Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20010206_ag.html

В России будет революция. Мелкобуржуазная
Александр Агеев

Дата публикации:  6 Февраля 2001

Миф о социальном взрыве

Помнится, десять лет назад, в начале 90-х, все ужасно боялись "социального взрыва": власти, пресса, "передовая общественность" без конца остерегали друг друга, рисуя воображаемые картины "русского бунта, бессмысленного и беспощадного".

Эти слова классика повторялись утомительно часто, и как бы само собой разумелось, что со времен пугачевщины (про которую и была сказана примелькавшаяся фраза) русский народ нисколько не изменился: чуть надави, чуть затронь его жизненные интересы, и нарыв прорвется, и высвободится разрушительная энергия неимоверной силы.

При этом все четко понимали, что проводить назревшие реформы можно только за счет народа (а за чей же еще?), и медлили, словно завороженные страхом перед пресловутым "социальным взрывом", и резали по кусочку, зажмурившись: а вдруг завтра как шар-рахнет, как хлынет на улицы возмущенный народ, как потащит вешать на фонарях реформаторов-шокотерапевтов, приватизаторов и невесть откуда взявшихся буржуев! И без конца показывали по телевизору заходящегося в истерике Анпилова и влюбленных в него бабушек...

Но не хлынул народ на улицы, не стал никого вешать, резать и топить. Октябрьские события 93-го только внешне похожи были на спонтанный "народный бунт", а на самом деле представляли собой вполне рукотворную политическую интригу: так и остались в памяти чисто "московской войной", которую никто и нигде не поддержал.

Большое капиталистическое спасибо за это нужно сказать дорогому товарищу Сталину и его наследникам вплоть до Андропова: они крепко поработали над усовершенствованием национального характера, решительно усмиряя всех склонных к буйству и воспитывая в основном терпение, мобилизационную готовность и солдатскую неприхотливость.

Горбачев за пять лет "перестройки и гласности" если и успел что в этом монолите нарушить, так только центры, сдерживающие речевую активность: левые и правые, красные и белые, голубые и зеленые, красно-коричневые и серо-буро-малиновые политики и журналисты всласть болтали, выполняя, между прочим, полезную функцию предохранительного клапана, выпускающего лишний пар. Здесь тоже огромное спасибо надо сказать товарищу Зюганову, партия которого заботливо взяла на себя обязанность представлять интересы обездоленного народа, тем самым как бы освободив народ от нужды "социально взрываться".

Более того, можно смело сказать: партия Зюганова играла вдвойне полезную роль. Она не только безопасно для власти стравливала накопившийся пар народного возмущения, но и служила оправданием корявости, неторопливости и непоследовательности реформ: какие же реформы, когда в Думе заседает партия народного гнева, вечно грозит импичментом и сует палки в колеса? А запретить нельзя - демократия, свободное волеизъявление народа...

И еще одно занятное обстоятельство делало "социальный взрыв" практически невозможным на протяжении всех 90-х годов. Парадокс, но и факт: от "социального взрыва" страну надежнейшим образом гарантировал царящий в ней бардак, или, цивилизованно выражаясь, социально-экономическая и политическая нестабильность, которую все навзрыд проклинали. А также всеобщая - сверху донизу - коррупция.

Бардак - лучшее лекарство от революции

Мысль отчасти неожиданная, поэтому стоит ее несколько "обмять", разжевать, популяризировать, чтобы понять в итоге ее непреложную истинность.

Итак, кто же будет спорить, что для страны социально-экономическая и политическая нестабильность, а также тесно связанная с ней коррупция - большая беда? Бесконтрольно перераспределяется огромная собственность, бешеные деньги утекают за рубежи, иностранные инвесторы не доверяют и не вкладываются, правила игры меняются раз в месяц, завтрашний день не вызывает никакой уверенности, производство падает, а преступность растет, армия и полиция разлагаются и мародерствуют, власть непредсказуема и неподконтрольна, да к тому же и чрезвычайно слаба: в каждой губернии своя власть, свои правила игры, свои придворные бандиты и прокуроры. А население (статистическое население) между тем нищает, спивается, впадает в депрессию, перестает воспроизводиться. Мировой престиж стремительно испаряется. Словом, мрак и ужас, Содом и Гоморра. Все благомысленные люди в страхе закрывают глаза: "Так жить нельзя! Катастрофа на пороге! Бунт! Социальный взрыв!"

А их все нет и нет. Почему?

Да хотя бы исходя из смысла метафоры: "взрыв". Взрывают что? Некую твердую субстанцию, породу - гранитные скалы, к примеру, или какие-нибудь стальные конструкции - танки, броненосцы, "членовозы". Или лед на реке. То есть взрывают какие-то упорядоченные, жесткие структуры. Только такой "взрыв" имеет смысл и последствия. Если заложить аммонала в ледяные торосы и взорвать их, можно освободить фарватер реки и избежать наводнения, а если бросать взрывчатку просто в текучую воду, так из этого может получиться только несколько тонн дохлой рыбы, которую быстро унесет течение.

Так вот, общественная нестабильность - и есть эта самая текучая вода, которую взрывать совершенно бесполезно. Она и так течет себе, и каждый день новая, и у человека, который в состоянии нестабильности живет, каждый день может оказаться переломным и судьбоносным: сегодня он счастливый вкладчик "МММ" и считает будущие доходы вместе с Леней Голубковым, а завтра он полный банкрот с сумкой "мавродиков". Или наоборот: сегодня он безработный инженер оборонного НИИ или "сокращенный" офицер, а завтра владелец сети супермаркетов или шиномонтажных мастерских. Или еще вариант: сегодня он ногой открывает дверь в президентский кабинет, а завтра в его офисе какое-нибудь "маски-шоу", а прокуратура заводит на него дело за делом.

При этом сбиты все ориентиры, все иерархии. Раньше было понятно: быть профессором, полковником или продавцом хорошо, престижно. А вот фармацевтом - плохо. Но вот сегодня профессору за степень не платят, полковника сокращают, дефицита никакого нет, зато фармацевты - на вес золота. Раньше было понятно: элита замкнута, и путь в нее только один - по партийно-комсомольско-советско-гэбэшной линии. А сегодня в элиту можно попасть десятками разных путей, она принципиально незамкнута и нестабильна: из грязи в князи можно так же чудесно, как из князи назад в грязи.

Не знает, словом, человек своей судьбы, и даже когда ему сильно круто приходится, не может наверняка сказать, что пришел полный край и конец: назавтра колесо фортуны поворачивается, и он снова плывет в непредсказуемом, нестабильном потоке жизни. Не до бунта - надо успевать соображать, ориентироваться, крутиться, искать полезные течения, уворачиваться от водоворотов.

Человек в такие эпохи живет как бы на пустыре, засыпанном кучами щебня, битого кирпича, среди ржавых труб и полузаваленных траншей. Каждый волен выбирать себе самоощущение: считать ли этот пустырь когда-то жилым кварталом, разрушенным жестокой бомбардировкой, или строительной площадкой, на которой вот-вот начнется возведение какого-нибудь умопомрачительного хрустального дворца - новой, прекрасной жизни.

Что же касается коррупции, то она, конечно, нехороша. Но вот был такой великий немецкий философ Фридрих Ницше и в одной из лучших своих книг, в "Веселой науке", сложил настоящий гимн коррупции.

Вот послушайте, например: "Во-вторых, обвиняют общество, которое охвачено коррупцией, в расслабленности; в нем действительно падают акции войны и удовольствия от войны, и с тем же рвением, с каким прежде стремились к военным и гимнастическим почестям, начинают теперь гоняться за удобствами жизни. Но по обыкновению не замечают, что та старая народная энергия и страсть, которая столь великолепно смотрелась при войнах и военных играх, теперь переместилась в бесчисленные частные страсти и стала лишь менее заметной; может статься даже, что в состояниях коррупции сила и мощь растрачиваемой нынче энергии народа больше, чем когда-либо, и индивидуум проматывает ее так, как никогда прежде, - тогда он не был еще достаточно богат для этого!" Коррупция как знак и следствие (или наоборот?) духовного богатства индивидуума! Право, начинаешь с нею примиряться... А реабилитация антивоенной "расслабленности" и "частных страстей" - настоящий бальзам на душу даже самому приблизительному "гуманисту" и поборнику прав человека...

"И, стало быть, именно во времена "расслабления" кочует трагедия по домам и улицам, где рождаются великая любовь и великая ненависть, и пламя познания ярко вздымается к небесам". Здесь надо знать, что "трагедия" - высшая похвала в устах нашего философа, именно для переживания трагедии, синонимами которой выступают и "великая любовь", и "великая ненависть", и "пламя познания", предназначен, по его мнению, человек. Само собой разумеется, что трагедия - привилегия личности, а личность усиливается по мере "расслабления" общества.

Однако старый философ не подряжался писать апологию коррупции, ему всего лишь доставлял наслаждение процесс познания всех ее "признаков". И это авторское наслаждение бескорыстным познанием тем больше заражает, чем с большей готовностью узнаешь в рисуемой картине портрет недавнего времени: "В-третьих, как бы в возмещение за упрек в суеверии и расслаблении, периоды коррупции признаются обыкновенно более мягкими и гораздо менее жестокими по сравнению со старым, более религиозным и более сильным временем. Но и с такой похвалою не могу я согласиться, так же, как и с указанным упреком: я могу согласиться лишь с тем, что теперь жестокость рядится в утонченные формы и что ее старые формы отныне не отвечают больше вкусу; но нанесение ран и пытка словом и взглядом достигают во времена коррупции своего апогея - теперь только и создается злоба и удовольствие от злобы. Коррумпированные люди остроумны и злоречивы, они знают, что есть еще другие способы убийства, чем кинжал и нападение, - они знают также, что во все хорошо сказанное верят". Это вам про современные "политтехнологии" и "черный пиар". Откуда знал?

Не секрет для мыслителя и механизмы "продажности" и "предательства", которые процветают во времена коррупции - даже среди "благородных" людей. "Любовь к вновь открытому ego нынче гораздо могущественнее любви к старому, изношенному, до смерти заболтанному "отечеству", и потребность как-нибудь обезопасить себя от страшных колебаний счастья открывает и более благородные ладони, стоит лишь могущественному и богатому выказать готовность ссыпать в них золото. Тогда бывает так мало уверенности в будущем: живут лишь сегодняшним днем - состояние души, при котором все соблазнители ведут свою легкую игру, - но и соблазнять и подкупать позволяют себя лишь "на сегодня", сохраняя за собой право на будущее и на добродетель! Индивидуумы, эти настоящие вещи-в-себе и для-себя, как известно, больше заботятся о мгновении, чем их антиподы, стадные люди, потому что они считают себя столь же непредвиденными, как и само будущее..." Бог знает, чего здесь больше - презрения к только-только становящемуся "индивидууму" или по-отечески сдержанной, знающей о болезнях роста любви к нему и гордости за него, способного продаться лишь "на сегодня" (потому что иначе не сохранишь едва проклюнувшееся "эго") ради "будущего" и "добродетели"!

А кончается это блестящее эссе Фридриха Ницше словами, заключающими в себе надежду: "Во времена коррупции падают яблоки с дерева: я разумею индивидуумов, носителей семян будущего, зачинщиков духовной колонизации и нового образования государственных и общественных союзов. Коррупция - это только бранное слово для осенней поры народа".

Молодежь читает Че Гевару...

Все это я рассказываю, как вы понимаете, к тому, что эпоха на глазах меняется, что "стабильность" становится не голословным лозунгом, а реальной (и даже чуть ли не достигнутой) целью, и все текучие, неопределенные структуры во власти, в бизнесе, в обществе вот-вот окончательно "упорядочат" и даже "подморозят", чтобы с ними было удобно работать, чтобы ими было легко управлять. Теоретически это, конечно же, хорошо и правильно. Но практически - в некоторой перспективе и при определенном сценарии развития событий - это возвращает в повестку дня проблему "социального взрыва".

Когда над тобой нависают вполне определенные, стабильные гранитные своды, когда понимаешь: либо ты их взорвешь, либо они тебя раздавят, у самых смирных появляется вдруг воля к бунту и к "взрыву".

Первое условие возможного взрыва - наличие определенного "порядка", жесткой структуры. Жесткая структура никого не давит, только если она построена, что называется, "по мерке" или вырастает, как кристалл, естественным путем. Только тогда она удобна.

Но никто ведь не может сказать, что процесс перераспределения собственности у нас уже завершен, что в нынешней конфигурации он сколько-нибудь близок к бесконфликтной модели. Никто не поручится, что процесс социального расслоения общества закончен и что все его слои довольны своим положением в сложившейся на сегодня иерархии.

То есть если страна будет "подморожена" и "упорядочена" в ее нынешнем состоянии и все "силы порядка" будут брошены на сохранение сложившегося статус-кво, если будут притом блокированы все механизмы его изменения (в число которых входит, между прочим, и коррупция), то обнаружатся миллионы недовольных своим положением, остановленных на полпути, "опоздавших".

И это будет не безропотный, воспитанный Сталиным и Андроповым "советский народ", а те самые "индивидуумы", о которых писал Ницше, воспитанные эпохой "нестабильности" и "коррупции", то есть люди с мощной энергетикой, ослабленным чувством страха и высоким уровнем притязаний. Главным образом - молодежь, которая очень и очень неравнодушна к своему социальному статусу, которая остро чувствует сословные перегородки, вот-вот окончательно окаменеющие, которая видит, как западные сверстники вовсю "борются" с "глобализацией" и "засильем крупных корпораций", круша "Макдоналдсы" от Сиднея до Праги.

Короче говоря, Октябрь 17-го в России вряд ли повторится, а вот вариант европейского мая 68-го вполне возможен. Одним глазом наша молодежь прилежно изучает учебники по бухучету. Но другим глазом Че Геварой зачитывается наша молодежь...