 |
 |
    |
 |
||
 |
 |
 |
|
|
|
|
||
|
|
|
ON THE ROAD AGAIN!
Прошедшие праздники принесли вашему покорному слуге несколько вполне нежданных радостей. Так, интервью с давним кумиром Георгием Михайловичем "Трусом" Вициным, появившееся в журнале "7 дней", обнаружило, что 80-летний юбиляр, во-первых, в самом деле занимается с незапамятных времен йогой (и, надо полагать, достиг в этом весьма высоких степеней, так как, по его собственным словам, "мясо перестал есть еще до войны"); а во-вторых, практикует непричинение зла достаточно эксцентричными способами - в частности, подкармливая... дворовых муравьев и наотрез отказавшись отметить собственный юбилей (несмотря на то, что за присутствие на своих торжествах ему была некими анонимными спонсорами обещана целая иномарка).
Однако не менее приятно, чем убедиться в полном ментальном здоровье и психической адекватности престарелого гуру, было узнать о творческих планах другого "героя моего романа" - короля трэш-кинематографа и вдохновенного певца всего отталкивающего, отвратительного и неприличного Джонни Уотерса. 50-летний Уотерс, не снимавший ничего уже 4 года (со времен показанной даже по русскому телевидению "Мамочки-маньячки"), все-таки выпускает, наконец, новый фильм! Картина "Pecker" (приблизительно переводимая на русский как "Клевун") выйдет на американские экраны 14 августа. Сюжет ее вполне достоин скандальной славы автора: официант балтиморский закусочной оказывается на гребне славы благодаря фотоснимкам некоей семьи, сделанным им тайно и ставшим событием на арт-аукционах. Молодой человек, запечатленный на фотографиях, - фрик, то бишь уродец: он поедает пищу, склевывая ее с тарелки, подобно птичке. Играть в этом шедевре будут Кристина Риччи, Эдвард Фурлонг, а также одна из постоянных актрис Уотерса - Рикки Лэйк. Известно, что до этого фильма режиссер планировал снять другой, в котором банда тинэйджеров похищала Шерон Стоун и заставляла ее сниматься в любительских порнофильмах в маленьком приозерном коттедже. Проблема, однако, состояла в том, что на роль Шерон Стоун Уотерс прочил непосредственно... Шерон Стоун. Уговорить звезду так и не удалось, а потому Уотерс переключился на "Клевуна".
Новый фильм обойдется продюсерам в 6 миллионов долларов, что вдвое меньше бюджета предыдущего фильма. Впрочем, как доказывает опыт Уотерса, подлинно талантливая безвкусица всегда окупается: его первая "серьезная" картина, "Розовые фламинго", снятая в 1972 году за 12 тысяч, принесла миллион (!) в первый же год проката. Стоит заметить, что консервативные американцы выложили эти денежки, дабы посмотреть картину со слоганами "пиршество дурновкусия" и "отвратительнейшие люди Земли", в финале которой любимый актер Уотерса, 130-килограммовый трансвестит по кличке Дивайн ("Божественная"), поедал перед камерой свежий собачий кал. Пожалуй, именно такие зрелища действительно остаются в памяти поколений - в этом году "Розовые фламинго" в отреставрированном виде переиздаются на видео. Если кому-то из моих читателей повезет их приобрести - могу вас заверить: как говорят в Одессе, "вы не пожалеете о зря потраченном времени!"
"Семь дней", еженедельник
Я впервые услышал это пять лет назад и с тех пор вслед за паломником в Петушки не приходил в сознание и уже, видимо, не приду. Я всерьез полагаю, что в русскоязычной музыке со времен (...) не появлялось ничего лучше. Для описания этого не хватит всей культурологически-языковой парадигмы крайностей: не лезет ни в какие ворота, невозможно смотреть, не может быть, не верю, не было гроша, да вдруг в моем дому завелось такое. Это внятный, хорошо проартикулированный приговор русскому языку, по сравнению с которым сорокинские буковки на бумаге чуть ли не проигрывают. "Приговор русскому смыслу!" - добавляет кинокритик Ростоцкий. Приговор... в общем, что ни подставите, не ошибетесь. Это - какой-то примордиальный изначальный Шансон. Только голос и фортепиано. Это - человек, настоящее имя которого вам знать ни к чему, а на сцене он представляется как Псой Галактионович Короленко. Его группа называется "Нечеловеческая музыка".
Вчера на сцене гостеприимного клуба "Как бы" Им исполнялась новая электрическая полуиндустриальная программа. Несмотря на то, что для меня это был уже четвертый концерт в моей жизни, тяжелейшего психологического шока не удалось избежать на сей раз. Помню, в частности, жесточайшие "Постмодернистские частушки", самые вменяемые из которых звучат этак:
Ты Жене, а я Батай
Скорей меня за хрен хватайИли: А.Ф.Лосев
Он философТак бы и всю жизнь. Были, впрочем, и старые песни: "Баллада об одесском муравье", "Больше не греши", "Пой, Деррида", "Чертово колесо" и, наконец,венец творения - "Ябнутым все можно". Приятно, однако, стоять у истоков культа. Наблюдая за новехонькими адептами (в числе коих масса уважаемых мною персонажей, Сергей Гурьев хотя бы) я испытывал смешанные чувства законной гордости и понятной ревности. Вот ведь, пришли. Извлекли из-под штор-моллюск. Всем стало нужно. А кто сохранил-то? Коробейников.
"Как бы" клуб, 12 мая
Журнал называется "Шестая колонна". Подзаголовок: "Регулярное издание, посвященное маргинальным явлениям в культуре и общественной жизни".
И "культура" и "общественная жизнь" в журнале действительно присутствуют. Но осмысляются они с точки зрения искусства. Изобразительного (плакаты группы "Maксим Горький"), кино (интервью с режиссером Андреем Сильвестровым), литературы (стихотворения, проза, рецензии и исследования на самые разные вкусы).
"Маргинальность" в искусстве предполагает, что есть некоторый мэйнстрим и есть то, что "по краям". "Края" у литературы, однако, очень разные. Экспериментальная литература - допустим, по краям. А массовая? В журнале помещено обстоятельное эссе Владимира Березина о "женском романе", который Березин называет лавбургером. Некоторые явления из представленных в журнале - в самом деле незамечаемая бытовая словесность, иногда остро выразительная и вполне художественная, типа объявлений и надписей в общественных туалетах (надпись на двери сортира: "не надо путать причину и следствие, особенно не надо путать следствие"). Есть и другой тип "маргинальной" словесности - простодушная, любительская, косноязычная, но вдохновенная, с отблесками одического восторга поэма Алексея Тимаховского "Антисемиты", перепечатанная из самиздатского журнала (издавал его в Смоленске тот же Тимаховский) "Месяц чести":
В журнале продуманно строится образ маргинальности. Образ живой, не сведённый к схеме. Разнородные тексты перекликаются и создают общее поле.
А брать, кто любит, не умея,
иначе жить, как сим путем,
так вот причем же здесь евреи,
не сами ль поводы даем?..Образ маргинальности в журнале получается неоконченный и растущий. Вместе с тем - продуманный и концептуально "на ходу" перестраиваемый: главный редактор журнала Данила Давыдов и соредактор Сергей Соколовский хорошо знакомы с культурологическими теориями маргинальности. На страницах журнала, где только есть свободные от текстов и картинок места, периодически появляются дерридаобразные философские сетования без начала и конца - маргиналии, комментарии к окружающей действительности. Например:
Маргинальность в искусстве - понятие не столь определённое, как (пусть и собирательная) маргинальность в общественной жизни. "Точка роста" в искусстве маргинальна с точки зрения господствующего вкуса; массовая литература маргинальна с точки зрения "высокой" и так далее. Поэтому многочисленные удачи журнала разнообразны по своей природе, от литературных (проза Станислава Львовского, стихи человека под псевдонимом Айвенго) до этнографических. Есть и промежуточные явления: литературная удача, прикидывающаяся этнографической зарисовкой ("Растманские народные сказки" человека, который подписывается "Дд.Гайдук", - то ли это стенографическая запись наркотического "гона", то ли - что вероятнее - стилизация).
непосильны. Вообще "метафизика поражения" лишена - именно в этом случае - того привкуса элитарности..."
"Шестая колонна" - то есть колонна незамеченная. Четыре колонны франкистов, пятая колонна - предатели в Мадриде, шестая - непонятно кто. На обложке - пять параллельных колонн (черные пунктиры-стрелки) уперлись в стену, шестая (белая пунктир-стрелка) обходит эту стену с фланга.
Если про них ничего не знают республиканцы (то есть мэйнстрим), то на кого наступают "шестоколонники"? Партизаны ли они? Они и сами не знают - что приятно. Определённый ответ в такой ситуации может только запутать.
Точнее было бы назвать этот журнал журналом антисистемных идей и аналогий в искусстве. Очень полезное дело. Подлинное искусство всегда антисистемно, всегда освобождает, независимо от того, сколько лет назад оно создано. Неподцензурная русская литература во многом и сейчас сохраняет это качество. К числу литературных удач номера относятся публикации "маргинальных" для своего времени, но эстетически чрезвычайно продуктивных и точных стихотворений Евгения Кропивницкого или новых рассказов Генриха Сапгира. Осознание антисистемности как идеи со своей историей, историческая и стилистическая осознанность предъявленного разнообразия очень радует.
"Шестая колонна"
Победителем прошлой недели стал Остап Кармоди, написавший по поводу близкой родственницы одного из авторов "Пегаса" проникновенно:Учил ведь великий английский режиссер Питер Гринуэй в каждом своем фильме: «Не верьте женщинам». Я, дурак, не послушался. Поверил даже не женщине, а виртуальной женщине - Аделаиде Метелкиной. Прочтя ее рецензию в "Вечерней Москве" бросился покупать "наш ответ Умберто Эко": роман А. Лазарчука и М. Успенского "Посмотри в глаза чудовищ". Ответ оказался такого же плана, как ответ нашей сборной итальянцам в Неаполе.
Кстати, об Умберто Эко - на следующей неделе классик будет в первопрестольной. Справок "где можно увидеть" не даем, потому что сами не очень знаем. А конкурс на "лучшее эстетическое впечатление недели" продолжается:В одном Аделаида была несомненно права: роман буквально смели с прилавков. Пришлось обегать полгорода, пока удалось его купить. Мог потратить это время и с большей пользой...
У авторов, когда они писали книгу, было, по всей видимости, две задачи. Во-первых - блеснуть эрудицией, во-вторых - показать свою толерантность в национальном вопросе. С первой они справились весьма неплохо. За вторую тоже взялись с поистине коммунистическим рвением. В самом начале книги появляется Хороший Армянин. Не успевает заинтригованный читатель спросить: "А евреи?", как появляется Хороший Еврей. За ним, чтобы снять все дальнейшие вопросы, - Хороший Цыган и Хороший Американский Гангстер (тут авторы, возможно, перестарались). Правда, авторы дают все основания заподозрить себя в плохом отношении к хохлам и, особенно к немцам, но к концу книги голос разума берет верх и как черти из табакерки выскакивают Хороший Украинец и (о!) Хороший Немец. Америка аплодирует стоя. Единственное, что портит эту идиллическую картину - промелькнувшее в начале книги "люди и негры", но кто не без греха!
Национальная сверхзадача, видимо, далась авторам нелегко, и на построение внятной интриги сил у них не осталось. Вместо того чтобы выпутывать героя из сложных ситуаций, они просто дали ему iqqd, или как там в DOOM'е? В общем - бессмертие и абсолютное оружие: магию. Стоит герою показать пальчик, как все враги падают замертво. У него взяли в заложники жену и сына - он усмехнулся. Бац! Родные свободны, злодей умирает страшной смертью. Ни он, ни мы даже не поняли, что произошло.
В конце повествования змей-искуситель предлагает герою знания, которые помогут сделать человечество счастливым, устранить все злоключения, что произошли с Россией, а заодно дадут герою абсолютную власть над этим самым человечеством. Герой отказывается. Ясное дело - нашли дурака! Абсолютная власть у него и так есть, а задаром взваливать на себя заботу о человечестве - как вы смеете предлагать такое русскому офицеру! Да, совсем забыл, главного героя зовут Николай Степанович Гумилев. Да, да, - тот самый. Он выжил! И даже написал новые стихи, заботливо сохраненные и помещенные в конце книги! Правда, в отличие от полностью аутентичного пелевинского Чапаева, на месте Гумилева мог быть кто угодно, хоть Маяковский, которого Гумилев наверное поэтому и убил. Заменить бы пришлось 2-3 страницы. Отдельно хочется выделить стилизацию под Гашека. Авторы убеждены - напихай побольше чешских имен на квадрат текста и читатель умрет со смеха. Когда пан Ярослав рассказывает свои истории, читатель недоумевает, а Гумилев хохочет до колик. Я ему искренне завидую.
Обычно при чтении таких книг наиболее интригующий вопрос - кто кого трахнет? Но и тут все ясно в самом начале: Гумилев трахнет Марлен Дитрих. Кто же еще его достоин! Остаются два вопроса, которые не дают покоя до конца книги.
1. Кто главный злодей. Собственно, уже после первых ста страниц понимаешь, что ему ничего не светит, потому-то он, наверное, так тщательно маскируется. Но все же интересно - кто этот бедняга? Оказывается - комический герой второго плана. Разочарованный Гумилев тут же сбрасывает его в бездну.
2. Кто такая жена Гумилева Аннушка. Неужели бедная Анна Андреевна до сих пор жива и нас ждут ее новые стихи?! Успокойтесь - на последних страницах выясняется, что Аннушка - простая московская студентка образца 1980 года. Как и при чтении любого приличного триллера, вырывается вздох облегчения.
Метелкина предполагает, что роман войдет в шорт-лист следующего Букера. И здесь я с ней, конечно, согласен.
 |
|
 |
|
 |
| © Авторы "Пегас Light", 1998 | © Русский Журнал, 1998 |
| © Сергей Кузнецов, редактор и составитель, 1998 | © Максим Егоров, дизайн, 1998 |