательской, консервативной бело-синей клетчатой рубашке. Если даже мириады вопросов насчет работы его до смерти утомили, он этого не выдает; говорит медленно, обдуманно, нередко принижая себя.
Для него новый роман "Распознавание образов" - серьезный сдвиг, шаг не в будущее, но в настоящее. В книге - недавнее прошлое, включая тревожные психические последствия 11-го сентября. В ней полно сегодняшних технологий и кибер-реалий: криптография, "макинтоши" (Гибсон - приверженец "маков"), цифровые "водяные знаки", кипящие сообщества сетевых конференций и Google.

Думает ли он о читателях, когда пишет? Смеется: "Нет, вовсе нет. Я этих людей вообще-то боюсь - они же мою тонкую кожицу технотрюков насквозь видят. Чем меньше знаешь, что творится, тем технотрюки легче".
Технические куски, по его мнению, - "самые шаткие элементы повествования, потому что технологии - фигня. Я об этом пишу как могу изящнее, чтобы у читателя возникло ощущение, что он в руках автора, который что-то знает. На самом деле, знаю я немного. - Фыркает. - Но хватает, чтобы за деревьями лес разглядеть".
Он вспоминает любимую историю: в начале 1980-х показал рукопись "Нейроманта" человеку, имеющему представление о компьютерной индустрии. "Он мне говорит "Это невозможно". Я спрашиваю, почему, а он мне: "Потому что для такого никогда не хватит пропускной способности каналов". Что такое эта пропускная способность, я понятия не имел, так что решил: "Ну и ладно, я все равно так писать буду". - Однако он признает, что ему нравится удовлетворять технобзики определенных читателей. - "Некоторые отрывки - для технофилов определенного склада. В "Распознавании образов" есть почти... порнографичные отрывки. Вообще-то они непристойны, весьма непристойны. Но что на самом деле в них происходит - непонятно".
Он говорит о том, как дразнит читателя, вставляя в сюжет кибершпионские штучки. Например, неприкаянный специалист по крипто Хоббз Баранов может оказаться (а может и нет) главным разработчиком "Эшелона", некогда мифической британо-американской системы интернет-слежки.
Роман на удивление мягок, почти нежен по отношению к американским сетям шпионажа и организациям вроде ЦРУ и Агентства национальной безопасности. Главная героиня Кэйс Поллард (у которой аллергия на названия брэндов и логотипы) - дочь бывшего шпиона, а незаконный сетевой мониторинг - скорее подспорье, чем препятствие развитию сюжета.

Может, дело в гибсоновском прагматизме: герои вынуждены иметь дело с тем, что вокруг. Как правило, будущее по Гибсону - если не совершенно дистопичный, то, во всяком случае, суровый мир, где правят безликие корпорации и СМИ-манипуляторы. Его герои живут в расползающихся городах, где мешаются языки и плавится цивилизация. Стихия романа - уличная культура; герои неизменно умудрены улицей и ею же слегка потрепаны.
Но Гибсон от слова "дистопия" отмахивается. "Настоящее мне кажется смутно дистопичным и смутно утопичным, а будущее - примерно таким же, только громкость прибавится. По-моему, утопия и дистопия - исторические концепции данного момента, просто мы еще этого не осознали. Мы где-то перешли черту и вот оказались в этой запутанной точке дистопии/утопии. Однако в двадцатом веке есть феноменальные черты, которые мы принимаем как должное".

Он говорит об авиаперелетах - в "Распознавании образов" они занимают видное место. В романе есть поэтическое осмысление расстройства биоритмов, озвученное Кэйс после полета в Лондон: "Ее смертная душа отстала на много лиг, обвилась вкруг призрачной пуповины за исчезающей полосой самолета, что привез ее сюда, в сотнях тысячах футов над Атлантикой. Души так быстро не умеют, плетутся в хвосте, после прибытия их надо ждать, словно утерянный багаж".

"Путешествия и ощущение городов - видимо, прямое следствие того, что я вырос в деревеньке Западной Вирджинии во времена, когда такие места по времени сильно отставали, - говорит он. - В шестидесятых там были просто сороковые какие-то".
Отец умер, когда Гибсону было шесть; Гибсон писал, что вышел в мир и оторвался от фанерных полок с коллекцией фантастики, лишь отправившись в школу-интернат. Новый удар: когда он был подростком, умерла мать. Из таких потрясений и рождаются писатели, утверждает он.
Он - писатель потрясений, катастрофических событий, что меняют историю. Его последний роман строится вокруг персонажа, умеющего вычислять поворотные точки истории, моменты выдающихся перемен. Один из таких моментов - 11 сентября, говорит Гибсон, и потому 11 сентября должно было войти в "Распознавание образов".
"На него откликнулись все инстинкты, что только у меня есть, - будто первый удар в бильярде. Какие-то шары оставались в "пирамидке" всю мою жизнь. Затем все сдвинулось и снова замерло в новой позиции. Не знаю, где разыгрывают партию. В известном смысле получается, что теория поворотных точек в моих ранних книгах неверна, потому что мы не знали сегодняшних поворотных точек. Они прятались за ширмой, увидеть их можно было лишь постфактум. Я склонялся к идее смерти истории. Это больше не актуально. Мы теперь вовсю историю создаем".
После 11 сентября фантасты должны писать иначе. - "Что-то сильно изменилось. Что-то теперь по-другому. Я недавно говорил другу-фантасту: "Пронзительный звон, что доносится по ночам из библиотеки, - это звук, который издают ветшающие варианты будущего".
Он уехал из США, чтобы избежать призыва во Вьетнам, и с тех пор живет в Ванкувере. Этот культурный отрыв ему скорее нравится. - "Не понимаю, каково это - целиком принадлежать к одной культуре. Люди, представляющие интерес, выбирают фрагментарность - то есть, по сути, общемировую культуру".

Он уже почти готов начать обдумывать следующий роман - но для этого, говорит Гибсон, придется отказаться от веблога ("блога"), крайне популярного веб-дневника, который ведет с января почти ежедневно. - "Занимаясь этим, я понял, что не смогу совместить ведение веблога с настоящей работой. Почему-то экология написания романов невозможна, если я в постоянном контакте с читателем. Если я по ходу дела описываю, что меня интересует, чем я одержим, уже не надо книгу писать. У книги не возникает основы".
Многих поклонников это расстроит, но Гибсон яростно оберегает свою частную жизнь - открытый блог писателя-затворника изумил многих. Закончив последний, британский отрезок своего турне в поддержку книги, он свернет блог и - душа на привязи - вернется в Ванкувер, чтобы придумывать следующую серию нашего крутого будущего.

P.S. 28 апреля 2003: Рада сообщить, что Wired.com опубликовал мою заметку о решении Гибсона закрыть блог. А еще читатель из Канады прислал отличную ссылку на съемки CBC 1967 года: девятнадцатилетний призывник по имени... Уильям Гибсон говорит о свободной любви и ЛСД.