Он просуществовал недолго, этот клуб. Всего несколько месяцев. Но его успела заснять съемочная группа из Франции "Антенн-2". "Демонстрируются", - напишет не в меру ретивый борзописец - и сорвет улыбки солидной публики, не запятнавшей себя в сомнительных, то бишь бесплодных и мимолетных, начинаниях. Да, да, бесплодных, подчеркнет с трибуны "Перестройки" очередной комсомольский оратор и призовет нас отечески: "Хватит разговоров, ребята! Давайте заниматься делом!"

Какое уж тут дело, когда совсем юные ребята и девушки рассказывают о себе и расспрашивают друг о друге, спорят на темы, которые иной советчик, переходя к делу, давно уже исчерпал для себя? Всюду только и слышишь: где ваши дела, неформалы? А неформалы танцуют под современные ритмы и пьют (в наше противоалкогольное время!) не только чай и восхитительную "Фанту"...

Они задают вопросы: "Будет ли Германия единой?", "Есть ли в Советском Союзе государственный антисемитизм?" - и тут же переходят к проектам международного кооператива, которому не суждено воплотиться в жизнь. И вина ли это юных мечтателей, строителей воздушных замков, пленников грез?

"Мир запутался в стольких противоречиях, что разрешить их на правительственном уровне не представляется возможным", - говорит один из неформалов Г.Пельман. Поэтому и охрана мира, и экономическое сотрудничество, и сохранение среды обитания - сегодня дело не только правительств, но и народов. Ответственность, лежащая на каждом из нас, побуждает действовать в самых широких рамках. Будущее больше зависит от народной дипломатии, от широкого международного сотрудничества на уровне небольших социальных групп, чем от политической игры правительств...

Разве не характерно, что слова "болтающих" неформалов уже не противоречат словам руководителей страны, а идут как бы следом за ними? И время, когда идее, чтобы быть отвергнутой, достаточно было родиться вне стен Учреждения, прошло. Эта изменившаяся общественная атмосфера если и не привела к массовому рождению общественных инициатив, то, по крайней мере, вызвала множество попыток реализовать себя в собственных проектах. Это относится и к проекту "Ненасильственный мир".

Но как реализовать свой проект? Ведь мы десятилетиями жили в бесструктурной социальной среде, среде, где были стерты горизонтальные связи и все мы вписывались не столько в общественный организм, сколько в управленческую иерархию. И в этот вязкий аморфный мир вторгаются сегодня неформалы, создавая в нем центры кристаллизации, центры объединения людей инициативных, озаренных идеями. Не находя готовых структур, по которым они могли бы распространять свое влияние и реализовать замыслы, львиную долю своей энергии они тратят на поиск единомышленников, поиск хоть какой-нибудь крыши, под которой можно провести несколько часов в неделю. Многие проблемы практически неразрешимы и сегодня. И кто знает: не станут ли они еще более безысходными, когда будет принят новый, таинственно разрабатываемый закон о самодеятельных объединениях? Удивительно ли, что в Условиях многие клубы распадаются, едва возникнув, а другие, просуществовав недолго, не оставляют после себя следа того "реального дела", которого так ждут почему-то именно от неформалов? Удивительно, скорее, что они все же возникают и, распадаясь, возрождаются вновь. Пристально наблюдая за происходящим в неформальной среде, обнаруживаешь, что губительные условия не сламывают самых изобретательных. Переходя из клуба в клуб, они структурируют среду, переносят опыт из одной группы в другую, учась на прошлых ошибках и генерируя организующие идеи. Не довольно ли и этого дела? Дела, которого не сделало само время!

Нам не следует предъявлять претензии тем, кто создал эфемерные кружки и недолговечные клубы. И меня возмущают ситуации, с дурным однообразием повторяющиеся в ряде телевизионных программ, когда какому-нибудь энтузиасту, изобретателю на его жалобы чиновник отвечает упреком: виноваты вы сами, не проявили бойцовских качеств. Вот так! Мало ночевать на предприятии, мало предложить блестящую мысль - надо еще оказаться бойцом! Иначе - сам виноват! Сколько прекрасных идей загублено так, и сколько людей потеряло веру в свои силы и в разумность мира!

Сегодня мы подходим с подобными мерками и к неформалам. Не страшно ли нам на корню загубить новое и многообещающее движение. Не лучше ли искать в неформалах партнеров? Именно так поступила Советская социологическая ассоциация АН СССР, учредив КСИ (Клуб социальных инициатив).

Что же такое КСИ?

Сегодня часто спрашивают: кто входит в ваш клуб, сколько вас после полутора лет существования? И бывают удивлены, узнав, что всего десятка два, немногим более. И столько шума? Быть может, известность КСИ - плод саморекламы? Из-за чего так волнуется центральная пресса? Подобное волнение оправдано: концепция КСИ необычна для нашего общества. Поэтому начнем с примера.

Сегодня многие знают о программе и обществе "Милосердие". Но мало кто догадывается, что эмбриональный период развития этой программы прошел под крышей КСИ. Первоначально она казалась безжизненной: в пылу борьбы за лучший мир мы растеряли склонности к сочувствию, внимание к отдельному человеку сменилось вниманием к великим идеям, к классовым идеалам. Мы строили светлое будущее, а на его задворках страдали и прозябали маленькие люди - старики, инвалиды, сироты. Трудно было представить, как горстка энтузиастов, выходящих впятером, вдесятером на первые субботники милосердия, сможет повернуть взоры людей на "мелкие" проблемы обездоленных. Трудно сказать, как сложилась бы судьба программы, не увидь в ней активисты КСИ нравственной основы возрождающегося общества. И по призыву клуба на субботники стали выходить не только его члены, но и те, с кем клуб связан в повседневной работе. На обращение КСИ отозвался еженедельник ЦК ВЛКСМ Собеседник. Эта программа поддержана центральным телевидением и мощным призывом Даниила Гранина. Она жизнеспособна теперь, но КСИ... КСИ занят инициативами, ростки которых сегодня так же слабы, как некогда ростки "Милосердия".

Два года назад несколько человек, не связанных друг с другом, воодушевленные идеей рабочего самоуправления, искали возможностей практического испытания своих предложений. Когда Владимир Корсетов и Павел Кудюкин встретились на заседании КСИ, родилась программа "Самоуправление". Сегодня это межклубная группа, на счету которой всесоюзная конференция, организованная ССА АН СССР совместно с КСИ, более двух десятков человек, проводящих на нескольких предприятиях Москвы эксперименты по выборам советов трудовых коллективов, обширный диалог с рабочими клубами всей страны.

В рамках КСИ сложился проект "Гражданское достоинство", зародилась и обросла плотью Федерация социалистических общественных клубов. Еще больше реализовано проектов, которые, подобно "Ненасильственному миру", существовали недолго и передали будущему только фрагменты своих идей.

Но, пожалуй, характернее всего для работы КСИ - проведенная им при поддержке МГК КПСС Первая информационная встреча-диалог неформальных объединений (август 1987 года). Эта встреча стала своеобразным толчком во взрывообразной эволюции движения общественных инициатив. В ней приняли участие более 300 человек, представлявшие 50 клубов и 12 городов. А после встречи - сотни писем, телефонных звонков и, без преувеличения, тысячи встреч. Возникновение новых клубов, стремительный рост прежних, изменение ориентации и персонального состава, установление сети связей, простирающейся во все концы страны, - вот ожидавшийся и все-таки оказавшийся неожиданным результат встречи.

И что же КСИ?

Августовская встреча-диалог стала переломной для клуба. Стимулируя возникновение движения и вовлекая в складывающуюся сеть все новые и новые группы, КСИ пытался абсорбировать всех, кто нуждался в помощи и защите. Клубы и группы едва ли не со всей страны становились его ассоциированными членами. Но то, что до августа было естественным, теперь оказалось непосильным бременем для клуба. Будучи вовлеченными во множество проектов одновременно, члены КСИ фактически были лишены возможности координировать свою деятельность. Вместо объединения усилий, клуб стал терять единство. Из него выпало необыкновенно разросшееся молодежное объединение "Община", для которого пребывание в рамках КСИ потеряло смысл. Перед клубом замаячила перспектива быть растащенным по частям.

26 февраля 1988 года состоялось совместное заседание Совета КСИ и Совета учредителей, на котором была обсуждена новая - по сути, реально действовавшая и прежде - концепция клуба. Главной ее чертой стал отказ от постоянной структуры - идея необычная для самодеятельного движения; поэтому резонно спросить: что это значит на практике?

Вот что. Члены-учредители КСИ - в большинстве своем, профессиональные экономисты и социологи, - изучая социальные процессы, остаются гражданами и не желают ограничивать свое участие в развитии общества научными рекомендациями. Они активно включаются в формирование тех структур, необходимость которых выявляется в их исследованиях. Они готовы вносить в уже сформированные структуры свои идеи, передавать свои знания и опыт. КСИ оказывается как бы яслями для молодых общественных групп. Но из ясель вырастают. Как только КСИ или организованный им клуб почувствуют, что этот последний твердо стоит на ногах, формальная связь между "опекуном" и "опекаемым" рвется. Так нужно клубам: чем дольше ходишь на помочах, тем не тверже походка. Но это жизненно необходимо и самому КСИ.

Что волнует клубы!

Я помню времена, когда одним из достоинств человека считалась неизменность взглядов. Сегодня я готов рассмеяться в лицо каждому, кто воспоет эту добродетель. Человек, который ничему не учится, может быть, и тверд, но тверд, как дуб. Сегодня же, в условиях стремительного развития, взгляды человека на общество претерпевают постоянные изменения. И в обгоняющей эволюции мировоззрения теплится наша надежда на то, что мы справимся с катастрофическим развитием нашего социума, человеческого общества, биосферы.

Сегодня очень часто раздаются вопросы: чего вы не можете поделить? Вас так мало, быть может, всего тысячи две, а вы разбиты на десятки клубов. Почему бы вам всем не объединиться? А клубы не только не объединяются, но и - напротив - то и дело раскалываются. И это касается не только КСИ. Давно ли разделилась московская "Перестройка"? И вот уже в кризисном состоянии клуб второго поколения "Перестройка-88". Примеров несть числа. В чем же дело?

Клубы существуют не для того, чтобы заниматься разговорами, хотя зачастую на дискуссионных заседаниях доминируют те, кому надо выговориться. Удивительно ли? - За спиной десятилетия молчания. Но те, на ком клубы держатся, и, пусть простят меня участники движения, те, на ком паразитируют говоруны, - это люди, безусловно, глубоко обеспокоенные нашим развитием и нашим будущим. Условия, способствующие перестройке, способствующие нашему возврату в нормальное русло исторического развития, для них - и проблема исследования, и проблема формирования. Но можно ли действовать совместно, не имея общего представления о том, с чем ты сталкиваешься и чего хочешь? Плюрализм, говорит вице-президент Социологической ассоциации, один из учредителей КСИ Борис Ракитский, хорош для беседы, для работы необходим круг единомышленников. Так думают многие, и мало кому удается работать иначе.

Но вот общего представления, общего видения сейчас нет. Когда табу на свободное слово было снято, вдруг обнаружилось, что едва ли не самое главное, что мы утеряли за последние 20 лет, - это ясность. Ясность утеряна на всех уровнях. В любом слое народа, в клубном движении, в среде руководителей, в науке нет определенного представления не только о механизмах функционирования экономики или других общественных институтов, но и о целях.

Каков наш образ будущего? Во имя чего осуществляется перестройка? Такое впечатление, что в сознании многих процесс - перестройка - сам занял место отсутствующего идеала. Разумеется, это лучше, чем следование предвзятым концепциям, но сегодня, когда одновременно запущено множество конкурирующих процессов, нам нужны и широкий стратегический замысел, и постоянная готовность к пересмотрам.

Необходим образ мира, к которому мы стремимся. Необходимо представление о том, чем же является перестройка во всех ее аспектах: экономическом, политическом, социальном, культурно-этическом: недопустимо, чтобы опять мы свели все к эффективному управлению производством. В конце концов пора осознать, что структура нашего общества, его цели, культура должны быть ориентированы на человека и носить духовно-нравственный характер. К сожалению, слишком часто приходится читать и слышать, что Административная система или иной политический монстр просто-напросто не справились с управлением экономикой - и автор готов призывать новых варягов. Так не лучше ли открыть для себя реальное разнообразие форм человеческого труда и жизни? Эти формы будут также неповторимы, как неповторимы способности их создателей, руководителей, как неповторимы характеры исполнителей. Из соревнования, сравнения, изучения их будут возникать и формироваться оптимальные варианты. И чем больше таких вариантов останется - тем лучше: тем больше людей сможет найти свою нишу и работать, не ломая ни свои характер, привычки, освобождая себя едва ли не от самого сильного из ежедневных стрессов - стресса принуждения.

Прежде, когда была ясность, мы более или менее решительно двигались вперед, не огибая препятствий, - мы брали их грудью, сметая с пути и не спрашивая о цене, ибо мы знали: лес рубят, щепки летят! Мы очень широко пользовались лозунгом: "Кто не с нами, тот против нас". Исторические последствия этого известны.

Отсутствие ясности - это болезнь разделенного общества, но люди - люди бывают разные. Многочисленные рецепты заполняют наш мозг. Тот, не принимая ошибок и преступлений прошлого, с полной определенностью готов отмести все, ныне существующее. Другой, видя утраты, призывает вернуть миражи прошлого, снабдив их вполне реальной дубиной. И вот, такие "ясно видящие" инициаторы то организовывают боевые отряды афганских ветеранов для борьбы со спекуляцией и проституцией, то проводят демонстрации, призванные подогревать ненависть. По пути ли им с теми, кто больше не готов "сметать со своего пути", кто не готов платить цену, которая обессмысливает идеалы? Восходящие и нисходящие социальные потоки в довольно короткий срок способны разрушить устоявшуюся структуру общества, а быстрые перемены грозны тем, что психология и идеология людей не успевают адаптироваться к новым условиям. Знать об этом надо и надо уже сейчас думать о механизмах компенсации, как экономических, так политических и идеологических. Но следует ли этого панически бояться? Ведь ненапряженного пути к изменению общества, увеличению вклада новых групп в развитие экономики нет. Вообще, наивно полагать, что серьезные социально-экономические сдвиги возможны без нравственных и эмоциональных потрясений в рамках всего общества. Надо лишь четко осознавать их неизбежность и выбирать оптимальные решения, позволяющие избегать растерянности. Мы же, желая всячески ускорить перестройку, уговариваем сомневающихся и затушевываем социальные жертвы для убедительности. Нельзя сделать шаг, не зная, каким будет другой, поэтому действия "ясновидящих", одержимых, провоцирующих необдуманные действия, - это не только этически неприемлемая для многих клубников позиция, это прямая угроза всем нам.

И вот тут я хочу сказать, что утрата ясности - это и приобретение. Ибо это дает нам возможность слышать другие голоса, а слышит тот, кто слушает. Размышляющий говорит негромко. Слышнее голоса тех, кто кричит, возвещая стук истины в своем сердце. В итоге, в клубах выделяются "крикуны", зовущие то на площадь, где есть простор их голосу, то в учреждения, где они готовы крушить бюрократов. Им не ужиться с нами, кому страшно дразнить чудище, одолеваемое страстями. Расколы становятся почти неизбежны. Их избегает пока "Мемориал", поставивший благородную задачу увековечить память жертв сталинского времени. "Перестройка-88" вырабатывает совершенно необычный устав, позволяющий работать вместе внутри клуба даже противникам, но не давая возможности никаким голосованием навязать решение даже одному человеку. "Перестройка-88" выбрала путь, на котором видится образование мозговых центров гражданского общества, которых нам так не хватает в бурно развивающемся и непонятном мире. Получится ли это у нее? Посмотрим. Но КСИ решил не ждать - и стал инкубатором клубов, способных превращаться в такие центры.

Нам нужны островки свободы мысли. Даже если они немногочисленны, они способны противостоять бесчеловечной ясности одержимых, а падение их будет иметь результатом сон разума. Есть спрос на оптимизм - и он удовлетворяется. Но когда появится спрос на истину? Когда мы научимся встречать трудности грудью с открытыми глазами, а не прячась и получая удары в спину?

Нам пора принять новую философию ответственности. Ответственности внутренней, основанной не на повседневном контроле и наказуемости, а на сознании причастности к великим и опасным процессам истории.

(1988, 6)