Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20010814-zn1.html

Клиника тщеславия
Борис Значков

Дата публикации:  14 Августа 2001

Когда на огороде впервые появляется пугало, птицы поначалу опасаются приближаться к нему. Со временем они, однако, смелеют, и в один прекрасный день их можно видеть отдыхающими на голове и плечах страшной фигуры. Но если внести в облик пугала небольшие изменения - ну, скажем, сдвинуть набекрень шляпу или захлестнуть рукава крест-накрест на плечи, - первоначальный страх снова овладеет птицами во всей своей полноте. "Глупые птахи!" - смеется человек, гордый превосходством своего ума над птичьим. Хотя для такой гордости у него нет ни малейших оснований.

Практически все архаичные культуры с большим опасением относились к рождению "двойняшек" - однояйцовых близнецов. Существование двух совершенно одинаковых с виду людей представлялось им явным нарушением миропорядка. Считалось, что один из близнецов - инкарнация какого-нибудь (конечно, враждебного) духа или плод его связи с матерью двойняшек (в античной Греции из этого представления вырос миф о Касторе и Полидевке). В некоторых племенах несчастных младенцев убивали (иногда - вместе с матерью), в других - изгоняли из селения. Однако задолго до того, как человечество впервые услышало о генах и бластомерах, страх стал слабеть и уступать место смеху (воробьи, наверно, тоже на определенном этапе подбадривают себя насмешками над пугалом). В двадцатом же веке уже и комизм феномена близнецов ощущался разве что зрителями индийского кино да детьми младшего школьного возраста.

Но стоило этому феномену повернуться новой стороной, как волна первобытного ужаса накрыла человечество с головой. Казалось бы - что изменилось-то? Ну да, возникла возможность любому желающему (если, конечно, он достаточно платежеспособен) обзавестись собственным близнецом или даже добрым десятком таковых. Кроме того, один близнец теперь может быть младше другого - на столько лет, сколько было старшему, когда ему захотелось братика (плюс девять месяцев на вынашивание). И все. К тому же пока речь идет только о возможности - до сих пор ни одно человеческое существо не появилось на свет таким образом.

А со стороны посмотреть - так нет для сегодняшнего человечества страшнее угрозы, чем возможность клонирования отдельных его представителей. Вслед за лидерами крупнейших конфессий идею клонирования человека осудила ЮНЕСКО. В разных странах спешно принимаются или изменяются законы о биоэтике, дорабатываются профессиональные кодексы, идут дискуссии... Время от времени по мировой прессе прокатываются панические слухи: "200 супружеских пар уже ждут очереди на клонирование в плавучей клинике Северино Антинори!", "Американские сектанты клонируют Гитлера!" и т. д.

Во-первых, следует уточнить, что клонирование не есть "биологический ксерокс". Зародыш с точной копией генотипа заказчика может развиваться "в пробирке" не более двух недель. Дальше его надо либо сливать в унитаз - либо имплантировать в матку способной к деторождению женщины (которую, ясное дело, надо к этому времени найти и как-то убедить поучаствовать в затее). Через положенный срок родится самый обычный человеческий детеныш. Который действительно будет выглядеть точь-в-точь так же, как выглядел донор генетического материала, когда был в том же возрасте. Иными словами, если некий сорокалетний красавец захочет запечатлеть собственное совершенство, то к тому времени, как получившаяся копия достигнет его нынешнего внешнего вида, он уже в лучшем случае будет глубоким старцем. Слухи же о том, что овечка Долли якобы стареет быстрее, чем это положено, остаются на совести безвестного информатора - видимо, способного с одного взгляда отличить двухлетнюю овцу от шестилетней. Сегодня в мире живут сотни клонированных животных - от мышей до обезьян, - и "ускоренного старения" (а тем более "стремления достигнуть возраста оригинала") за ними как-то не замечали.

Прежде, чем перейти к "во-вторых", необходимо сделать еще одну оговорку - хотя, честное слово, автору этих строк неловко на полном серьезе писать вещи, которые должны быть известны каждому, кто закончил среднюю школу. Некое "движение раэлинов" (уже неоднократно подкидывавшее сенсационные "новости", связанные с проблемой клонирования) объявило о своем намерении клонировать Адольфа Гитлера - с тем, чтобы предать полученную копию суду международного трибунала за преступления, совершенные оригиналом. По мнению "раэлинов", вместе с генами клону передадутся личность и индивидуальные воспоминания донора.

Так вот, одно из фундаментальнейших положений современной биологии, подтвержденное бесчисленным множеством самых изощренных экспериментов (а в нашей стране - еще и выстраданное безумной практикой лысенковщины) гласит: признаки, приобретенные в ходе жизни, не фиксируются в генах и не передаются вместе с ними. В отношении личности и индивидуальных воспоминаний это так же верно, как в отношении шрамов, мозолей и татуировок. Не говоря уж о том, что попытка заставить кого бы то ни было отвечать за деяния, совершенные до его рождения - это в любом случае издевательство над самой идеей права и личной ответственности. Так что по-хорошему "раэлинов" следовало бы самих отдать под суд как изуверскую секту, практикующую человеческие жертвоприношения - если бы только вся затея не была явным блефом. Дело в том, что живых клеток Гитлера не существует в природе, а клонировать жизнеспособный организм из мертвых останков пока еще никто не сумел.

К животрепещущему вопросу о клонировании великих злодеев мы еще вернемся, а пока что - "во-вторых". Как уже говорилось, то, что должно получиться в результате клонирования - генетически идентичные люди - давно существует само по себе и всем хорошо известно: это однояйцовые близнецы. Они чрезвычайно похожи друг на друга не только внешне, но и по своим вкусам, пристрастиям, темпераменту. И тем не менее все прекрасно понимают, что это не два экземпляра одной и той же личности, а две отдельных личности. И случись кому-то из них, скажем, погибнуть в расцвете лет - другой не заменит его ни в кругу друзей, ни на работе, ни в супружеской постели. У него - своя собственная жизнь, единственная и неповторимая. То же самое будет и с клонированными копиями: это никакое не "второе издание", не запасная жизнь в компьютерной игре, не дубль из книжки Стругацких, а самостоятельный человек. И степень сходства тут особого значения не имеет: будь оно даже абсолютным, до последней молекулы - все равно это был бы отдельный человек.

А отсюда следует - и это будет "в-третьих", - что этот человек обладает всеми правами человеческого существа и, в частности, может быть только субъектом собственности, но никак не объектом ее. Попросту говоря, ни у донора генного материала, ни у суррогатной матери, ни у проделавшего все манипуляции врача или клиники нет никаких особых прав на новорожденного. Первые двое могут, правда, претендовать на обычные родительские права - если законодатель страны проживания признает кого-то из них родителем. И тому, кто надеется вырастить себе молодое тело и разобрать его на иммуносовместимые "запчасти", придется учесть, что с точки зрения закона его действия будут умышленным убийством. Без смягчающих обстоятельств.

Стоит проговорить вслух эти несложные соображения - и от большинства пугающих сценариев на темы клонирования не останется просто ничего. О "выращивании людей на запчасти" уже сказано. Можно еще добавить, что гипотетическому безнравственному толстосуму, которому врачи прописали пересадку сердца, не стоит утруждать себя поисками подпольной клиники клонирования: до времени, когда сердце его копии дорастет до нужных размеров, он все равно не дотянет. Что до воспроизводства выдающихся спортсменов, топ-моделей и т. п., то это будет уж очень рискованный бизнес: получаешь заветный эмбрион, лет 18 - 20 растишь, а потом плод твоих трудов заявляет тебе, что большой спорт или высокая мода его нисколько не интересуют и вообще у него другие планы на жизнь. И ничего ты с ним не поделаешь: собственностью человек быть не может, а контракта эмбрион с тобой не подписывал. Если же кто-то когда-нибудь в самом деле сумеет вырастить генетическую копию Адольфа Шикльгрубера, то скорее всего эта копия, выросши в современной Европе, будет исправно служить, допустим, кельнером, а свои личностные и сексуальные проблемы решать с помощью психотерапевта. Который, возможно, посоветует ей для гармонизации психики заняться живописью. А может, особых проблем и не будет - ведь Адольфу-2 не придется проходить ни через антигуманную семейную и школьную педагогику XIX века, ни через мировую войну и крушение империи.

Тем не менее, можно не сомневаться, что методика клонирования будет применена к человеку в самом ближайшем будущем - не через год, так через три. Что же может на самом деле породить такие эксперименты?

Главная из этих причин √ далеко не уважительная: это тщеславие. В нашем мире наблюдается явный избыток людей, основной мотив поведения которых - иметь то, чего еще нет (или наоборот - что уже есть) у соседа. Не могу поклясться, но сильно подозреваю, что среди двухсот супружеских пар, пожелавших стать пациентами доктора Антинори (кстати, а почему "пар"? для клонирования нужен только один "родитель"!), подавляющее большинство страдает не бесплодием, а тщеславием. После четырехлетней всемирной истерики "оригиналы" и суррогатные матери первых в мире клонированных людей просто обречены затмить своей славой всех президентов и поп-звезд. Впоследствии наличие двойника может стать обязательным атрибутом высшей степени жизненного успеха - вроде личного самолета или виллы на Лазурном берегу, - и одно это надолго обеспечит заказами доктора Антинори и его коллег. Которых, впрочем, не в чем упрекнуть: дело врача - решать проблему пациента, а не выяснять, почему он ею озаботился.

Вторая, более рациональная причина продолжения работ - так называемое "терапевтическое клонирование", не предусматривающее доращивания полученного эмбриона до рождения или даже до сколько-нибудь человекоподобной формы. Пока его конечный результат - крохотные комочки из нескольких десятков клеток. Логика, движущая учеными, такова: при обычном развитии человеческого организма эти комочки дают начало всему разнообразию его тканей. И если в эмбрионе кто-то или что-то говорит исходно одинаковым клеткам "ты станешь мышечным волокном, ты - нейроном, а вот ты - эритроцитом" - значит, в принципе то же самое можно сказать им и вне организма. Тогда возникает принципиальная возможность выращивать изолированные органы и заменять ими по мере надобности больные органы "оригинала". Пока это чистейшая фантастика: еще никто не сумел вырастить и пересадить пациенту не только "запасного" сердца, но даже взвеси лимфоцитов или клеток, вырабатывающих инсулин. Но ведь и само клонирование млекопитающих долгие десятилетия оставалось лишь теоретической возможностью - пока вдруг в одночасье не стало реальностью.

Правда, религиозные деятели выступают и против такого клонирования: по мнению практически всех христианских теологов, душа воссоединяется с телом в момент оплодотворения яйцеклетки, а потому прерывание развития человеческого зародыша на любой стадии развития есть убийство. Клонирование-то как раз позволяет обойтись без акта оплодотворения, но подобные неувязки никогда не смущали клерикалов, в очередной раз заведших знакомую песню о "вмешательстве в таинство" и "вызове божьему замыслу" (интересно, откуда он им известен?). Однако их влияния явно не хватает, чтобы нейтрализовать заманчивость перспективы терапевтического клонирования (и выгоды для того, кто окажется первым в этом деле). "Антиклонинговый консенсус" развалился, не успев сложиться: в середине прошлого года терапевтическое клонирование было разрешено правительством Франции, 31 января разрешающий его закон вступил в силу в Англии. А совсем недавно и Джордж Буш наступил на горло своим консервативным убеждениям, приняв аналогичное решение - хотя и с существенными оговорками.

Есть и другие, более частные и специальные задачи, которые могут быть решены клонированием человека. Однако высосанная из пальца проблема "тиражирования людей" совершенно заслонила в глазах общества гораздо более широкие перспективы, открываемые применением этой методики к животным. Селекционеры животных всегда завидовали селекционерам растений: те, получив выдающийся экземпляр, могли дальше уже ни о чем не беспокоиться, размножая его черенками, усами и культурами ткани. В то время как бедные животноводы должны были выводить целую породу - их подопечные размножаются только с помощью полового процесса, неумолимо перетряхивающего и разрушающего уникальные сочетания генов. Теперь этой несправедливости можно избежать. Конечно, процедура клонирования будет посложнее черенкования и даже выращивания целого растения из кусочка ткани. Но сути дела это не меняет: отныне всякое уникальное животное (сверхбыстроногий конь, доящаяся чистыми сливками корова, какая-нибудь невероятно пучеглазая собака или зеленая кошка), случись ему родиться, будет немедленно растиражировано в любом потребном количестве. Пока это фантазии, но уже сейчас клонирование применяется (хотя и с переменным успехом) для спасения редчайших видов. Скажем, дальневосточных леопардов сегодня во всем мире осталось 30 - 40 в природе и около десятка - в неволе. Из этого десятка кто-то уже вышел из репродуктивного возраста, кто-то еще не вошел в него, кого-то к потенциальному супругу надо везти через полмира - без всякой гарантии, что они друг другу понравятся. А пополнять зоопарковскую популяцию леопардов за счет вольной никак нельзя - та сама уже полвека держится на честном слове. Зато теперь можно взять у каждой из редчайших кошек немного клеток, пересадить их ядра в яйцеклетки африканских или индийских леопардов (их в неволе довольно много, и они прекрасно размножаются) - и через некоторое время подвид будет надежно гарантирован от исчезновения. Это уже делается сегодня с испанской горной козой-букардо и с южноазиатским диким быком-гауром, а список потенциальных предлагаемых видов все растет.

Однако для того, чтобы такие проекты могли принципиально изменить ситуацию с исчезающими видами, нужны деньги, а для них - общественный интерес. Между тем, общество сегодня явно предпочитает страшилки про реинкарнацию Гитлера и разборку людей на запчасти.