Русский Журнал / Перевод /
www.russ.ru/perevod/20050114.html

Добавить пищи к истории бизнеса и истории города
Маргаретта М. Ловелл 1


Дата публикации:  14 Января 2005

Helen Tangires, Public Markets and Civic Culture in Nineteenth-Century America. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2003. 265 pp.

Книга Хелен Тэнгайрс "Городские рынки и гражданская культура в Америке XIX века" - это многоуровневое исследование, но также и повествование о серьезном идеологическом сдвиге, продолжающем оказывать влияние на принятие политических решений и в наши дни. Эта книга посвящена одновременно истории бизнеса, истории города и социальной истории, ибо она прослеживает изменения, произошедшие в архитектуре и городском планировании на протяжении целого столетия, сквозь призму городских рынков. Автора интересует форма рынков, места их расположения, менеджмент, связанные с ними имущественные отношения, а также рассматриваемая на их примере эволюция способов потребления продуктов питания, взаимоотношений между сельскими и городскими жителями, ответственности городских властей перед беднейшими слоями населения. В центре внимания автора - Филадельфия и Нью-Йорк, но она сообщает важные сведения и о развитии других американских городов, а также кратко объясняет, чем и почему отличались между собой английский и французский рынки того времени.

Продовольствие отличается от других предметов временем потребления (как правило, достаточно коротким) и универсальностью (без него никто не может обходиться). Более того, поскольку продукты питания неизбежно производятся на расстоянии от того места, где их потребляют, их перемещение зависит от договоренностей между перевозчиками, посредниками, политиками, а также производителями и потребителями.

Тэнгайрс в своем исследовании сосредотачивает внимание на крупном повороте, произошедшем в середине XIX столетия. До этого времени городские рынки представляли собой торговые ряды с низкими навесами, выступающими защитными карнизами и открытые по бокам; они сооружались местными строителями, являлись городской собственностью и находились на общественной земле (часто посреди специально для них проложенной очень широкой улицы); время торговли и торговые привычки там регулировались таким образом, чтобы поддерживать моральное представление о "справедливости", разделявшееся покупателями и продавцами независимо от их социальной принадлежности и рода деятельности. Им на смену пришли крытые рынки высотой в несколько этажей, специально выстроенные приглашенными архитекторами (часто использовавшими формы выражения, позаимствованные в градостроительной практике итальянского Возрождения) на частной земле для привлечения среднего класса.

Рынки первого типа ассоциировались с прямым обменом между производителем и потребителем в городе пешеходов, в пространстве, благоприятном для местных обывателей, готовых прогуливаться без особого дела и торговаться (и враждебно относившихся к монополиям и стяжательству). Рынки второго типа знаменовали собой триумф капиталистической рыночной экономики, для которой продовольствие стало обычным предметом потребления. В пространственном отношении, чтобы осуществить переход от первого ко второму, потребовалось изменить функцию центральной улицы города: из места встреч она превратилась в транспортную артерию, для которой рыночные ряды являлись не целью, к которой устремлялись пешеходы, а помехой, препятствием и для железной дороги, значение которой только-только стали осознавать, и для трамваев, маршруты которых теперь зачастую влияли на выбор места расположения городского рынка и открывали простор для развития пригородов. Разрушение "ненужных" построек также символизировало собой попытку избавиться от тех социальных групп, которых новые лидеры политического и делового мира стремились исключить из "модернизированной" версии своих городов. Автор приводит слова одного из современников, оплакивавших разрушение старых гостеприимных рыночных рядов в своем городе: "Где же смогут теперь найти удобное пристанище в дождливый день уличные поденщики в ожидании дела, пильщики, носильщики угля и им подобные? Где смогут приклонить свои утомленные головы добропорядочные странники, переходящие с места на место в поисках работы?" Другими словами, рассказ о переменах в городской жизни, рассмотренных сквозь призму продовольственных рынков, позволяет нам заметить важное идеологическое изменение. В отличие от здания суда, церкви, ратуши и других общественных зданий городские рынки первой половины XIX века были открыты для всех. Здесь можно было встретить и фермера, продававшего свою капусту, и домохозяйку, желавшую купить что-то к ужину, и вдову мелкого лавочника, пришедшую наполнить свою корзину, и всех тех, кому больше негде было пообщаться, найти кров, работу или дешевую пищу.

Те, кто стремился извести старые городские рынки - бизнесмены, политики, железнодорожные магнаты, - считали определенные категории вещей, людей и занятий не вписывающимися в современный облик города, во всяком случае, его центра. Поэтому современные рынки, как правило, имели уже светонепроницаемые (обычно кирпичные) стены, а доступ воздуха внутрь них обеспечивался специальными вентиляционными отверстиями, забранными решетками. Тэнгайрс описывает, но не комментирует архитектурные средства выражения, к которым прибегал "новый порядок" для оформления модернизированной версии рыночного здания, намеренно имитируя черты традиционных для европейских городов аристократических каменных "палаццо". Между тем, во второй половине XIX века европейские города модернизировали свои городские рынки, взяв на вооружение совершенно другую архитектурную модель - полупрозрачные модули из стекла и железа, характерные для выставочных павильонов и железнодорожных депо. В дальнейшем это американское "огораживание" рыночных площадей привело к созданию супермаркетов и галерей магазинов, характерных для нашего современного ландшафта. Этот процесс имел общие, далеко идущие, весьма неоднозначные, а порой и неожиданные последствия. Например, жители Пуллмана (штат Иллинойс), приходя на рынок, расположенный в центре города (замкнутое каменное здание, возведенное в 1881 году), более охотно закупали продовольствие у независимых продавцов, бравших в аренду прилавки, чем в фабричной лавке, хотя это может показаться и парадоксальным.

Как рассказчик Тэнгайрс отнюдь не навязчива. В своем повествовании она охотно пользуется многочисленными и разнообразными материалами, почерпнутыми из устных свидетельств, постановлений муниципальных властей, судебных дел, газетных статей, брошюр, местных историй, официальных отчетов, частных дневников. Иллюстративный ряд особенно удачен: она использует исторические карты, гравюры, картины и, прежде всего, фотографии того времени. Хотя качество их воспроизведения невысоко, визуальные образы существенно подкрепляют аргументы автора. К сожалению, мы не узнаем из этой книги, какие из изображенных в ней построек сохранились до наших дней. Возможно, ни одно из зданий XIX века не уцелело даже в перестроенном виде. Зато уцелело, по крайней мере, одно здание XVIII века - кирпичный рынок в Ньюпорте (штат Род Айленд). По нему можно судить о масштабах построек этого типа в их сочетании с окружающей городской средой. Наглядность изобразительного материала, возможно, и не меняет сути повествования, но придает ему глубину, основательность и непосредственность, что важно, поскольку повествование это является не только рассказом о событиях прошлого, но и комментарием к нашим нынешним практикам и перспективам.

Тэнгайрс также упустила возможность проанализировать американские особенности потребления продуктов питания и кулинарные практики; ее рассуждения на эту тему страдают излишним лаконизмом. В своем повествовании она дает понять, что мясники были ключевыми фигурами городских рынков XIX столетия, что потребности мясной торговли вызвали масштабное развитие инфраструктуры и регулирования, что американцы вышли на первое место в мире по потреблению мяса. Однако она не объясняет, почему так произошло и когда американцы стали отдавать предпочтение свежему мясу перед вяленым, копченым и иным другим мясом, заготавливаемым впрок. Ответы на эти вопросы многое объяснили бы в этой истории, однако они остались непроясненными, а ее исследование - в этом отношении, - увы, незавершенным.

Наконец, захватывающее повествование Тэнгайрс посвящено главным образом закату городских рынков, ставших жертвами развития как частных магазинов, так и торговых галерей; в центре ее внимания - упадок "традиционного" городского рынка, где независимые фермеры-производители (или мясники, поставщики копыт и бифштексов) напрямую представляли свои продукты для официальной инспекции, регулирования и открытой продажи, и подъем продовольственных магазинов-посредников. Однако Тэнгайрс показывает также, что городской рынок как явление (а не как тип архитектурного сооружения) сохранился и на самом деле переживает второе рождение в виде фермерских рынков (обычно немясных). Она сообщает, что в 2000 году в США действовали 2863 фермерских рынка, на которых, как правило, торговали только сами производители (а не посредники), где продавалась только сезонная продукция, причем обычно эти рынки открывались на общественной территории временно, но по определенному расписанию. Изучение этого феномена, этого "неамериканского" интереса к нефирменным товарам и прямому контакту производителя с покупателем, могло бы послужить уместным заключением к этой книге. Возможно, не меньшую пользу принесло бы исследование новой "моральной экономии" в таких ее проявлениях, как вкус и отказ от идеологии и характерных особенностей потребления, навязываемых агробизнесом и супермаркетами в ущерб окружающей среде. Размышляя о том, чем может и должна быть городская среда обитания, мы обязаны обратить внимание на фермерские рынки с их свежей не расфасованной и немарочной (индивидуальной) продукцией, продаваемой во временно отведенном для них пространстве, словно возвращающем нас во времена тех форм социальных контактов и обмена, которые были характерны для центральных кварталов наших городов сто лет назад.

Что же скрывается за этим явлением - безнадежная утопическая попытка вернуться в утраченный мир или настоящий бунт против системы питания, суть которой состоит в чрезмерной концентрации ресурсов ради производства дешевой пищи и максимальной прибыли в ущерб нашей земле, здоровью, удовольствию от еды? Прекрасная книга Тэнгайрс только выиграла бы, если бы автор обратила больше внимания на те аспекты, которые особенно приковывают внимание людей, то есть в наибольшей степени связаны с сегодняшним днем. Как говорит она сама, "рынок - это совесть общества, место, где мы можем оценить наши успехи и поражения в организации городской жизни".

Оригинал статьи

Перевод Сергея Карпа

Примечания:

Вернуться1 Маргаретта М. Ловелл - профессор истории искусства и руководитель программы американских исследований в Калифорнийском университете, Беркли. Ее публикации посвящены американской еде, искусству и архитектуре. Ее книга "Искусство в период революции" (Издательство Университета Пенсильвании) вышла в декабре 2004 года.