Я преподаю английскую словесность, поэтому, разумеется, люблю читать. Но, оглядываясь на свое детство, могу с уверенностью сказать, что увлекся литературой не столько когда читал книги сам, сколько когда слушал пленки, на которых их читали другие.

Ни у одного из моих родителей не было высшего образования, но они водили меня в библиотеку задолго до того, как я научился читать. В доме всегда было полно детских книг, и мама наверняка читала мне вслух сотни из них.

Несомненно, противоударный граммофон, который я получил в подарок на Рождество примерно лет в пять, частично освободил маму от необходимости удовлетворять мои постоянные просьбы что-нибудь почитать. Мы с ней вместе обнаружили в местной библиотеке коллекцию пластинок, на которых знаменитые актеры читали стихи, пьесы и короткие рассказы.

Особенно мне запомнилось, как Бэзил Рэтбоун читал По и Готорна. Я обожал "Хоббита" в исполнении Николя Уильямсона и слушал его десятки раз. В десять лет я открыл для себя трагедии Шекспира, прочитанные актерами Полом Скофилдом и Клэр Блум. Помню, как я поправлялся после гриппа, вновь и вновь слушая, как Энтони Куэйл читает "Сердце тьмы" Конрада. Мне и по сей день дорога сокращенная версия "Листьев травы" Уитмена, где каждый слог идет чеканной поступью, обретая новые грани смысла под набирающий обороты голос Орсона Уэллса.

Возможно, есть нечто психологически успокаивающее в том, чтобы слушать, как кто-то читает некую историю. Едва ли был хоть один день за последние тридцать лет, когда бы я не слышал каких-либо слов, записанных на пленку. Каждый вечер я ложусь спать под умиротворяющие звуки аудиокниги.

Впервые у меня появился кассетный магнитофон, когда мне было около двенадцати, и я немедленно принялся переписывать библиотечные пластинки с помощью крошечного микрофона, приделанного спереди к трехдюймовому громкоговорителю моего граммофона. Я прослушивал свою коллекцию кассет снова и снова и в итоге выучил многие классические произведения в сокращенном варианте почти наизусть.

В подростковом возрасте я одно время хотел стать профессиональным чтецом; потратил свои минимальные заработки на покупку усилителя, микрофона студийного качества с S-образным штативом, деки, стереомикшера и искусственного эха на батарейках.

С помощью этого оборудования я сумел смикшировать собственное исполнение бессвязных речей Короля Лира на вересковой пустоши с записью "звуковых эффектов" грозы. Кроме того, я записал несколько коротких рассказов Эдгара По, подражая бессмертному Рэтбоуну. Вскрикивая от удара острейшей турецкой сабли при записи "Колодца и маятника" за закрытыми дверями своей комнаты, я все больше убеждал родителей, что у них уродился очень своеобразный ребенок.

Конечно, я понятия не имел, как становятся профессиональными чтецами. Для меня решающим в выборе института стало то, что он был недалеко от дома и что там платили стипендию. Я был слишком застенчив, чтобы помышлять об участии в постановках театрального факультета, а никакого курса, обучающего профессии теле- и радиоведущего, у нас не было.

Уже после первого семестра я осознал, что на небольшом студенческом радио, стремившемся отражать актуальнейшие тенденции времени, нет места художественным чтецам. Институтские специалисты по искусству полемики уделяли больше внимания дебатам, нежели декламации. Итак, я выбрал специализацию "английский язык", что называется, за неимением лучшего. По крайней мере, я мог писать о произведениях, которые любил слушать.

Пять дней в неделю я ездил в кампус на двух автобусах и метро - полтора часа в одну сторону. Но время в дороге не было потрачено впустую, потому что я получал возможность каждую неделю прослушивать одну-две неадаптированные книжки на своем плейере.

Я стал регулярным подписчиком абонемента Recorded Books Inc., Books-on-Tape и Blackstone Audiobooks. Это были единственные компании, предоставлявшие записи неадаптированной классической литературы.

Вспоминаю, как однажды я ехал на поезде по надземной железной дороге и слушал одного из своих любимых актеров-декламаторов, Франка Мюллера, который читал "Великого Гэтсби". Крыши блочных домов, шпили церквей и заброшенные заводы, проплывавшие мимо, в то время как голос Мюллера живописал во всех красках тоску Гэтсби по жизни, которой он по-настоящему так и не смог достичь. (Я был огорчен, когда в 2001 году Мюллер попал в серьезную аварию на мотоцикле и был вынужден прервать карьеру.)

Никогда ни одному из своих преподавателей я не рассказывал, что некоторые заданные произведения "читал" через наушники в метро. Это напоминало списывание - все равно что читать CliffsNotes вместо настоящей книги. Даже сегодня я прячу свою обширную коллекцию аудиокниг в шкафу. Интересно, сколько преподавателей моего поколения прошли через это?

Любопытно, что бы подумали мои коллеги, узнай они, что моя интеллектуальная жизнь по-прежнему во многом обогащается благодаря звучащему слову. Слушая записи в процессе выполнения бессмысленных, но неизбежных дел, я одолеваю в год около тридцати книг, которые иначе бы прочитать не смог. Я словно незаметно краду еще полжизни на чтение, пока занимаюсь повседневной рутиной. Кстати, с ней легче справляться, когда слушаешь во время работы.

Я ни при каких обстоятельствах не смогу позволить себе в ближайшие две недели читать перед сном новый роман Тома Вулфа "Я - Шарлотта Симмонс". У меня слишком много времени отнимает чтение профессиональной литературы и подготовка к занятиям. Но я вполне смогу прослушать все 25 часов романа Вулфа в за завтраком, в душе, за рулем своей машины по дороге на работу и домой. Думаю, художественное чтение Дилана Бейкера мастерски передает всю глубину характеров, что моему воображению едва ли под силу. Чаще всего по-настоящему хороший чтец обогащает мое впечатление от книги.

Более того, некоторые произведения просто лучше подходят для восприятия на слух, нежели для чтения про себя. И одно из величайших наслаждений, которое я черпаю в преподавании английской словесности, - возможность читать студентам вслух отрывки из своих любимых книг.

Должен признать, что мне нравится звук собственного голоса, который я часто сравниваю с голосами чтецов из моего детства, записанными на пленке памяти. Может ли быть что-нибудь более увлекательное на уроках английского, чем чтение вслух сцены с могильщиками из "Гамлета" с разными акцентами студентам, которым до смерти надоели задания на монотонное чтение прозы, производящей впечатление архаичной? Насколько больше студентов увлечется литературой, услышав "Потерянный рай", звучащий во всем своем пышном великолепии, а не продираясь сквозь него в гнетущей, убаюкивающей тишине?

Конечно, я считаю, что читать глазами важно и безмолвное чтение необходимо поощрять. На каждую прослушанную мною книгу приходится десять прочитанных. Однако мне кажется, что молодежь на всех стадиях образования могла бы, как и я, познать преимущества раннего ознакомления с аудиокнигами.

В прошлом способность сосредоточиться на ничем не приукрашенном тексте в течение долгого времени во многом объяснялась отсутствием более привлекательной альтернативы. Сегодня же многие студенты - если не большинство - смогли бы осилить "Преступление и наказание", только если бы их заперли на пару месяцев в одиночной камере.

Историю нельзя отмотать назад. Нынешнее поколение студентов мыслит иначе, чем предыдущие. Но любовь к литературе на всю жизнь - это здорово, пусть даже она пришла к тебе не через молчаливое уединение с печатным изданием.

Оригинал статьи

Перевод Анны Плисецкой