Недавно по случаю шестидесятилетия катынского преступления архиепископ Житинский, президент и премьер-министр заметили, что не следует винить в нем всех русских. Замечание важное, но, скажем прямо, это и так довольно очевидно, хотя бы потому, что сами русские претерпели от сталинизма больше, чем мы, а в Катынском лесу в братских могилах погребены не только поляки, но и русские и украинцы. Удивляет скорее другое - почему слова о том, что нельзя винить весь народ, кто-то счел сенсацией и они вызвали в Польше такой резонанс.

При коммунистах наше отношение к России было шизофреническим. Власти и официальная пропаганда трубили о вечной дружбе, народ же смотрел на Запад, как будто на месте России зияла черная дыра, а первыми странами на Востоке были Афганистан (когда афганцы сражались!) и Япония. Такое поведение было бессмысленным, но эффектным и, что еще важнее, оно эффективно противодействовало советскому проникновению. Однако после того как передовой строй пал и Польшу покинул последний красноармеец, мы даже не заметили, как что-то принципиально изменилось. Например, впервые за двести лет стихотворение "Редут Ордона" потеряло свою актуальность. Это значит, что уже незачем рваться в бой против оккупантов - вместо этого следует приступить к налаживанию отношений с соседом, что мы уже какое-то время делаем с Германией. А налаживать отношения - это, в частности, значит искать контактов с теми, кто хорошо к нам относится или, может быть, станет хорошо относиться в будущем.

Однако ничего подобного не произошло. Я уже не говорю о скандалах вроде постановки в варшавском Большом театре оперы "Страшный двор", в которую Анджей Жулавский вложил немалый антирусский заряд, не имеющий никакой опоры в либретто. Не говорю и о нападении на российское консульство, о том, как топтали флаг в присутствии бездействующих полицейских. Речь идет о том, что у нас теперь нет с русскими никаких контактов. Когда-то всех нас учили в школе русскому языку, в Польше была сеть магазинов русской книги. Я сам вырос на набранных кириллицей учебниках физики, математики и шахматной игры. Шли русские фильмы, а с конца 60-х были доступны магнитофонные пленки с песнями Окуджавы, Высоцкого, Галича. Теперь русские книги, пластинки и фильмы попадают в Польшу только в порядке исключения, а еще оставшееся у нас знание русского языка пропадает даром. Выдающиеся русские музыканты (Бунин, Гаврилов, Кисин, Рождественский) заезжают к нам по дороге с Запада, и только санкт-петербургский балет Бориса Эйфмана раз в год несколько дней радует Варшаву великим русским искусством.

Спор президента с правительством о политике по отношению к России не случаен. Не случайны и антирусские эксцессы координатора спецслужб. Станислав Лем написал недавно в "Тыгоднике повшехном", что намерен голосовать за нынешнего президента, потому что только он может наладить наши отношения с Востоком. Кажется бесспорным одно: правые не в состоянии этого сделать хотя бы потому, что они - идеологически антирусские. И религиозно антирусские. Но и у левых положение не из легких из-за комплексов недавнего раболепия перед Советами и необходимости показать, что вместе со многим другим они сменили и свои симпатии. По правде говоря, не видно сил, которые искренне желали бы дружбы с восточными соседями, и, похоже, нас ждет переход через пустыню. А с тех пор, как нету в живых Виктора Ворошильского и Анджея Дравича, уже никто не поминает русских добрым словом.

Впервые опубликовано в журнале "Новая Польша", #6 (10), Варшава, 2000, стр. 46-47