Возвращенец
- Я опасаюсь Примакова и не вижу никаких причин доверять ему, - сказал мне в частной беседе Алан Дершовиц - знаменитый адвокат, профессор Гарварда и один из ярких представителей современного американского истэблишмента.
- Почему?
- Я много слышал и читал о нем. У меня есть основания для такого резюме, - заявил Дершовиц.
У творцов большой американской прессы действительно имеются серьезные причины полагать, что именно она (и стало быть - они) во многом формирует взгляды даже бостонских интеллектуалов. О так называемом простом американце - телезрителе и читателе "Ньюзуиков" и "Таймов" - и говорить нечего. Когда местные журналисты уважительно замечают, что "он - прост", они знают о чем говорят.
Так что понятно, почему самое расхожее клише из всех, в которые Евгений Примаков был упакован средствами массовой информации Соединенных Штатов сразу после назначения премьером - "мастер шпионажа". Это определение со скучным постоянством фигурировало во всех редакционных комментариях, сообщениях зарубежных корреспондентов и теленовостях. И хотя само по себе оно не было однозначно отрицательным (ну как же: "мастер" - это хорошо, да и шпионаж ассоциировался с киногероями типа Бонда), однако русские имя и фамилия звучали заклинанием, сгущающим в сознании массового потребителя новостей и аналитики образ "подозрительного человека из недавней империи зла".
Он становился еще более подозрительным по мере тиражирования все новых медиа-штампов: "Друг иракского диктатора Саддама", "Дипломат с малыми познаниями в экономике", "партийный бюрократ" - вот каким представал перед американцами новый российский премьер. Без шлейфа иллюстрационной рефлексии и тонких нюансов, которые, по мнению многотиражных профи, только мешают восприятию.
Впрочем, издания совсем серьезные позволяли себе разъяснения, звучащие иногда довольно забавно: "Ельцин поддается давлению и выбирает компромиссную фигуру", - так озаглавила свою статью о назначении Примакова Селестин Болен, авторитетный вашингтонский обозреватель "Нью-Йорк Таймс". "Я не большой любитель Примакова. Но в нынешней ситуации... трудно подобрать более адекватный элемент Российского политического пейзажа", - замечал известный гарвардский экономист Маршалл Голдман.
То есть складывался образ высокопоставленного деятеля важной заморской державы, которого ее руководитель - друг Билла Boris - вынужден назначить формально вторым человеком в стране. Ну а раз он вынужден, то и США соглашаются, но как бы тоже очень вынужденно. Его намерены терпеть, но сильно "скрепя сердце". Его уважают, но побаиваются. И не очень-то доверяют, если в контексте межгосударственных отношений можно использовать это слово в значении, к которому привык читатель...
Телекадры дружеских бесед Примакова с Саддамом Хусейном прочно застряли в сознании американцев, в том числе - и интеллектуалов, привыкших относиться к генералам невидимых фронтов (действующим или отставным - все равно) без почтения и деликатности. А тут еще и карьера номенклатурного тоталитария, и пусть недолгое, но для американцев бесспорно знаковое членство в Политбюро...
Однако время слегка шло, а ситуация слегка менялась. Ни осенью, ни зимой внешнеполитический курс России, ведомой "партийным бюрократом", не претерпел никаких подспудно ожидавшихся опасных перемен. Тон телевизионных ведущих заметно потеплел. С Примаковым пообвыклись. Малость умилялись: ведь - поет, и не просто так, а дуэтом с Мадлен Олбрайт. И хоть на Брежнева похож, однако ж, джентльмены, хорошие костюмы и европейского фасона галстуки сходство это как-то все же сглаживают.
Но ни привычка, ни умиление не снимали с Примакова лейбл премьера, не только поддержанного левой оппозицией, но и допустившего в правительство людей из КПРФ и ЛДПР. Довлело представление, что полезные хорошие парни ушли и теперь Россия живет в условиях "отката" и "реставрации", давно замышлявшейся парнями плохими.
И хоть и публиковались его заверения, что "ни в каком океане мы сапог мыть не будем", и слова о развитии конструктивных отношений с Западом, а все равно не действовало, потому как "мастер шпионажа" - он на то и мастер, чтоб быть лукавым и туманить мозги прогрессивному рыночному человечеству.
"Он поддержан прокоммунистической Думой" - звучало как приговор.
Русская эмигрантская пресса, живущая во многом такими же стереотипами, это видение вполне разделяла. Только там, по причинам вполне понятным, получалось некое смещение темы в сторону Ближнего Востока и, конкретно, Израиля. И выходило, что русский "друг Багдада" другом Тель-Авива по определению быть не может, так что вопрос ставился так: а не обратится ли Примаков в его главного врага? Звучали опасения, что, мол, Россия выйдет из режима эмбарго по отношению к Ираку и так далее.
При этом достаточно громко звучали голоса политологов ревизионистской школы, считающих, что либеральная модель в России терпит крах, равно как и политика США по отношению к ней. Один из лидеров этой школы, постоянный автор "Нейшн" и "Нью Рипаблик" Стивен Коэн - известный специалист по России - несколько раз высказывался по радио и на CNN в том духе, что, может, нынешнее правительство - это как раз то, что нужно России? Мол, уже достаточно мы им насоветовали, давайте теперь посмотрим: может, русские сами выберутся из экономической ямы? Может, стоит дать правительству Примакова шанс?
А из влиятельных кругов республиканской партии, сильно разочарованных результатами политики администрация Клинтона в отношении России, парадоксальным образом раздавались предложения о необходимости создания нового независимого центра русских исследований, который хорошо бы укомплектовать новыми кадрами - не из диссидентской эмиграции и не из советологов, проморгавших крах Советского Союза.
Но как бы то ни было, сторонники иных подходов к сотрудничеству с Россией оставались в меньшинстве. Созданная прессой и удобренная стереотипами репутация Примакова до поры перевешивала их аргументы. Руководитель Центра стратегических исследований Сюзан Эйзенхауэр еще в феврале почти в отчаянии говорила мне, что отношения между Россией и США настолько охладели, что остается единственная надежда - визит Примакова. "Ну пусть он покажет жену... Покажет США и миру, что он вовсе не реакционер и ретроград, каким его видят слишком многие из тех, кто принимает решения, обосновывая свою позицию общественным мнением, сформированным медиа!... Ведь как его изображают здесь - это же просто кошмар какой-то!"
Но это уже было преувеличением. Отношение, ставшее к концу февраля нейтральным, сменялось еще более благожелательным. Видимо, PR-кампания Примакова, которая, вероятно, все же была развернута, помогла убедить их, что возврата к холодной войне не будет. Ну а российские экономические и социальные проблемы, все так же далекие от разрешения, заботили американцев мало - здесь привыкли, что Россия уже много лет есть средоточие всевозможного драматизма.
Сыграло роль и падение доверия к представителям московской политической элиты. Постоянные разоблачения коррупции выставили в невыгодном свете некоторых "молодых реформаторов" и их советников. Скандалы в высших эшелонах, подаваемые скупо, но регулярно, формировали контекст, в котором даже респектабельный Виктор Черномырдин стал мишенью для нападок - "Нью-Йорк Таймс" опубликовала статью, где утверждалось: вице-президент Гор (камень летел и в него тоже) в свое время отмахнулся от оперативной информации ЦРУ о том, что Черномырдин не чист на руку. О Ельцине же говорили и говорят с сочувственным разочарованием. Бесконечные болезни президента и страдания населения - таков лейтмотив сообщений телевидения, радио и газет. И хотя приличия, в общем, соблюдаются - в этом смысле здешнее телевидение выгодно отличается от российского - общий тон весьма пессимистичен.
На этом фоне обновляющийся образ Примакова не только начал располагать к себе благообразием и солидностью, но стал казаться уже воплощенной предсказуемостью и осторожностью. Ведь раз считается, что Россия все-таки идет по пути реформ, то должен же там быть хоть один кто-нибудь, вызывающий симпатию! Ведь неправильно будет, ежели руководители США и маршалы бизнеса встретятся с таким же плохим, как и всякие-прочие.
По мере приближения сроков официального визита фигура Примакова росла на глазах. С некоторым даже удивлением отмечалась его незапятнанность злоупотреблениями и непричастность к скандалам. Начали публиковаться данные опросов российского общественного мнения о его шансах на президентство, а Том Брокоу - популярный ведущий новостей NBC - посетил Москву, где сделал с премьером обстоятельное интервью. Добившись заверений, что конфронтации с Западом не будет, а ядерные арсеналы - под надежной охраной, он сделал ему отличный PR в Штатах.
В минувший понедельник газета "Вашингтон пост" и журнал "Ньюсуик", подготавливая американцев к визиту, опубликовали интервью с российским премьером, выдержанные в весьма доброжелательном ключе. Весьма дипломатичный Примаков при ответах на вопросы обошел все острые углы, сказав, однако, совершенно определенно, что выдвигать свою кандидатуру в президенты России в 2000 году не собирается.
О его прошлом спецслужбиста вспоминать перестали. А стали, напротив, говорить, что Примаков - истинный дипломат, сумевший подружиться и с Саддамом Хусейном, и с Мадлен Олбрайт - а это, джентльмены, свидетельство высокого профессионализма и государственной умудренности! Его готовились встретить если и не как столпа демократии и рынка, то уж наверняка как их умеренного и ответственного сторонника.
И вот, уже почти прилетев в Вашингтон, Примаков поворачивает назад... Любопытно, что это не вызвало здесь ни острой критики, ни злорадства. Все - от Альберта Гора до ведущих телевизионных выпусков новостей - демонстрируют понимание позиции России. Том Брокау и Питер Дженнингс объясняют, что в силу исторических и культурных связей с Сербией Россия всегда принципиально настаивала на отказе от применения силы в косовском конфликте. И де в этом свете вполне закономерным видится ведущим обозревателям, что Евгений Примаков предпочел перенести встречу на другое время. То есть иного и не ожидали.
Но и в таком контексте ирония некоторых российских изданий, пишущих, что Примаков, мол, "продал интересы России", не получив желанные миллиарды кредита, конечно же, не выглядит странно. Ведь это они дают деньги. Что им волноваться? Можно позволить себе понимающий тон.
Уже после первых бомбардировок Сербии, отвечая на вопросы журналистов, следует ли опасаться возобновления холодной войны или военной помощи России Сербии, министр обороны США Уильям Коэн подчеркнул, что диалог с Россией идет и будет продолжаться. А вице-президент Гор после того, как самолет Примакова, развернувшись у Ньюфаундленда, направился через Атлантику в обратном направлении, заявил, что, "несмотря на расхождения во взглядах на решение косовского кризиса, и я, и премьер Примаков убеждены в необходимости укрепления двусторонних отношений".
И Коэн, и Иглбергер, так же как и пресс-служба Белого Дома, высказали понимание позиции Примакова и уверенность в том, что отношения с Россией останутся важным сектором внешней политики. А СNN передало выступление сенатора Джона Маккейна, отметившего, что, несмотря на протесты, Россия настолько зависит от западных финансовых институтов, что все, видимо, ограничится дипломатическим демаршем.
Проблема, однако, в том, что позиция Примакова выглядит выигрышно принципиальной и осмысленной, в то время как в США, включая Конгресс, нет твердой убежденности в верности выбранного курса. Слишком многие представители элит сомневаются, что у Клинтона есть сколько-нибудь внятная стратегия на случай, если бомбардировки не окажут на Слободана Милошевича должного впечатления.
Корреспондент CNN в Москве Стив Кэрриган не исключает, что дипломатические усилия Примакова смогут предотвратить эскалацию конфликта. У американцев, лишь 48 процентов которых, согласно опросам, поддерживают операцию НАТО, жест российского премьера осуждения не встретил. И никто не спешит и не спешил его инспирировать.
Ибо если бы Примаков вернулся в Россию в надетой на него прессой маске ястреба, панславистского имперца, безответственно поддерживающего кровожадный Белград, то с кем бы тогда стал Альберт Гор укреплять двусторонние отношения?
Помните, у Булгакова? Кругом вовсю палят, а волшебный кот Бегемот починяет примус...
 |
|
 |
|