Любая общественная система имеет верх и низ. Путем революционного переворота они могут поменяться местами, но все равно никуда не исчезнут. Даже если вновь созданная конструкция при рождении имеет в своей основе декларацию равенства или "однородного общества", вскоре обычно выясняется, что хотя "все животные равны, но некоторые - равнее". И если не всегда удается сразу понять, кто же теперь оказался внизу, верх определяется достаточно быстро. Можно сказать, что наличие "верхов" в обществе постоянно, тогда как их сущность переменна. Таким образом, общественная элита - это неизбежная данность.

Острые споры последних лет о национальной идее имеют и скрытую составляющую: какова должна быть национальная элита России, каков внешний и внутренний облик ее членов? То, что элита существует де-факто, вовсе не означает признание ее большинством населения. Точно так же, как глава государства, элита нуждается в собственной легитимизации, пусть и задним числом. И поскольку большую часть элиты не выбирают, а образуется она практически "самозахватом", наиболее сообразительные ее представители рано или поздно озадачиваются фактом "саморегистрации", то есть объяснения населению естественности такого положения. От того насколько удачно это получается во многом и зависит устойчивость верхов данной системы.

Для примера можно привести ситуацию с крепостным правом в России. Формируясь на протяжении столетий, крепостное право порой вызывало негодование, сопровождаемое значительными волнениями, но камнем преткновения долгое время являлись лишь отдельные частности. Крестьяне протестовали против некоторых помещиков или губернаторов, по их мнению, "чересчур лютующих", а также против местных или временных "перегибов в управлении" (слишком велик оброк или слишком длительна барщина). Само по себе крепостничество до 1762 года предметом серьезных бунтов никогда не было. Объяснение этого факта с точки зрения циничного марксизма, рисующего крестьянскую стихию в виде темной, косной и невежественной массы, не готовой задаться "классовым вопросом", представляется совершенно несостоятельным. За средние века Русь знала немало мыслителей, вышедших, в том числе, и из простого сословия. Уровень теологических и политических "умствований" вполне соответствовал уровню Западной Европы. Какого-нибудь Федьку Косого иностранцы сравнивали с Лютером по силе воздействия проповедей и по охвату территории распространения учения. И таких "федек", пусть меньшего масштаба, было немало. Странно, вроде бы, что никому из них не приходили в голову мысли - а, собственно, какого лешего ему и ему подобным нужно горбатиться на барина?

Все дело в том, что существовало логическое объяснение данного "феномена", причем настолько простое, что его мог осилить и, соответственно, воспроизвести почти любой сельский дьячок. Выглядело оно примерно так: вся русская земля принадлежит Господу Богу. Он же является владельцем всего остального, в том числе и человеческих душ. Надзирать за всей этой собственностью Господом Богом поставлен Царь. Он является "помазанником Божьим", то есть земным "хозяином земли русской". Царю служат "баре", осуществляющие "управление на местах", обязанные по первому царскому зову идти на войну ("конно, людно и оружно") или исполнять иные задачи, указанные государем. А вот на них-то, в свою очередь, работают крестьяне, обеспечивая их всем необходимым за нелегкий труд по служению Вере, Царю и Отечеству. И распоряжаются они крестьянами не просто так, а по праву старшинства: их положение на общественной лестнице выше, поскольку, во-первых, "так заповедано Богом", а во-вторых, их дела неизмеримо важнее и труднее дел крестьянских.

Интересно, что крестьяне, по всей вероятности, понимали из этой теории, что именно они и являются основой, базисом всей вышеупомянутой "властной вертикали". "Неразумным быдлом" они, таким образом, себя вовсе не считали. Их в это состояние загнали "прогрессивные историки" последующих веков. Сложилась фантастическая картина: работая до седьмого пота и обеспечивая нужды имущих классов, косвенно способствуя процветанию государства, сами крестьяне довольствовались достаточно скромной жизнью ("повальная нищета" тоже на совести "историков"), в основном одобряя сложившиеся реалии.

Вся эта идиллия закончилась в царствование злополучного Петра III. "Указ о вольности дворянской", с одной стороны необходимый для "высвобождения кадров" на ниву культуры, науки, образования и прочих как бы "негосударственных" занятий, с другой стороны серьезно ударил по всей концепции государственного устройства. Крестьяне сделали совершенно логичный вывод: коли господа могут "не служить Царю", то они тем самым выпадают из общего дела, увиливая от своих обязанностей "заповеданных Богом". Следовательно, и крестьяне господам ничем не обязаны и должны получить свой "Указ о вольности крестьянской". Почему они должны соблюдать свою часть договора, если дворяне не соблюдают свою? Последующие сто лет как раз и прошли за выяснением этого вопроса, зачастую с применением оружия.

Конечно, подавляющее большинство дворян службу не оставили, сложившаяся государственно-идеалистическая концепция была поколеблена лишь частично, так что и протесты носили не перманентный, а эпизодический характер. В дальнейшем, после отмены крепостного права, смотревшегося уже явной несправедливостью, идейная конструкция была несколько видоизменена: нижние классы "переподчинялись" непосредственно царю и его прямым назначенцам (губернаторам, судьям и пр.), минуя класс дворян в целом, то есть становясь ему равнозначными (перед Богом и Царем). Государственная власть теперь патронировала все сословия как бы напрямую, через подразделения чиновников. "Вертикаль" превратилась в пирамиду.

В отличие от дней минувших, современным идеологам похвастаться нечем. Привилегии элиты никак идейно не оправданы, что и создает множество трудностей. Представители как верхов, так и низов чувствуют случайность и неустойчивость собственного положения. Низы ропщут, заявляя, что и они "не хуже других" и тоже "право имеют". Верхи, понимая частичную справедливость подобных тезисов, отправляют детей учиться за границу, переводя туда же немалые суммы. А то как бы чего не вышло! Все это создает нервозную обстановку и чревато новыми социальными потрясениями. Богатые и бедные одинаково не уверены в будущем и не имеют "социальной защищенности", которая может быть выражена не только в денежном эквиваленте, но и в категориях гарантий от ухудшения статуса. А какие могут быть гарантии, если нет четкой идеи структурирования общества? Верхи не могут в полной мере пользоваться благами своего положения, не имея на это идеологически ясных "законных оснований". Низы не могут более или менее спокойно довольствоваться своей долей, поскольку некому объяснить им, что эта доля также может быть почетной и полезной для общества (государства, нации etc.).

Из всего этого следует, что дискуссия об элите не является "музыкой для богатых". Наоборот, ее насущная задача - выработка общих положений концепции, при помощи которой каждый гражданин нашей страны сможет определить свое место на общественной лестнице. Иными словами, каждый мужик на тракторе (КАМАЗе, мусоровозе и т.д.) должен получить внятное истолкование того факта, что он находится именно там, где находится, по совершенно обоснованной причине, в то время как другие устраивают приемы на открытых лужайках. Немаловажная деталь - с этим истолкованием мужик должен согласиться.