Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
Тема: Гражданское общество / Политика / < Вы здесь
Правовое государство и гражданское общество как священные коровы
Дата публикации:  9 Августа 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

На фоне господства в советской науке свирепого государственно-правового позитивизма немного странно выглядит повсеместная спонтанная рецепция постсоветским государствоведением естественно-правого подхода в его либеральном варианте к ряду тем, в особенности ко всему, что связано с правами человека, гражданским обществом и правовым государством. Стандартное изложение этих тем в большинстве современных учебников выглядит следующим образом. Сначала на нескольких страницах излагаются вырванные из контекста цитаты ряда политических мыслителей: от Гроция и Пуффендорфа до Канта и Маркса. В этих цитатах содержатся убеждения названных мыслителей по обсуждаемому вопросу. На этом задача обоснования, видимо, считается решенной, после чего следующие десять страниц содержат изобилующее повторами, изложенное торжественным тоном и в догматической форме либеральное учение.

Правда, эта наивность не идет ни в какое сравнение с тем, что получается у авторов тех учебников, где предпринимаются попытки обоснования базовых для них понятий. Главными авторитетами для них, казалось бы, являются Энгельс, Гегель и Кант, так как только они цитируются явно. Нецитируемыми же, но, может быть, даже более важными источниками им служат вульгаризованный в духе Нуйкина и Селюнина Адам Смит и вводные главы к двухтомнику Л.С.Васильева "История Востока".

Авторитет Энгельса используется для формулирования в своем роде политэкономического Халкидонского догмата, согласно которому государство и частная собственность одновременно возникают из стихии первобытнообщинной демократии как две нераздельные и неслиянные стороны одной монеты. Затем начинается специфически философский dance macabre в попытке соединить в одну окрошку обрывки абсолютно логически несовместимых историософских концепций. Сначала к Энгельсу добавляется Васильев, из которого берется идея двух путей развития и власти-собственности как азиатского пути. Дальше энгельсовско-васильевскому вождю племени приписывается экономическая рациональность в духе Нуйкина-Селюнина, после чего он начинает трогательно напоминать второго секретаря райкома, на краденые партийные деньги основывающего товарно-сырьевую биржу.

Отсюда у авторов учебников возникает естественная ассоциация с дальнейшим ходом рассуждения Нуйкина-Селюнина. Как вы, конечно, помните, эта трансформация райкомыча в предпринимателя приводит через процесс первоначального накопления капитала к правовому государству и гражданскому обществу.

А раз наши авторы учебников приняли за точку опоры процесс возникновения номенклатурного капитализма в постсоветской России, им ничего не остается, кроме как взять эту точку опоры за отправную точку и перенести ее в эпоху неолитической революции. Потом процесс первоначального накопления капитала в России по Нуйкину-Селюнину растягивается на всю длину человеческой истории. А завершающая фаза этого процесса, как он описан в новомировской публицистике, прикрепляется, как вы уже догадались, к эпохе возникновения современной западной демократии.

Нуйкин и Селюнин решают апологетическую задачу, - задачу морального оправдания того, что М.В.Малютин удачно охарактеризовал как "пятилетку разворовывания и развала". Но если растянуть эту пятилетку на всю длину истории человеческой цивилизации, то задача ее апологетики превратится в нетривиальную логико-диалектическую задачу оправдания истории, задачу усмотрения сквозной разумности исторической действительности. А эта задача, по доброй российской философской традиции, берущей начало еще от Белинского, лучше всего решается, как известно, при помощи гегелевской философии истории.

Далее возникает задача характеризации правового государства как заключительной точки диалектического процесса. У Энгельса, как вы помните, эта точка соответствует коммунизму. Это нам не годится. У самого Гегеля это были абсолютный дух, в котором Бог познает самого себя, и его эсхатологическое воплощение - Конец истории - в виде прусского полицейского государства. Это уже кое-что - подходит, но, кажется, только наполовину.

Продолжив получающуюся нехитрую арифметическую прогрессию, естественным образом приходим к искомому - идее правового государства по Канту. В попытке построить философию истории мы почти по Гегелю переходим к истории философии, правда, в обратном порядке - от Энгельса через Гегеля к Канту. Так при помощи ферментов вульгаризации и догматизма осуществляется разложение - то есть, извините, деконструкция - плохо переваренного марксизма на его "источники и составные части" - английскую политическую экономию и немецкую классическую философию.

Конечно, я здесь немного слукавил, заменив хаотическую белиберду уважаемых авторов тем, что Имре Лакатос назвал бы логико-генетической реконструкцией.

Но вернемся от заоблачных эмпиреев к нашим учебникам. Пришла пора подвести итог анализа глав этих учебников, посвященных теме правового государства и, не дай Бог, его обоснованиям. Как известно, лучшим итогом любого анализа, как сказал бы Гегель - его наиболее концентрированным выражением, - является хорошая шутка. В этом месте мне приходит в голову прелестная шутка В.С.Соловьева: "Наши нигилисты мыслят странным силлогизмом: человек произошел от плешивой обезьяны, следовательно, братие, возлюбим друг друга!" Перефразируя Соловьева, можно сказать: наши либералы мыслят не менее странным силлогизмом - "Собственность есть кража, следовательно, она священна и неприкосновенна".

Но шутки шутками, а итог нашего анализа вполне грустен. Впрочем, еще Иван Киреевский отмечал печальные итоги рецепции российской образованной публикой любых западных идей. С тех пор мы успели познакомиться с итогами обучения энтузиастов искусству молиться Богу не только на примерах российского шеллингианства и гегельянства, потрясших Киреевского, но и успели изучить на собственных шкурах все прелести российского марксизма. Очень не хотелось бы снова начать штудировать российский национальный эпос о Белом Бычке на примере российского либерализма. Уж не знаю, откуда в сегодняшних учебниках берутся описанные выше подходы. То ли авторы находятся под гипнозом, то ли следуют циничному совету Гоббса проглатывать священные истины не разжевывая, а может быть, просто полагают, что такой подход отвечает политической конъюнктуре в их субъективной интерпретации окружающей действительности. Самая же комичная, но тем не менее довольно правдоподобная возможность состоит в том, что гражданское общество и правовое государство заняли в сознании правоведов то место самоочевидного и потому не подлежащего обоснованиям блага, которое раньше у них - вместе с почти всем населением - занимало псевдопонятие коммунизма.

Но как бы то ни было, такой догматизм в изложении наиболее принципиальных вопросов теории права и государства представляется мне чрезвычайно опасным. Все это очень напоминает что-то среднее между введением Просвещения в отдельно взятом княжестве, как это описано в гофмановском "Золотом горшке", и внедрением картофеля и кукурузы в отечественное земледелие нашими просвещенными правителями. Такое догматическое изложение, игнорирующее как обоснование либеральных ценностей, так и вопросы трудностей их внедрения на российской политико-культурной почве, становится типичной авторитарно-просветительской необольшевистской концепцией обучения тупого населения вопреки его желанию, но для его же собственного блага. Как это сказано у Высоцкого, "доктор действовал во благо, жаль, что благо не мое". Особенно пикантным все это выглядит на страницах вузовских учебных пособий. Диковатый постсоветский студент, заботящийся в основном о заработке, а к учебному материалу относящийся в основном с циническим прагматизмом, втягивается в хитрую игру "но мы-то с вами люди умные, мы-то понимаем, а вот население...". В общем, воспроизводится схема вербовки новичка в тоталитарную секту, описанная еще Августином на примере манихейства и вовсю практикуемая сегодня всякими сайентологами и гербалайферами.

Вспоминается написанная во времена Салазара сказка португальского писателя Жозе Гомиша Феррейры "Приключения Жоана Смельчака". Там главный герой попадает в страну безголовых. Местные руководители предлагают Жоану Смельчаку осесть в стране безголовых на ПМЖ и сулят ему безбедную жизнь и руководящий пост, а в качестве платы, естественно, просят дать согласие на декапитацию. Когда же Жоан отказывается, сообщая, что голова дорога ему как память, то собеседник предлагает ему компромисс, поясняя, что местным дипломатам, дескать, мозги через специальную соломинку высасывают, а вот голову-то оставляют - "чтоб англичане, например, видели".

Разумеется, если весь смысл нашей рецепции общечеловеческих ценностей сводится к мягкому вхождению в рынок и мировую цивилизацию с целью, чтобы американцы, наконец, увидели, - то описанное выше положение дел можно оставить в полной сохранности, ибо такой постановке задачи оно вполне адекватно. Если же мы будем иметь смелость относиться всерьез как к ценностям свободы, справедливости и права, так и к ценностям, лежащим в основе научного подхода к описанию и объяснению действительности, то указанное положение дел придется радикально менять и искать альтернативные способы пропедевтического изложения либерально-правовых ценностей в вузовских учебных пособиях.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Гражданское общество' (архив темы):
Глеб Павловский, В явочном порядке /09.08/
Метаморфозы гражданского общества: раньше оно состояло из революционеров, теперь состоит из карьеристов. (отзывы)
Без квестов! /08.08/
Сказка на ночь.
Вебер vs Теннис /07.08/
Колонка редактора. Гражданское общество как русская традиция. У нас даже правительство - "тусовка".
Кирилл Якимец, Как я спасал слонов, слоны спасали меня, а П.Г.Щедровицкий спас все человечество /24.07/
В середине восьмидесятых мы изобретали "зеленую идеологию". Как выяснилось, каждый изобретал что-то свое. А практикующие экологисты отстреливали браконьеров - и ни в какой идеологии для этого не нуждались.
Сергей Чернышев, Гражданские тезисы /18.06/
Метаполитика. Окончательное решение вопроса "Что делать?" Империя как холдинг, лоббизм как институт гражданского общества, сетевая диаспора как наша пятая колонна.
Виктор Милитарев
Виктор
МИЛИТАРЕВ
Президент фонда "Институт развития"

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы: