1. Источник лояльности

Материальные проблемы, возникающие в образовательной системе в целом и в процессе подготовки лояльных кадров государственных служащих в частности, широко обсуждаются. Настолько широко, что становится абсолютно ясно, что одними финансовыми вливаниями и организационными усилиями все вопросы решены быть не могут. За пределами многочисленных исследований порой остается тот факт, что в России за последние несколько веков был накоплен большой опыт нематериального стимулирования, рассмотрение и переосмысление коего может пригодиться и в настоящем.

Для начала стоит вспомнить, что в дореволюционный период для большинства населения государственная служба однозначно была наиболее привлекательной, притом, что заработная плата на этой службе обычно не являлась определяющим фактором, а для некоторых вообще не имела значения. Во второй половине ХIХ - начале ХХ века оплата труда в частном секторе уже значительно превышала оплату в госсекторе за аналогичную работу. И если на нижних ступенях чиновничьей лестницы это порой компенсировалось некоторым мздоимством или воровством, то на высших должностях злоупотребления среди сановников Империи были достаточно редки, а разница в окладах сравнительно с "частниками" порой бывала пятикратной (не в пользу сановников). Государственная система снимала данную проблему тем, что прилагала особые усилия для повышения социального статуса госслужащих в глазах остального населения, замещая, таким образом, материальные потери нематериальной, но очень весомой компенсацией. Также среди самих госслужащих инициировалось развитие "здоровой конкуренции" при занятии должностей.

Стержнем всех этих усилий, несомненно, являлась система чинов Российской Империи, основанная на "Табели о рангах", установленной еще при Петре I, и поддерживаемая награждениями орденами и почетными званиями. В 1722 году, когда "Табель" была введена, она состояла из четырнадцати классов. Вскоре это число сократилось до двенадцати - ХIII и ХI классы вышли из употребления. Изначально задуманная как "кузница кадров" для государственной машины, стремительно расширяющейся в процессе вестернизации, "Табель" способствовала рекрутированию наиболее одаренных представителей общества на государственную службу, предлагая в качестве поощрения именно повышение статуса. Недворяне обретали дворянский титул уже с получением самого последнего класса - четырнадцатого. Для дворянского сословия открывались широкие карьерные возможности - вне зависимости от знатности фамилии.

Играя на системе чинов, государство получило возможность регулировать целый ряд параметров общественного развития, не прибегая к административному давлению или денежным субсидиям. В тех областях, где наблюдался "переизбыток кадров" производство в чины замедлялось, ужесточались условия получения последующих чинов, например, увеличивался срок "выслуги лет". Там же, где людей не хватало, чинопроизводство ускорялось, "выслуга" снижалась и т.д., что приводило к перетеканию наиболее способных чиновников в нужное русло. По мере заполнения вакансий в нижних классах, выдача льгот и поощрений переносилась на классы более высокие. Так номер класса, в котором простолюдину присваивалось дворянство (то есть он переходил в верхнее сословие) постепенно повышался, а сама система "пожалования" усложнялась. Появилось "потомственное", "личное" и "личное почетное" дворянство - как бы разные степени, что создавало новый ресурс для маневра. В дополнение к чинам на гражданской службе за длительную выслугу лет или особые заслуги стали выдаваться некоторые российские ордена. Обычно младшие степени орденов предназначались для нижних классов и более высокие - для верхних (вспомним чеховскую "Анну на шее").

С помощью указов о чинопроизводстве делались попытки скорректировать и образовательный уровень служащих. При Александре I некоторое время производство в чин коллежского асессора (VIII класс) устанавливалось лишь для лиц с высшим образованием или для сдавших специальные экзамены. При Николае I чиновники делились на три разряда: с высшим образованием, средним и начальным. В зависимости от этого разряда устанавливался и срок службы в каждом чине: чем образованнее чиновник, тем срок выслуги короче. К сожалению, эти новации не прижились, поскольку стало не хватать людей для замещения образующихся вакансий. Но получение высшего образования все равно поощрялось: помимо облегчения карьеры, выпускникам университетов из недворянского сословия жаловалось личное дворянство. А получение даже нижнего класса лицами, не окончившими курс в уездных или высших училищах (то есть вообще без образования), всячески затруднялось.

2. Источник революций

Хотя "Табель о рангах" не избежала многих упреков - в кумовстве, блате, разнообразных "исключениях из правил", свойственных, впрочем, почти любой бюрократической системе, в целом она работала необычайно успешно. Именно эта успешность ее и погубила: к началу ХХ века система "перегрелась". Рвение к "чинам и награждениям" охватывало все новые слои населения. В нижних классах их принимали с распростертыми объятиями - для шагающей семимильными шагами страны требовалось все больше и больше компетентных и образованных управленцев. Однако с продвижением наверх число вакансий постепенно уменьшалось. Так на заводе, увеличивающем число рабочих с одной до десяти тысяч, среднее звено управляющих вырастает в два-три раза, а совсем не в десять, при неизменности высшего руководства: один директор, один главный бухгалтер и т.д. В итоге количество неустроенных чиновников средних и верхних классов неизменно возрастало - для них просто не было мест.

Безопасное соотношение "отстающих" и успешно сделавших карьеру - максимум 0,8 к 1. Уже при пропорции один к одному создается нездоровое напряжение. Когда же неудачники имеют трех- или пятикратный перевес, ситуация становится катастрофической. Это и произошло. Разогнавшись на нижних ступенях служебной лестницы, массы образованного и, в основном, лояльного к власти чиновничества вдруг упирались в тупик, обнаруживая, что "еще выше" их никто не примет. И не потому, что они не заслуживают, а потому, что места для них не предусмотрены системой. Выход казался простым - изменить систему. Но не чиновничью (из нее при всем желании нельзя было выжать существенно большего) а общую - государственную. Ведь, как известно, "революция - это сто тысяч новых вакансий". Именно таким способом "патриотическое" чиновничество перетекало в "революционное", а февральские демократы и, впоследствии, большевики получили достаточно высококлассных управленцев. Причем преданных: чиновники, да и интеллигенция, только и ждали возможности применить невостребованную лояльность.

Трагедия обернулась фарсом при советской власти. Вместе с золотыми погонами, орденами и звездочками возвратились "чины и звания", но уже в виде гротеска. Народные артисты и заслуженные железнодорожники, почетные пионервожатые и передовики соцтруда, отличники, ударники, вплоть до знаменитых "засраков" - заслуженных работников. Та же "торговля воздухом", но с другой риторикой. Не осталась в стороне и сфера науки - звания кандидата и доктора наук говорили никак не о знаниях, а лишь об успешном прохождении процедуры "защиты", являвшейся, помимо прочего, и отметкой о лояльности. И результаты подготовки кадров оказались похожи. "Перестройку" начали ведь не диссиденты, а лояльные партийные чиновники, не получившие призовых мест. Недаром говорили о "революции вторых секретарей". "Возвращение к ленинским принципам" на практике означало лишь желание потеснить из кресел "старичье".

Таким образом, революции (по крайней мере, в России) возникают в результате перепроизводства лояльных госкадров.