Представьте себе биолога, произносящего страстные обличительные филиппики в адрес хищников, пожирающих травоядных, геолога, в прокурорском стиле обвиняющего вулканы за то, что те время от времени "просыпаются", или медика, гневно отказывающегося от применения всяких лекарств на том единственном основании, что препараты имеют побочные эффекты. Сама мысль о существовании "специалистов" подобного рода выглядит абсурдной. Даже дилетанту понятно, что анализ явлений природы невозможен на основе эмоций, личных пристрастий и обид.

Нечто противоположное мы наблюдаем, когда обращаемся к рассмотрению процессов, происходящих в обществе и государстве. Вместо предметного разговора о реалиях современной политики - наклеивание ярлыков, стремление "срывать все и всяческие маски", выводить кого-то на "чистую воду", противостоять "силам зла". В последние годы большое внимание уделяется феномену административного ресурса. Увы, но количество статей и выступлений на эту тему не всегда переходит в качество. Рассматривая данное явление сквозь призму учебных пособий по "научному демократизму", легко сделать вывод о несовершенстве российской политической системы, ее архаичном характере, несоответствии лучшим демократическим образцам. Таким образом, вместо объяснения природы административного ресурса, мы получаем очередное ругательное словосочетание. Между тем очевидно, что понимание столь сложного и противоречивого феномена отечественной политики невозможно путем простого подведения "Итогов" и интерактивного голосования.

"Нищета" юриспруденции

Споры и размышления о роли административного ресурса в политической жизни страны ведутся по большей части в связи с прошедшими или намечающимися выборами. Перефразируя поэта, административный ресурс и выборы - "близнецы-братья". Вмешательство правящей элиты в ход избирательной кампании, использование ею в своих политических целях административных рычагов и таким образом искусственное сдерживание предвыборной конкуренции рассматривается как главный вызов молодой российской "демократии". Подобный подход объясняется прежде всего формально-юридическим детерминизмом в рассмотрении феномена административного ресурса.

Большая часть аналитиков акцентирует внимание на неправовом характере действий представителей правящей бюрократии (будь то госчиновники или руководители местного самоуправления, представители судебных инстанций или избирательных комиссий). В особенности это касается авторов, видящих свою главную задачу в обличении административных методов ведения предвыборной борьбы. Анализируя кампанию того или иного начальника сквозь призму соответствия (или несоответствия) Конституции и законодательству о выборах, они полагают, что на этом цель достигнута. С их точки зрения, первоочередной задачей в рассмотрении вмешательства бюрократии в предвыборную кампанию является доказательство самого факта правонарушения или преступления. Доказал, а затем можешь смело браться за томик речей русских адвокатов и черпать оттуда вдохновение для очередной статьи об угрозе свободе и правам человека.

Но проблема в том, что формально-юридический подход открывает лишь надводную часть айсберга, оставляя невыясненной при этом суть административного ресурса. Правоведческий детерминизм в анализе административного ресурса ничего не дает для понимания причин его складывания. Из простой констатации фактов многочисленных нарушений той или иной статьи закона не понятно, как после нескольких лет успешной "демократизации" и стратегических побед над коммунистическими ортодоксами и иными силами "реванша" стало возможно складывание подобного "антидемократического" института. Так ли уж безграничны его возможности - и если нет, то где эти границы заканчиваются? Только ли государственная бюрократия несет ответственность за появление и успешное функционирование "ресурса"? И наконец. Если сие явление есть априорное зло, то как найти адекватный "ответ" на административный "вызов" идеалам свободы и демократии?

Следуя логике критиков ресурса и рассуждая о чиновничьих правонарушениях, приходишь к выводу не юридического (вот они российские парадоксы!), а морально-этического характера. Получается, что все зло проистекает от испорченности служилого люда, его нежелания соответствовать строгим критериям правового государства и открытого общества. Если продолжить этот логический ряд, то замени нынешнюю элиту на более продвинутую в понимании ценностей демократии и прав человека - и проблема административного ресурса разрешится сама собой. Но чем в таком случае объяснить тот факт, что к административным рычагам в проведении предвыборных кампаний прибегают губернаторы и мэры вне зависимости от их политической окраски (если таковая есть вообще)? Предвыборным "дирижизмом" отличаются главы администраций, причисляемые как к либералам и демократам, так и к национал-патриотам и коммунистам. Выходит, что дело вовсе не в политической и правовой безграмотности, а тем паче реакционности.

Ограниченность формально-юридических схем, однако, вовсе не означает того, что правовой анализ административного ресурса невозможен в принципе. Здесь как нельзя кстати оказываются востребованными построения Ф.Лассаля о двух типах конституций - фактической и формально-юридической. В случае с административным ресурсом мы имеем фактическую Конституцию российского чиновничества (если угодно - теневое законодательство о выборах, партиях и пр.), детально прописывающую (на основе неписаного права) правила поведения всех участников игры.

Неправовое государство против неправового общества. Поиск правил игры

Аттестуя себя в качестве записных демократов и либералов, критики административного ресурса поразительным образом воспроизводят схемы своих заклятых врагов - этатистов. Государство рассматривается ими как единственный политически активный игрок, который несет ответственность и за успех социально-экономических и политических преобразований, и за возврат в "светлое прошлое". Следовательно, складывание административного ресурса рассматривается ими исключительно как "дело государево".

На первый взгляд подобная точка зрения справедлива. В самом деле, заподозрить российское чиновничество (будь то царские воеводы и губернаторы, коммунистические секретари обкомов, постсоветские главы администраций) в симпатиях к демократии весьма проблематично. Формирование государственной организации, в которой фактически отсутствовали формально-юридические ограничения власти, а также авторитарной управленческой культуры - отдельная тема. О причинах утверждения в России начал "самодержавия" (не обязательно монархического) написано немало. С.М.Соловьев, К.Д.Кавелин, Б.Н.Чичерин, В.О.Ключевский посвятили данному вопросу свои лучшие произведения, пересказывать которые нет никакого смысла.

Но автократическая государственность не может существовать без соответствующей ему организации общества. В системе, работающей по пресловутому принципу Ивана Грозного: "Жаловать есмя своих холопов вольны, а и казнить вольны же", - баланс между государственными, общественными и личными интересами соблюдается всегда в пользу государства. Общества подобного типа социально немобильны (а иногда и просто аморфны). Доминирующими настроениями в них являются этатизм, патернализм, стремление к сохранению "застоя" в любой форме. В подобной ситуации реформаторские импульсы исходят не от общественных институтов, а от государства. Направленность этих импульсов - вопрос второстепенный. Все сколько-нибудь значимые попытки преобразований в России шли сверху вниз, будь то петровское брадобритие, эмансипация крестьян, реформы С.Ю.Витте и П.А.Столыпина, сталинская индустриализация, хрущевская "оттепель", косыгинский хозрасчет, горбачевская "перестройка", гайдаровская "либерализация" или путинское "укрепление властной вертикали".

В конце 1980-х - начале 1990-х государство стало инициатором форсированной демократизации. Результат получился практически в соответствии с формулой А. де Токвиля: "Худшие времена для дурного режима наступают тогда, когда он делает попытки исправиться". Общество, не имеющее укорененной правовой культуры и привычки к законопослушанию (не путать с послушанием манифестам и директивам), навыков политической деятельности, опыта конкуренции и диалога с государством, да и просто сколько-нибудь серьезных институтов, способных выразить настроения той или иной группы граждан, - получило доселе невиданные права и свободы. Вся интрига заключается в том, что общество (не считая небольших групп диссидентов) ни дня не боролось за всеобщее избирательное право. Оно в буквальном смысле свалилось на голову ничего не подозревающим гражданам. Свободное распоряжение упавшим сверху богатством заставило государственные институты первоначально испытать шок. Феноменальные выборные успехи климентьевых-коняхиных и прочих представителей "братковской общественности", превращение представительных органов всех уровней в "думские тусовки" стали вполне закономерным итогом победы неправового общества над неправовым государством.

Российские граждане, не прошедшие, в отличие от граждан стран Европы и США, многовековую цензовую школу по введению в демократию и гражданское общество, по сути дела возродили на новом витке спирали удельно-вечевое (как вариант - "гуляйпольское"), чрезвычайно упрощенное понимание выборной процедуры и участия народонаселения в политике. Восторжествовал принцип: "Красиво, убедительно говоришь - наш кандидат, а не понравился - в куль, да в воду". При таком восприятии демократии слишком велика роль, говоря словами классика, "восторженных похвал минутного шума". Отсюда - стремление к постоянной смене власти, завышенные ожидания от "новой метлы" и столь же быстрые разочарования. В данном случае весьма проблематичны и консолидация элит, и складывания полноценных институтов собственности, но, напротив, велика опасность перманентных "черных переделов". И, конечно же, под вопросом - экономическая и политическая стабильность. Другой важной чертой нового "демократического" менталитета стало представление о том, что суверенитет граждан ограничивается исключительно днем выборов. При этом неплохо, если в дополнение к демократической процедуре прибавляются дешевый буфет, бесплатная раздача крупы, масла, спичек, калош и прочего "дефицита", памятного по временам "развитого социализма". Говорить в подобных условиях об ответственной экономической политике, вынужденных, но непопулярных мерах не представляется возможным. Демагогия и популизм, манипулирование общественным сознанием, своеобразные соревнования "кто кому больше пообещает" стали имманентными чертами предвыборной кампании любого уровня.

Подобные "достижения" эпохи реформ, ставшие следствием форсированной демократизации, заставили чиновничество после первых острых ощущений серьезно задуматься о создании сдержек и противовесов бескрайним просторам "демократического" творчества масс. Административный ресурс, по сути дела, стал "ответом" государства на "вызов" общества, не готового к современной демократической правовой культуре, попыткой ограничения вечевой стихии. Включение телефонных и силовых рычагов в избирательные кампании стало своеобразным стихийно возникшим цензом. Данный факт, конечно же, не осознается до конца представителями российского чиновничества, но от этого он не перестает действовать. В нынешних условиях иной вариант ценза невозможен. Введение имущественного ценза, думается, лишь упрочило бы позиции "братковской общественности". Образовательный же ценз вовсе не гарантирует избавление от демагогии и немедленное утверждение принципов ответственности. По той простой причине, что и образованная часть российского социума несет в себе, хоть и в меньшей мере, те же представления о демократии, что и "доктора рабочих наук". Можно спорить о справедливости того или иного прецедента, но в целом административный ресурс позволяет отстранять (или хотя бы отодвигать) от власти откровенных демагогов и популистов, наиболее "отмороженных" представителей криминального мира, политических экстремистов и радикалов. Почему же эта процедура должна производиться с помощью чиновничьих комбинаций? Да потому, что значительная часть общества готова в силу разных причин отдавать голоса за добрых и заботливых робингудов и политических собратьев Сергея Мавроди. Очевидно, что использование административных рычагов на выборах сопровождается и популизмом, и демагогией, и манипулированием общественным сознанием. Но очевидно также и то, что при господстве вечевой ("гуляйпольской") стихии, все эти явления имели бы во сто крат большее значение.

Административный ресурс вносит в политическую жизнь некоторую упорядоченность, которую, конечно же, нельзя отождествлять с возвратом в тоталитарное прошлое. Административный ресурс - не есть устранение самой процедуры выборов и установление однопартийной диктатуры. Это - объективная реакция на слабость демократии и незрелость гражданского общества. И критикам административного ресурса нужно пенять не на государство, а на собственные недоработки, а то и провалы в организации общественной жизни и сильных гражданских институтов. Применение административных рычагов плохо согласуется с демократическими принципами бесспорно. Но "второе издание" удельно-вечевой стихии является благоприятной почвой для ностальгии по "сильной руке" и для возврата к жесткой автократической модели. В этой связи использование административного ресурса, позволяющего при этом сохранять и процедуру выборов, и многопартийность, можно рассматривать как некий исторический компромисс между автократией и форсированной демократизацией. Коридор возможностей в данном случае невелик: или манипулятивная демократия, позволяющая эволюционным путем сформироваться полнокровной современной демократической системе, или одно большое "гуляй-поле" в масштабе РФ.

Административный ресурс и гражданское общество в России. Единство и борьба противоположностей

Административный ресурс и гражданское общество рассматриваются как два взаимоисключающих понятия. В самом деле, каким образом искусственное сдерживание выборной конкуренции, некие ограничения на издержки народного волеизъявления могут способствовать становлению гражданских институтов? Но разве содействовало бы свободе, либеральным ценностям и рыночной экономике прохождение в Госдуму "Русского национального единства", "отцепленного" Центризбиркомом в 1999 году? При отсутствии "фактора Вешнякова" мы могли бы запросто получить в нашей нижней палате фракцию откровенных нацистов.

Административный ресурс - вещь жесткая. Для него есть один единственный интерес и приоритет - защита российской бюрократии. Но, отсекая крайности, закрывая "зеленую улицу" поклонникам "революционных потрясений", создавая "парниковый эффект" для своих же оппонентов, он объективно, помимо воли тех, кто его осуществляет, работает и на гражданское общество, и на демократические ценности, помогает складыванию либеральной экономики. Для тех же, кто заинтересован в углублении реформ и укоренении демократии остается один выход - повышение эффективности своей работы по организации общества, преодолению удельно-вечевой стихии, выстраиванию нормального взаимоприемлемого диалога с государством. Административный ресурс не является безграничным потому, что нацелен прежде всего на решение тактических задач. Он способен лишь к выстраиванию фундамента стабильности для здания гражданского общества и правового государства. Как справедливо указал еще в начале ХХ столетия известный российский историк А.А.Кизеветтер: "Жизненный опыт обнаруживает, что система односторонней правительственной опеки бессильна осуществить идеал государственного устройства и народного довольства - бессильна по двум причинам: 1) по быстро развивающейся отчужденности правящего бюрократического класса от живых, вечно подвижных, вечно обновляющихся интересов и потребностей народа и 2) в силу того обстоятельства, что свободное участие в делах управления само составляет глубокую потребность общества и является необходимым элементом общественной удовлетворенности и довольства". Но подобное "осознание" потребностей выдвигает перед обществом задачу серьезной каждодневной творческой работы, а от его наиболее продвинутых представителей требует не проклятий в адрес государственной бюрократии, а саморефлексии и исправления собственных ошибок. Только в этом случае общество заслужит право на свободу (а не волю) и будет в состоянии расстаться с административным ресурсом.

Административный ресурс - реальность нашего политического бытия. Он не плох и не хорош, он существует вне зависимости от нашего к нему отношения. Данный феномен не может однозначно рассматриваться как тотальное зло или воплощенное благо. Административный ресурс современности, хотя и порожден комплексом проблем последней российской реформации, неразрывно связан с историей государства Российского. Любые проекты по дальнейшей либерализации либо выстраиванию жестких авторитарных схем не могут не учитывать этот фактор. А нам остается в соответствии с заветом Б.Спинозы "не плакать, не смеяться, а понимать". Или пытаться понимать...