"Что основано на лжи, не может быть право. Учреждение, основанное на ложном начале, не может быть иное, как лживое. Вот истина, которая оправдывается горьким опытом веков и поколений". Так начинается самая знаменитая статья Константина Петровича Победоносцева, в которой он выражает свои взгляды на демократическую систему и парламентаризм. Название говорит само за себя: "Великая ложь нашего времени".

Монументальная фигура Победоносцева - сенатора, обер-прокурора св. Синода, наставника двух последних императоров, мыслителя, философа и историка всегда вызывала глухое раздражение у российской интеллигенции. Причем раздражение настолько сильное, что заставляет задуматься о комплексе неполноценности, испытываемом представителями этого весьма поверхностно образованного класса по отношению к подлинному интеллектуалу, профессионалу в своем деле (во многих делах), человеку, чьи таланты и широта кругозора десятилетиями являлись эталоном для всякого государственного деятеля. Курьезно, но против Победоносцева до сих пор объединяются, казалось бы, непримиримые противники. Левые и социал-реформаторы всех мастей не могут простить ему многолетних усилий по предотвращению революции и связанных с ней катастроф. Можно с уверенностью сказать, что именно всемогущий обер-прокурор в период правления Александра III и в начале царствования Николая II являлся главным идейным вдохновителем всех антиреволюционных начинаний. Его слова о необходимости "подморозить Россию" стали основополагающими. Именно подобная политика по наведению порядка и борьбе с терроризмом дала после сумбурного правления Царя-Освободителя период спокойствия и процветания при Царе-Миротворце.

Не менее левых ненавидит Победоносцева и "демократическая общественность". И есть за что. Осуждая радикализм, модный в интеллигентской среде нигилизм и безверие, Победоносцев не меньшее внимание уделял и "реформаторам", пытающимся исподволь навязать России чуждые ей принципы государственного управления и общественной жизни. Стоит отметить, что "Великая ложь" написана заочно, за годы до Манифеста 17 октября, на одном лишь зарубежном материале и пророческом предвидении, чем "торжество демократии" обернется в России.

Разбирая сущность парламентаризма, Победоносцев вовсе не критикует его в теории. Наоборот, теория как раз выглядит очень привлекательно: "весь народ в народных собраниях творит себе законы, избирает должностные лица, стало быть, изъявляет непосредственно свою волю и приводит ее в действие". Все дело в том, что осуществление всей этой идиллии возможно лишь "...когда бы доверенные от народа лица устранились вовсе от своей личности; когда бы на парламентских скамьях сидели механические исполнители данного им наказа; ... когда бы притом представителями народа избираемы были всегда лица, способные уразуметь в точности и исполнять добросовестно данную им и математически точно выраженную программу действий". Но поскольку на практике все это невозможно, парламентская система превращается в пародию на самое себя, извращая собственные благие принципы. "Выборы никоим образом не выражают волю избирателей. Представители народные не стесняются нисколько взглядами и мнениями избирателей, но руководствуются собственным произвольным усмотрением или расчетом, соображаемым с тактикою противной партии... Министры в действительности самовластны... Они располагают всеми силами и достатками нации по своему усмотрению, раздают льготы и милости, содержат множество праздных людей на счет народа, и притом не бояться никакого порицания, если располагают большинством в парламенте, а большинство поддерживают - раздачей всякой благостыни с обильной трапезы, которую государство отдало им в распоряжение". Интересно читать подобные тексты позапрошлого века, тем более что до сих пор отдельные "властители умов" делают вид, что никакая серьезная критика демократической системы в принципе невозможна, допустимо лишь обсуждение мелких частностей, тогда как общая концепция знаменует собой "конец истории", поскольку дальнейшее развитие не имеет смысла - "венец творения" достигнут.

Победоносцев выводит "истинное определение парламента": "учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей". Базовый принцип парламентаризма "избиратели в самом акте избрания отказываются от всех своих прав в пользу избранного представителя" снабжен едким комментарием: "избиратели являются для него (представителя) стадом - для сбора голосов, и владельцы этих стад подлинно уподобляются богатым кочевникам, для коих стадо составляет капитал, основание могущества и знатности в обществе". "И такая-то комедия выборов, - добавляет Победоносцев, - продолжает до сих пор обманывать человечество и считаться учреждением, венчающим государственное здание". Что тут скажешь по прошествии более чем века? Продолжает!

Как выясняется, и политтехнологии не особенно изменились. "Когда предводитель партии с сильною волей соединяет еще и дар красноречия, - он выступает в своей первой роли на открытую сцену перед целым светом. Если же у него нет этого дара, он стоит, подобно режиссеру, за кулисами и направляет оттуда весь ход парламентского представления, распределяя роли, выпуская ораторов, которые говорят за него, употребляя в дело по усмотрению - более тонкие, но нерешительные умы своей партии: они за него думают". Методика использования наемной интеллигенции как на ладони. Наше время внесло лишь небольшое дополнение: теперь "режиссер" может быть многостаночником, направляя действия сразу нескольких партий.

Не остались без внимания и "профессиональные болезни" демократической системы. Одна из них - национализм, который "в наше время можно назвать пробным камнем, на котором обнаруживается лживость и непрактичность парламентского правления. Примечательно, что начало национальности выступило вперед и стало движущею и раздражающею силой в ходе событий именно с того времени, как пришло в соприкосновение с новейшими формами демократии". Как в воду глядел! А вот еще из того же цикла воспоминаний о будущем: "...каждым отдельным племенем, принадлежащем к составу разноплеменного государства, овладевает страстное чувство нетерпимости к государственному учреждению, соединяющему его в общий строй с другими племенами, и желание иметь свое самостоятельное управление, со своею, нередко мнимою, культурой. И это происходит не с теми только племенами, которые имели свою историю и, в прошедшем своем, отдельную политическую жизнь и культуру, но и с теми, которые никогда не жили особой политической жизнью".

Наследие Константина Петровича Победоносцева внушительно. Но не количеством печатных листов, а наоборот краткостью и точностью его статей, детальным разбором самых животрепещущих тем и проблем. И все-таки к Победоносцеву не прислушались. Он был заклеймен реакционером и мракобесом. Доморощенный думский парламентаризм и "партийное строительство" всех и вся - от эсдеков до кадетов -внесли свою далеко не скромную лепту в развал Российской Империи, окончившийся катастрофическим семнадцатым годом.

Однако история - учитель добросовестный. Не желающим усваивать ее уроки она никогда не ленится преподать их вновь. Мыслящая Россия вновь штудирует работы Победоносцева, удивляясь схожести века XXI с двумя прошедшими. Даже названия статей будто сошли с современных газетных передовиц: "Новая демократия" - и у нас она новая (опять!), "Болезни нашего времени" - они все те же. "Печать" - такая же, как и была, а "гуси" существовали и при обер-прокурорах. "Власть и начальство" - и эта тема более чем актуальна - "сколько ни живет человечество, не перестает страдать то от власти, то от безвластия". А Победоносцева пока проходят в школе не по его сочинениям, а по Блоку: "Победоносцев над Россией / Простер совиные крыла..."