Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

/ Перевод / < Вы здесь
Тайная жизнь омаров
Тревор Корсон

Дата публикации:  26 Июля 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Американцы издавна привыкли есть омаров. Когда первые поселенцы высадились на Plymouth Rock, они были поражены невиданным обилием этих существ: их было столько, что после отлива сотни омаров оставались на берегу. Фермеры использовали излишки в качестве корма для скота. В те времена омары считались бросовой пищей, годившейся для свиней, слуг и бедноты.

Но в прошлом столетии положение кардинальным образом изменилось: омары стали изысканным деликатесом. Тем не менее, до недавнего времени об этих морских обитателях почти ничего не было известно. Как они находят пищу в непроглядных океанских глубинах? Как спариваются и производят потомство? Какие природоохранные меры необходимы для воспроизведения их популяции?

Судя по всему, первые ракообразные десятиногие появились на свет около 400 миллионов лет назад. Ныне существуют приблизительно 30 разновидностей омаров с клешнями и 45 без оных. Самый распространенный омар с клешнями именуется Homarus americanus, или Американский омар. Европейским исследователям, появившимся на восточном побережье в XVII веке, этот серовато-коричневый представитель семейства ракообразных показался старым знакомым, поскольку в европейских водах обитает двоюродный брат американского омара - синевато-черный Homarus gammarus. Но нигде в мире нет такого количества омаров, как в прибрежных водах штата Мэн.

С конца 1940-х до середины 1980-х годов объем добычи омаров в этих местах держался на относительно стабильном уровне. Но за последние пятнадцать лет он возрос почти втрое; в связи с этим многие ученые заговорили об опасности истощения запасов этой популяции. В 1996 году, когда рост добычи омаров превысил все прогнозы, комитет ученых-специалистов предупредил о возможной катастрофе и выработал ряд жестких рекомендаций, призванных спасти отрасль.

Если этот промысел, ставший в последние годы самым прибыльным на северо-востоке Соединенных Штатов, потерпит крах, последствия могут оказаться катастрофическими. В 2000 году доходы от добычи омаров достигли 300 миллионов долларов. При этом почти две трети улова приходятся на прибрежные воды штата Мэн, где 4000 рыбаков заработали 187 миллионов долларов за 60 миллионов фунтов омаров. Следует иметь в виду, что добыча омаров приносит прибыль не только рыбакам: в штате Мэн она является "мотором" всей региональной экономики, суммарный доход которой составляет 500 миллионов долларов в год.

Большинство рыбаков штата Мэн полагают, что их промысел не представляет опасности для омаров. Их беспокоит не столько уменьшение популяции, сколько возможный коллапс рынка. Даже те рыбаки, которые допускают, что уловы могут сократиться, не видят в этом ничего страшного. Они говорят: "Достаточно того, что мы вдоволь попировали на празднике, устроенном Матерью-природой. Если уловы омаров вернутся к нормальному уровню, так тому и быть".

Рыбаки утверждают, что дадут сто очков вперед любому зоологу, и я бы не стал с порога отвергать это допущение. Ученые, исследующие последствия коммерческой добычи омаров, используют для своих расчетов технику, изначально разработанную для оценки численности популяций рыб. Поскольку быстрых и вертлявых рыб трудно изучать в естественных условиях, оценки того, что происходит с их популяциями, производятся преимущественно при помощи математических моделей. Но омары не рыбы. Многие из них доступны наблюдению, поскольку обитают в мелких прибрежных водах, хотя до последнего времени мало кто из биологов брал на себя труд как следует изучить их повадки. В отличие от рыб, омары не слишком страдают от того, что их вылавливают, а потом отпускают: ведь они остаются целыми и невредимыми, получая вдобавок "компенсацию" в виде бесплатного угощения. У рыбаков принято отпускать пойманных омаров, если они относятся к одной из трех категорий: омары-крошки, омары-великаны и омары-носительницы яиц. Рыбаки, промышляющие ловлей омаров, связаны со своими "подопечными" более интимно, чем обычные рыболовы, и они с чистой совестью говорят представителям властей: "Омары чувствуют себя нормально, и лучшее, что можно для них сделать, - это оставить их в покое". Беда в том, что у рыбаков нет ученых степеней и навыков наукообразного подтверждения своих доводов; поэтому их мнение не всегда принимается в расчет.

Между тем, стоит более пристально присмотреться к технике ловли омаров: как это ни странно, она имеет прямое отношение к проблемам экологии.

Базовая конструкция ловушки для омаров, разработанная еще в 1830-е годы, не претерпела существенных изменений. Однако количество ловушек росло стремительными темпами. Согласно данным Департамента морских исследований штата Мэн, в 1880 году было задействовано от 50 до 100 тысяч ловушек; сегодня их 2 миллиона 800 тысяч.

Ловушка для омара представляет собой проволочный прямоугольник длиной около четырех футов, разделенный на секции: "кухня" и одна или две "гостиные". Мешочек с приманкой висит посередине кухни. "Стены" кухни не проволочные, а плетеные из шпагата; они оснащены "рукавами", заканчивающимися небольшими отверстиями. Омары без особого труда залезают в рукав и попадают через отверстие в кухню; отыскать же выход изнутри гораздо труднее. Большинство омаров, не сумевших справиться с этой задачей, залезают в другой плетеный рукав, который ведет в гостиную, где они и дожидаются, пока рыбаки не извлекут их на свет божий. Маленькие омары имеют пропуск на беспрепятственный выход из заточения: в "стенах" гостиной имеются дырочки, через которые они могут выбраться на свободу. Если позволяет погода, рыбак проверяет ловушки через каждые четыре дня; обычно их ставят на одном и том же месте в течение нескольких недель. Когда омары снимаются с "лежбища" и мигрируют, рыбаки следуют за ними со своими ловушками.

Описанная ловушка поразительно неэффективна. Уинзор Уотсон, зоолог из University of New Hampshire, сконструировал с помощью своих студентов прибор, который он называет "видеоловушкой". Этот агрегат состоит из ловушки с крышкой из плексигласа, на которой установлена камера для наблюдения, снабженная прибором ночного видения. Прибор дает возможность наблюдать за тем, что происходит в ловушке, 24 часа в сутки.

Вскоре после установки ловушки омары приближаются к ней на запах приманки. Кухня недолго остается пустой: больше половины омаров, подоспевших к ловушке первыми, оказываются в ней через десять минут. Но 94% из них благополучно выбираются обратно. И вот еще незадача: пока один омар ест приманку, другие дерутся между собой за право подойти к ней следующим, что существенно сокращает потенциальный улов. За двадцать четыре часа, в течение которых велось наблюдение, Уотсон зафиксировал 3058 "подходов" омаров к ловушке. 45 омаров попали внутрь, но 23 из них умудрились выбраться обратно, воспользовавшись дармовым угощением. 20 особей задержались, оказавшись в гостиной, но 17 из них в конечном итоге выкарабкались на волю, оставив в ловушке всего 5 своих сотоварищей. Из этих пяти три оказались меньше допустимого размера, и их пришлось отпустить. В результате весь улов свелся к двум омарам, пригодным для продажи.

Тем не менее, рыбакам нравится ловить омаров именно этим способом. Их лобби в штате Мэн добилось того, чтобы все другие методы добычи омаров были признаны незаконными. На протяжении последних лет рыбаки сами наложили ограничения на количество ловушек, которые может ставить один рыбак. Ловля омаров "старым дедовским способом" обеспечивает тружеников моря круглогодичной стабильной работой с отпуском в зимнее время; кроме того, этот метод позволяет рыбакам "фильтровать" омаров, отсеивая слишком крупных, слишком мелких и оплодотворенных, что очень важно для поддержания долгосрочного экологического равновесия. Между тем, многие виды обитателей моря пали жертвой усовершенствования технологии рыбной ловли. "Ловушки, которые мы используем, весьма примитивны, - сказал мне один рыбак, - и это правильно, что только они узаконены в штате Мэн. Пока мы ловим омаров традиционным способом, можно не опасаться истощения запасов этой популяции. Мы убежденные традиционалисты. Надеюсь, подобная практика даст свои плоды в долгосрочной перспективе".

***

По случаю выхода в свет книги Тревора Корсона "Тайная жизнь омаров" корреспондент Atlantic Unbound Сандерс Кляйнфельд (Sanders Kleinfeld) взял у него интервью по телефону.

- При каких обстоятельствах вы заинтересовались "тайной жизнью омаров"?

- Я "заболел" этой темой еще ребенком. Мы проводили летние каникулы на острове Литл-Кренбэри в штате Мэн, и когда мне было шесть лет, я соорудил из картона игрушечную лодку для ловли омаров и покрасил ее в красный цвет. Я уговорил своего двоюродного брата одеться "под омара" и гонялся за ним по улицам острова, пытаясь "загнать его в ловушку".

Когда я учился в университете, мне захотелось поработать на рыболовецком судне, промышлявшем ловлей омаров, но из этого ничего не вышло. Дело кончилось тем, что я оказался в Восточной Азии, где провел пять лет, путешествуя и описывая свои приключения. Вернувшись в США, я почувствовал ностальгию по штату Мэн, и мне показалось, что самая завидная судьба - это ловить омаров на побережье острова Литл-Кренбэри.

И только после того как моя мечта сбылась и я действительно оказался на рыболовецком судне, меня очаровали сами омары. Я заметил, с каким пристальным вниманием наблюдали за ними рыбаки. Будучи биологами-дилетантами, они пытались себе представить, что происходит на дне океана: где обитают омары, где они проводят то или иное время года, какая температура воды является для них наиболее благоприятной...

Позднее я решил написать статью об омарах для The Atlantic Monthly. Каллен Мерфи, который был моим соавтором, посоветовал мне сосредоточиться на научной стороне дела. И с этого времени я начал открывать для себя безумно интересные вещи, о которых и не подозревал, хотя проработал пару лет на рыболовецком судне, специализировавшемся на ловле омаров.

- Не могли бы вы описать обычный день рыбака на судне "Дабл-Трабл"? Что это была за работа?

- Она была захватывающей, но довольно напряженной. В обычный день я вставал в 4:30, чтобы спуститься к пристани в начале шестого. Даже летом в это время суток довольно холодно, а в октябре бывает еще темно и ветрено. Я работал на довольно маленьком суденышке, дававшем крен при малейшем порыве ветра. Палуба скользила под ногами, наклоняясь попеременно во все стороны; стоило зазеваться, как тебя окатывало с ног до головы соленым душем.

Мы проверяли по 300-350 ловушек за день и только успевали поворачиваться. Это похоже на работу на конвейере, с той только разницей, что наша "фабрика" была всегда на ходу и очень дурно пахла. Я проработал на ней два года и должен сказать, что снимаю шляпу перед теми, кто трудится на таких судах на протяжении 20-30 лет. Не знаю, как они выдерживают. Это необычайно тяжелый труд.

- Как вы думаете, что заставляет этих людей вставать каждое утро и отправляться на ловлю омаров? Что удерживает их на подобной работе?

- В последние годы ловля омаров стала очень прибыльным делом. В этом, собственно, и состоит ответ на ваш вопрос. Однако нынешнему буму предшествовал довольно долгий период времени, когда это занятие было не столь выгодным. Поэтому я полагаю, что тут играет свою роль и традиция. Если вы хотите остаться на острове Литл-Кренбэри, вам придется заняться ловлей омаров по той простой причине, что там больше нечего делать: добыча омаров - основная статья доходов острова. Кроме того, рыбакам нравится, что они сами себе хозяева; ради этого можно вставать и в 4:30.

- В вашей книге охотники на омаров описываются как "ковбои с американского Востока". Не могли бы вы остановиться подробнее на этой аналогии?

- В какой-то мере это сказано "для красного словца". Однако нельзя сказать, что сравнение вовсе лишено смысла, поскольку ковбой - это индивидуалист, находящийся наедине с природой и зарабатывающий себе на жизнь благодаря умению ладить с животными, для чего он должен их понимать. Ловцы омаров отличаются независимым умом и характером. Практически все рыбаки, промышляющие в штате Мэн, владеют собственными лодками. Кооперативных хозяйств так мало, что их можно пересчитать по пальцам.

- Для первых поселенцев, прибывавших в Новую Англию, омары были "бросовой пищей, которая годилась разве что для свиней, слуг и заключенных". Сегодня они считаются деликатесом. Чем объясняется столь резкое изменение отношения к омарам как пищевому продукту?

- Я думаю, ситуация изменилась лет девяносто назад, когда в штат Мэн стали приезжать зажиточные горожане - в поисках нетронутой природы. Это были люди из Бостона, Нью-Йорка и Филадельфии. Жизнь в этих городах становилась все более сложной по мере того, как в них селились иммигранты, прибывавшие из самых разных стран; поэтому у горожан-старожилов возникло желание двинуться на север в надежде обрести там мифическую "Америку добрых старых янки". Этих людей называли "деревенщиками" ("rusticators"). Они облюбовали для себя штат Мэн, заново открыв это спокойное побережье с небольшими деревушками, кормившимися дарами океана. Мой прадед был одним из таких "деревенщиков". Он приехал из Бостона и влюбился в неброскую красоту окрестностей Литл-Кренбэри. Отсюда и берет начало моя связь с этими местами.

В те времена большинство городских жителей знали вкус омаров, но не свежих, а консервированных, доставлявшихся из того же штата Мэн. Поэтому когда "деревенщики" добирались до этих мест, они "ловили кайф" от возможности спуститься к пристани, купить живых омаров непосредственно у рыбаков, принести их домой и тут же сварить у себя на кухне. Затем эти люди возвращались в свои города и "пропагандировали" это лакомство.

- В эпилоге вы вкратце рассказываете о борцах за права животных, выступающих под лозунгом: "Это больно, когда тебя варят". Есть нечто отталкивающее в идее варки живого существа, но вы, кажется, имеете на сей счет особое мнение. Не могли бы вы разъяснить свою точку зрения?

- Среди множества беспокойств, которые испытывает человек нашего времени, не последнее место занимает страх перед масштабной индустриализацией производства пищи. Я готов согласиться с активистами движения по защите прав животных, когда они говорят, что миллионы живых существ: домашней птицы, свиней и коров, коз и баранов - ведут жалкое существование, а затем подвергаются мучительной казни на гигантских промышленных скотобойнях. Но я думаю, что упомянутые активисты не правы, когда утверждают, что решение проблемы - в отказе от употребления этих животных в пищу. Они упускают возможность найти реальный выход из сложившейся ситуации. Омары, например, живут естественной жизнью в своем родном океане. При ловле им не причиняют боли. Поэтому ловцы омаров поддерживают естественное состояние вещей и облегчают существование этих ракообразных, съедающих за свою жизнь большое количество бесплатной еды из ловушек.

Омар не имеет понятия о том, что с ним произошла неприятность, до тех пор, пока его не опустят в кастрюлю. А если за несколько минут до этого положить омара в холодильник, его ощущения атрофируются и он умрет очень быстро и почти безболезненно. В крайнем случае, вы можете убить его мгновенно, вонзив нож в голову или разрубив напополам, чего, впрочем, почти никто не делает. Кроме профессиональных поваров, разумеется.

Если вы подробно проследите, через что приходится пройти корове, ставшей невольной участницей процесса изготовления гамбургеров (учитывая тот факт, что ей суждено жить в гораздо менее естественных условиях и умереть страшной смертью на скотобойне), то неизбежно придете к выводу, что случай с омарами - образец того, как следует обращаться с существами, которые мы употребляем в пищу.

- В своей книге вы рассказываете о том, что при изучении поведения омаров в лаборатории был установлен любопытный факт: самки омаров играют лидирующую роль в репродуктивном процессе, получившем название "серийной моногамии". Не могли бы вы объяснить, почему подобная модель является более благоприятной в эволюционном отношении, чем репродуктивная парадигма, сконцентрированная на самце?

- Данная репродуктивная модель совершенно удивительна и уникальна. Самцы вступают в отчаянное состязание "Кто лучше писает". Я не шучу. Они испускают мочу друг другу в морду, пока не установят, кто из них является доминирующей особью. Мои друзья не упускают возможности заметить, что их поведение не так уж сильно отличается в этом плане от человеческого. В таких случаях вспоминаешь, что видел давеча двух особ, проделывавших нечто подобное в баре.

Самкам остается только выбрать, с каким самцом они желают сойтись. Как правило, предпочтение оказывается доминирующей особи. Еще бы: красавец вальяжно писает из двери своего убежища в ожидании самок, которые, проходя мимо, узнают по запаху, какой он "доминирующий" и крутой. Среди самок соблюдается своеобразная женская солидарность: они координируют свои действия с тем, чтобы у каждой была возможность спариться с доминирующим самцом. Одна самка может прожить с таким кавалером около двух недель, а затем уйти, уступив место сопернице. В жизни омаров многое происходит под знаком запахов. Самки обнюхивают испускаемую мочу и феромоны - половые аттрактанты - друг друга. Таким образом они узнают, оплодотворена ли их товарка, и добиваются того, чтобы никто не остался внакладе.

Мало того, что данная модель поведения позволяет самкам произвести на свет сильное потомство; она предусматривает для них защиту. Ради совокупления самкам приходится сбросить панцирь, подвергая себя опасности: после линьки их нежное и ранимое тело защищено от внешних воздействий лишь хрупким, еще не отвердевшим новым панцирем. Поэтому самка проводит пару недель в убежище доминирующего самца: она залезает внутрь, сбрасывает старый панцирь и живет под его защитой, пока не забеременеет. Самка покидает убежище только после того, как ее новый панцирь достаточно окрепнет. Она удаляется со спермой самца и без каких-либо обязательств. В этой модели есть свои плюсы и для самца. Победив в единоборстве, он может сидеть себе посиживать, поджидая самок. И они приходят одна за другой.

- Вы пишете, что изучение поведения омаров привело к созданию "биомиметических" омаров. Пентагон истратил несколько миллионов долларов на исследования такого рода. Зачем это военным? Они уже использовали омаров-роботов в боевых действиях?

- Насколько мне известно, еще нет. Речь идет о проекте, разработанном в Northeastern University. Пентагон является одним из его спонсоров. На данном этапе исследователи приступили к созданию прототипов, и недавно один из омаров-роботов был подробно описан в журнале Time. Одно из возможных применений - саперные работы, главным образом разминирование. При нападении с моря омары-роботы могут быть выпущены в воду; не исключено, что недалек тот день, когда искусственные омары-камикадзе двинутся по океанскому дну, обнаруживая мины и взрываясь на пути, чтобы спасти солдат от гибели.

Но более вероятно, что эти исследования приведут не к конструированию роботов-саперов, а к лучшему пониманию условий функционирования искусственных мышц и механизмов, способных оптимальным образом "ходить" по земле. Всякий, кто ел омара, знает, что суставы его ног весьма необычны по структуре. Думаю, мы узнаем много полезного об искусственной ходьбе в процессе имитации движения ног омара.

- Руководство штата Мэн на протяжении столетия регулировало ловлю омаров при помощи различных ограничений. Что можно сказать о стратегии сохранения их "поголовья"?

- Это очень интересная, хотя и запутанная, история. Люди, занимающиеся добычей омаров в штате Мэн, действуют в соответствии с экологической этикой; согласитесь, это уникальный случай. Есть правило, согласно которому нельзя отлавливать омаров меньше определенного размера. Самый маленький омар, "имеющий право" попасть на ваш обеденный стол, не может весить меньше трех четвертей фунта. Это ограничение было выработано еще в прошлом веке. В какой-то момент рыбаки и власти штата пришли к пониманию того, что отлов большого количества молодых омаров представляет угрозу для воспроизведения популяции.

Существует и правило противоположного порядка: не отлавливать омаров больше определенного размера. Длина панциря самых больших омаров, ловля которых разрешена в штате Мэн, не может превышать пяти дюймов. Самых больших омаров называют "производителями". Они проводят большую часть времени на дне океана, спариваясь с самками, которые вынашивают основную массу яиц.

Еще один пример методики сохранения популяции - селекторная отметка; эту практику впервые стали применять в 1950-е годы. Власти покупают у рыбаков оплодотворенных омаров, делают отметки у них на хвосте и бросают обратно в океан. Пока видна селекторная отметка, самку омара нельзя продать, даже если она окажется неоплодотворенной, когда ее выловят в следующий раз. С определенного времени рыбаки возложили эту заботу на себя. Когда им попадается самка с яйцами, они делают небольшую V-образную отметку на одном из ее хвостовых плавников и бросают обратно в море. С каждым разом, когда самка сбрасывает прежний панцирь и наращивает новый, отметка становится все менее заметной. Иногда рыбакам приходится делать свежую отметку на той же особи.

- В вашей книге исследователи, работающие в рамках государственных программ, обрисованы в довольно негативном свете. Вы пишете в одном месте, что они видят свою миссию в том, чтобы "защитить морских обитателей от хищной руки рыбака". Чем объясняется их недоверие к труженикам моря?

- В середине девятнадцатого века ловцы омаров мало думали о сохранении популяции, и никто не будет спорить, что подобная практика могла привести к катастрофе. В 1920-е годы показатели добычи омаров поползли вниз, а большие особи и вовсе исчезли. Рыбакам приходилось ловить омаров все меньшего и меньшего размера. Даже после того, как власти приняли некоторые охранные меры, многие рыбаки просто игнорировали их и продолжали вылавливать молодь для продажи на черном рынке. Так что им не приходится особенно гордиться своим прошлым.

На рубеже 50-х - 60-х годов ловцы омаров прониклись пониманием важности природоохранных мер. Однако правительственные чиновники и ученые до сих пор не осознали, что рыбаки изменили свои установки. Вся эта история представляется мне весьма поучительной.

- Каков ваш прогноз на ближайшее будущее относительно численности популяции омаров?

- Если завести разговор об этом с кем-нибудь из жителей штата Мэн, станет ясно, что они обеспокоены. Тревожатся рыбаки. Беспокоятся ученые. Академические исследователи, фигурирующие в моей книге, тоже встревожены. Главным образом тем, что на омаров оказывается ныне более сильное давление, чем десять лет назад. За последние пятнадцать лет уловы увеличились втрое. Нельзя сбрасывать со счетов и неблагоприятные экологические факторы, которые привели к существенному снижению численности популяции.

Кроме того, омары подвержены болезням. Несколько лет тому назад практически вся популяция омаров Лонг-Айленд-Саунда погибла от эпидемии. Люди не понимают, что происходит: то ли это результат потепления воды, то ли дело в чем-то другом. Некоторые рыбаки считают, что необходимо вылавливать как можно больше омаров, чтобы уменьшить перенаселенность морского дна, которая, по их мнению, и порождает эпидемии.

- Вы высказали предположение, что токсические загрязнения могут оказаться для омаров более опасными, чем избыточный вылов. Делается ли что-нибудь для защиты омаров от этой угрозы?

- Если вы спросите рыбака, что беспокоит его сегодня больше всего, он заговорит не об избыточном вылове, а о санитарно-гигиенических и экологических проблемах. Люди, занимающиеся коммерческой добычей "даров моря", нечасто выступают в роли защитников окружающей среды, но эти парни составляют исключение: они хотят, чтобы их океан был чистым и комфортным для омаров; кроме того, они желают, чтобы популяция омаров продолжала расти. Смогут ли они этого добиться - другой вопрос, но они решительно выступают на стороне экологов.

- Вы надеетесь, что ваша книга приведет к изменениям в экологической политике властей штата?

- Прежде всего, следует отметить, что рыбаки уже сделали много полезного в этом отношении. Но в конце книги мне пришлось признать, что в некоторых случаях они проявляли необоснованное упрямство, отвергая предложения властей. Думаю, дело бы только выиграло, если бы они проявили немного больше гибкости и открытости.

Однако главная задача рыбаков состоит сегодня в том, чтобы прикинуть, что случится, если уловы вернутся к обычному уровню. Существует угроза, что рыбаки начнут в этом случае действовать по принципу "Спасайся, кто может" - тем более что практически все их капиталы вложены в "средства производства"; вряд ли многие из них сумели отложить круглую сумму на черный день.

Ситуация такова, что для ее радикального улучшения требуется план упреждающих действий. Биолог Карл Уилсон, главный специалист по омарам в штате Мэн, надеется, что рыбаки соберутся вместе, потолкуют друг с другом и выработают программу чрезвычайных мер. Если величина популяции омаров вернется к обычному уровню, возникнут большие трудности. Я буду счастлив, если моя книга хоть немного приблизит решение этой проблемы.

По материалам "The Atlantic online"
Перевод И.Фридмана


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Неоконсерватизм и будущее Америки /20.07/
Заветам Черчилля верны /28.06/
Не отрекайтесь от империи /21.06/
Рыцарь холодной войны /15.06/
Либералы и чужаки /07.06/

автомобили форд транзит

предыдущая в начало следующая
Поиск
 
 искать:

архив колонки: