Вершиной, увенчавшей здание
всеобщего образования,
можно по праву считать
свободное исследование.
Наподобие слепца оно отворяет
без разбору все ворота
в пространстве,
тогда как должны быть открыты
только ворота власти.
Свободное исследование
становится излишним
в тот момент, когда
существует полная ясность
относительно того,
какие вещи следует знать,
а какие нет.

(Эрнст Юнгер)

Вопреки расхожему убеждению, бюрократической картине мира не чужд своеобразный идеализм. Причем нельзя сказать, чтобы он гнездился где-нибудь в потаенных уголках чиновных душ, - напротив, он лежит на самом виду. И, конечно же, именно поэтому так неприметен. Не правда ли, в бумагах, подобных той, которая была давеча представлена рабочей группой Госсовета по реформе образования, никто никогда не читает преамбул. Все привыкли игнорировать блеск этих парадных подъездов бюрократического идеализма, что более чем понятно: жанр хотелок и протоколов о благих намерениях сравним по эффекту разве что со списком кораблей из "Илиады"... Поэтому вместо того, чтобы заодно с безымянными тружениками "рабочих групп" (впрочем, не знаю, разве писание преамбул не передоверено еще компьютерам?..) отправлять ритуал благомыслия, взгляд скользит вниз в поисках организационно-институциональной прагматики. Итак, что там внизу? ЕГЭ, ГИФО (государственные именные финансовые обязательства), 12-летка?.. Варианты, кажется, наперечет, но, естественно, в первую голову - деньги. Вообще я, хоть упомянутой бумаги и не читал, почему-то убежден, что увязка ее "идеалистической" части с ее "реалистической" частью (а именно эта увязка и составляет животрепещущую интригу всякой такой бумаги!) может быть резюмирована предельно емко: "Образование - наше будущее!", ergo - "да будут деньги!". (В более продвинутой версии: деньги и компьютеры.)

Ни с первым, ни со вторым не поспоришь, поэтому нет сомнений, что это именно тот базовый консенсус, к которому должны вернуться участники Госсовета, покружив вокруг частностей. Судя по всему, таков итог вообще любых дискуссий об образовании (см. последний "Руглый стол" в РЖ), которые тем более безответственны, чем больше склонны к социальной патетике. Ибо повышение зарплат педсостава само по себе так же мало способно изменить характер образования, как, скажем, повышение уровня жизни - поправить демографический баланс и существенно повысить рождаемость.

Итак, разговор об образовании с порога фокусируется на "средствах" - именно потому, что "цели" кажутся самоочевидными и остаются намертво замурованы в ритуальных пространствах преамбул. Повысить качество образования (вариант: приблизить к стандарту "цивилизованных стран"), чтоб больше было "современно мыслящих", "профессионально грамотных" и "всесторонне развитых" личностей, - тогда общество будет здорово и экономика будет работать, ведь образование - наше будущее, о чем тут вообще говорить? Это декларативное благомыслие (изливаемое потоком или закрученное в формулы бюрократического идеализма) - оборотная сторона вульгарного прагматизма по принципу: "просто дайте больше денег". Ибо абстрактность целей не в силах породить ничего иного, кроме абстрактности средств. А деньги как таковые ("просто деньги") - логический предел абстракции.

Та абстрактность целей, о которой я говорю, вполне может быть истолкована как реликт пресловутого "абстрактного гуманизма". Вспомним классическую сентенцию: "человек - это всегда цель, а не средство" - из чего, разумеется, следует, что целью образования является Человек. Недаром тему всеобщего образования Юнгер относил к "зонам сентиментальности" современного общества. Всякое "общественное обсуждение" темы в той или иной степени обречено проходить под знаком этой сентиментальности. Иначе чем на ее счет, трудно отнести те же пасторальные заявления Катанандова (см. статью "Школа Путина"), или интеллигентские всхлипы по поводу возможной реанимации действительных целей образования, или самозабвенную борьбу против образовательной сегрегации здоровых и умственно отсталых детей... Полюбившаяся цитата: "Обучение одного учащегося с особыми образовательными потребностями (так корректно принято называть во всем мире ребенка-инвалида (!)) в три раза дороже, чем обычного человека. Если у нас в стране вдруг появятся деньги на "компьютеризацию" национального образования, то возникнет дилемма: кого учить? Одного инвалида или трех здоровых учеников?" (Ольга Громова, "Образовательная сегрегация"). В информативном плане пассаж нельзя не признать полезным, но риторический пафос последнего вопроса в контексте статьи недвусмыслен: мол, пусть читатель ответит сам, если у него есть совесть!

Прошедшее в РЖ обсуждение темы оказалось небезынтересно именно постольку, поскольку обнажило эту "зону сентиментальности" - причем не в последнюю очередь благодаря тому, что была налицо попытка ее "ампутировать" и повести разговор в интонации последовательной и "цинической" рефлексии действительных, производственных целей образования. Каковых оказалось, в общем, не более чем две: производство государственно-ангажированных элит ("элит" не только как "правящих", но и вообще - как "лучших в своем деле"), образующих функциональные блоки "государственной машины", и производство государственно-лояльной массы, образующей "мясо" (в т.ч. "пушечное") этой машины. (Право, нет нужды удивляться идее того, что у "машины" есть "мясо": ни органицистская, ни механистическая метафора, взятые по отдельности, не исчерпывают собой глубины государства...) Причем, приняв обе задачи всерьез, не минуешь мысли, что они требуют настолько разных подходов, что впору говорить не о "системе", а о двух системах образования, и не о "проблемах" образования, а о разных порядках проблем.

Боюсь, иначе чем словом "сегрегация" это не назовешь... А слово как раз из тех, которыми пугают детей на уроках обществознания. Но что поделать, разве у вас есть другой ответ на вопрос будущего: как возможно воспитание ответственной элиты в лоне безответственных обществ?